Вдова Клико. Первая леди шампанского - Ребекка Розенберг

не с Маленьким Дьяволом. – Я хватаю за руки папу и Лизетту. – Я буду свято хранить вашу тайну.

В моих венах снова пульсирует азарт.

Если Наполеон сможет победить Россию, смогу и я.

* * *

Одно дело мечтать покорить мир и совсем другое – платить за это. Мой энтузиазм тает, когда я держу в пальцах неоплаченные счета. Поставщики отказывают мне в кредите, пока я не оплачу их. Я перебираю их еще раз, но это ничего не меняет. Факт налицо – я вылетела в трубу.

Я готова рвать на себе волосы, но у моих ног Ментина играет с Феликсом клубком шерстяных ниток. Так что вместо этого я открываю бутылку и наливаю себе в бокал клико.

– Можно присоединиться к тебе? – В дверях моего кабинета слышится пронзительный голос маман. В чем дело? Она никогда не удостаивала посещением мой кабинет, но раз явилась, то это явно не к добру.

– Какой сюрприз, – вяло отзываюсь я и наливаю ей шампанское. Может, оно поможет сгладить наши разногласия. Я уже убедилась, что шампанское облегчает многие проблемы.

Ментина вскакивает и обнимает маман.

– Меме, можно я потом пойду к вам?

Маман гладит ее по щечке.

– Конечно, милая. Вот только я сначала отдам твоей маме одну вещь. – Она кладет на стол полированную деревянную шкатулку. – Я подумала, что это поможет тебе.

В шкатулке лежат бабушкины серьги и ожерелье. Я ахаю, а Ментина смеется, прижимая пальчики к губам.

Я не видела эти драгоценности со дня моей свадьбы, когда я отдала их маман. Грани изумрудов ловят солнечный свет и отбрасывают зеленые узоры на светлые стены.

Ментина с любопытством наклоняется над шкатулкой.

– А их можно потрогать?

– Бабушка оставила это тебе, Барб-Николь, – говорит маман. – Продай их, а вырученные деньги вложи в свое дело. Бабушка была бы довольна, если бы ты так поступила.

Кому много дано, говорила бабушка. У меня кружится голова, и я пытаюсь понять, что происходит. Маман никогда прежде не приходила мне на помощь.

– Можно мне надеть их, пока вы их не продали? – спрашивает Ментина.

Я застегиваю ожерелье на ее шейке, и Ментина глядится в позолоченное зеркало и трогает пальчиками огромные изумруды.

Маман делает еще один глоток шампанского.

– Твое шампанское стало вкуснее, правда?

– Да. – Я беру ее за руку. – Ой, маман, без этих изумрудов мне пришлось бы вылететь в трубу.

Она сжимает мою руку своей, покрытой зеленоватыми венами.

Моя грудь вздымается от шока, облегчения, тоски по бабушке и благодарности за невероятный подарок маман в мои самые тяжелые дни безденежья. Я поднимаю бокал.

– Бабушка часто говорила: «Кому много дано, с того много и спросится».

Ментина повернулась от зеркала.

– Что она хотела этим сказать?

Маман вскидывает брови и пьет шампанское.

– Когда я это выясню, вы будете первыми, кто узнает об этом, – говорю я им.

* * *

Я посылаю бабушкины драгоценности Луи, чтобы он продал их в России местным богачам.

Получив его ответную посылку, я открываю ее на моем столе. Феликс атакует мои беспокойно переминающиеся ноги, потому что на туфельках со стрекозами шевелится бахрома. Вот что пишет Луи:

«Я смог продать лишь серьги, так как перспективы тут очень скверные».

Я с разочарованием считаю деньги. Их недостаточно для замены всего оборудования, которое забрал Фурно, но их хватит, чтобы продержаться до нового перелома в войне.

«Повсюду… производство совершенно сдохло. Европа на грани экономического коллапса, и все знают, что в этом виноват Маленький Дьявол. Все французское под запретом. В Смоленске меня грозились арестовать, если я не уеду. Ворота будут закрыты на годы. Никакая ловкость не помогает налаживать контакты с зарубежными клиентами, хотя они по сути не винят французов за причиненные неприятности».

Луи изобразил Маленького Дьявола в красном мундире и шляпе-двууголке. С завязанными глазами он палит из пушки по окружившим его европейским правителям. Внизу под рисунком он нацарапал мрачное примечание:

«Сейчас самое неудачное время начинать собственное дело».

Феликс наскакивает на рисунок и рвет его на клочки.

– Перестань. – Я отгоняю его. – Это мое. – Я пытаюсь сложить обрывки, словно они представляют собой какую-то ценность наподобие любовных стихов или банковского счета. Но клочки слишком мелкие и не складываются.

Я пишу Луи, чтобы он вернулся в Реймс для выработки новой стратегии, и надеюсь в душе, что к его приезду она у меня появится. По крайней мере, он будет здесь.

33

Легче сказать, чем сделать

«Кризис 1811 года» – так именуют ситуацию газеты. Европейская экономика падает по крутой спирали из-за установленной Наполеоном континентальной блокады. А от Луи по-прежнему ни слова, и я боюсь, что он арестован или с ним случилось что-то и похуже.

Я въезжаю на холм в Бузи; во все стороны простираются виноградники. Нынешняя весна слишком жаркая. Распускающиеся листочки слишком нежные, и запоздалый заморозок может их убить, тогда и весь урожай, считай, потерян. Когда-то я шутила над Франсуа и его преувеличенной тревогой, но теперь такая же тревога грызет слизистую моего желудка. Я мысленно прошу у него прощения.

Нервы скачут, словно мыши по полю, когда я спускаюсь в пещеру, чтобы смешать мои первые вина без Фурно. Все, чему я когда-либо училась, вылетело у из головы, и там пусто и холодно, как в меловой пещере. Слава богу, мой мастер по погребу Жакоб остался из верности Филиппу. Многие из старых работников ушли с Фурно, не желая работать на женщину. Жакоб трудится не покладая рук, приспосабливается к моим методам купажа, бутилирования и хранения бутылок вниз горлышком, чтобы там скапливался дрожжевой осадок.

Я приступаю к купажированию, и передо мной встает тот же вопрос, какой мы с Франсуа задавали в самом начале всем.

– Что делает вино очень хорошим?

Вдова Демер ответила нам, что все дело в терруаре: почве, топографии местности и погоде, в которую зреет виноград. Фурно сказал, что все дело в правильном времени уборки урожая. Рене, вдова прессовщика, заменившая его, когда он погиб на войне, сказала, что вкус винограда сохранится, если давить виноград «легкой рукой». Жакоб считает, что все дело в нужной температуре в пещере.

Хорошее вино – это мистическая алхимия с участием всех перечисленных факторов. Но в конечном счете ответственность лежит на виноделе – для создания выдающегося вина он смешивает вина разных лет, разных сортов винограда и из разных терруаров.

Из-за холода в пещере по моим рукам и ногам бегут мурашки, когда я беру