Дневники архимага. Книга 2 (СИ) - Белинцкая Марина

— Я не стану.

— Выслушай…

— Не стану!

— Габриэль! — Раймон впервые повысил на него голос, и Габриэль присмирел: отец никогда на него не кричал. — Меня об этом предупреждал твой дедушка ещё полгода назад, — повторил он тихо, словно сам испугался своего тона, и поглядел на Еву, будто своим криком мог её разбудить.

Он попытался взять Габриэля за локоть, но Габриэль вырвался. Раймон поморщился, как от боли. Ева пошевелилась, а может быть, показалось. Её рука соскользнула и безвольно повисла. Раймон зажмурился, пытаясь собраться с мыслями, но они утекали, как песок в часах.

— Я знаю, как всё предотвратить. Дай мне руки, дай, пожалуйста, дай мне свои руки… — одной рукой удерживая дочь, свободной он ловил руку сына, пытаясь удержаться между двумя причинами отдать свою жизнь. — Я знаю, что ты меня любишь. Знаю, что ты никогда бы не причинил мне вред…

Раймон боялся, что вот-вот потеряет его внимание, потеряет время, потеряет слова. Он начал говорить быстрее. Он очень хотел сказать, ради чего это должен совершить Габриэль, но старик Мартин строго-настрого запретил — это могло изменить ход истории.

— Нет, это ты меня выслушай!

— Сперва ты. Я знаю, как нам победить Рональда и знаю, ради чего ты здесь. Приготовься. Сейчас я буду говорить страшные вещи, — он помолчал, давая Габриэлю набраться мужества. — Это твой ритуал. Твоё испытание. Уничтожь моё тело так, чтобы Рональд не смог его восстановить, возьми то, что останется, и возложи на алтарь. Как только обретёшь Силы, ты сможешь сразиться с Рональдом. Он уже мёртв. И он слабеет, потому что оборвал со мной связь. Пока он будет пытаться по частям восстановить моё тело, он ослабнет ещё.

Раймон не был готов к этому разговору. Все слова, что он прокручивал в голове, готовясь ритуалу Габриэля, куда-то исчезли, как когда-то исчезла Бэкки. Может, Бэкки и правда унесла слова вместе с собой? Раймон аккуратно устроил дочь у себя на коленях. Он всячески представлял момент ритуала, но ни в одной фантазии он не держал на руках умирающую малышку. Габриэль впервые видел лицо сестры: пухлое, детское, волосы золотистые, как у Тины, и тонкий Манриольский профиль. Она будет красивой, когда подрастёт. Габриэль решил выслушать отца, ведь когда ещё состоится их встреча?.. Он нащупал хвост времени и схватился за него. Мир вокруг сковал временной лёд, но теперь можно было не волноваться, что песок истечёт слишком быстро. Отец ничего не заметил.

— У меня была непростая жизнь, Габриэль. Я очень много тебе не рассказывал. Я думал, что смогу этим тебя защитить… — Раймон зачем-то снял очки. За спиной его торчали проволоки с зеркалами. Он поглядел на Еву, и Габриэлю сделалось грустно, что теплота его взгляда предназначена не ему, и Габриэль на себя разозлился, напомнив, что сейчас не лучшее время для ревности. Но когда отец поглядел на него, теплота в его взгляде никуда не исчезла, хотя Габриэль был уверен, что отец больше никогда на него так не посмотрит. — Наверное, с этого мне стоило начинать. Этот дух, Рональд — это мой старший брат. У нас была разница в семь лет. Двадцать лет назад на своём ритуале Рональд…

— Знаю.

Габриэль его обнял. Его и сестру. Это было очень неудобно. Зеркала и проволоки мешались, рукоять ножа, что лежал в кармане, упёрлась в бок. Обвив руками шею алхимика, Габриэль принялся снимать с запястья бинт, чтобы уточнить дату и время на формуле. Он не пытался вникнуть в смысл слов отца, он запоминал его голос. Он поглядел на часы, чтобы запомнить время, в которое он должен будет вернуться вместе с Августом и с архимагом.

— Если это сделаешь ты, ты сможешь спасти мир и оградишь меня от греха. Я бы пошёл на это и ради тебя, понимаешь? Конечно, ты понимаешь.

Раймон выдохнул, склонив голову к его уху, и свободной медленно погладил юношу по волосам. Габриэль грыз узелок, потому что он не поддавался. Чак высунулся из его рукава и вгрызся в узелок с другой стороны. А отец тихо говорил:

— Ты всегда был особенным. Ты один остался в живых, когда от чьего-то заклятья погибли все спасённые из Кобры дети. Мне очень, очень жаль, что я так ничего тебе и не рассказал. А теперь я буду хранить тебя на небесах, мой родной мальчик.

Времени было так мало, а сказать хотелось так много! Бинт упал на пол, но Габриэль не мог отстраниться, чтобы совершить то, что задумал. Именно об этом и говорил Сэликен. Покорность и любовь к отцу могли бы поставить Габриэля в безвыходное положение. Раймон, как и хотел Змееокий, сам просил Габриэля убить его, и сейчас на кону стояла жизнь Евы. У Габриэля действительно не осталось бы выбора. Вот только никто из магов и подумать не мог, что у Габриэля никогда не болели запястья. Обнимая алхимика, Габриэль смотрел на формулу и улыбался.

— А теперь возьми этот нож. И будь уверен, что справишься. Я не буду сопротивляться. Только вынесу Еву… или нет, или положу её на кровать, чтобы только она не видела… или… — он потерянно бормотал, считая секунды до смерти, он пытался уложить происходящее в голове, но оно не укладывалось и походило на сон. — Нет, я уже решился, я не хочу видеть Тину, я боюсь передумать. Ты можешь Еву телепортировать в кроватку?..

Благодаря Птице Габриэль проснулся раньше, прошёл через портал, и теперь был связан с Междумирием, откуда можно было совершить скачок во времени. И он нисколько не жалел, что потратил время на встречу с отцом и сестрой, пусть она обернулась так. Решив экономить расход волшебства, Габриэль отпустил хвост времени, позволив ему идти, иначе он так никогда не решится.

— Эй, — позвал он, когда Раймон, наконец, замолчал. Его глаза были плотно закрыты, а меж бровей залегла морщинка. — Не нужно никого убивать. У меня тоже есть план. Ты ведь не дал мне договорить!

Он не успел сказать, потому что на пороге комнаты появился дедушка Мартин.

— Тю! Рай, чтоб тебя змеи жрали! Что ты ему наболтал?! — возмущённо воскликнул он. Он слышал только последнюю реплику Габриэля. — Кого вы тут убивать собрались? Ты почему ещё здесь? — обратился он к внуку. — Давай, отправляйся на поиски своего архимага.

Раймон удивлённо поглядел на отца, и Габриэль наконец нашёл в себе силы отстраниться. Он вдруг подумал, что это были последние их объятия.

«Не последние, — одёрнул себя Габриэль, — мы ещё встретимся».

— Прямо сейчас? — обратился Раймон к отцу. — А как же… — он замолк и произнёс одними губами — силы? — а потом добавил обычным своим голосом. — Ты сам говорил: «Ради тебя он тебя и прикончит»!

— Когда это было?

Мартин сначала нахмурился. Раймон нетерпеливо напомнил:

— Полгода назад, когда мы вчетвером отправились к Башне… Я спросил: «чем завершится, о чём я думаю»…

Мартин нахмурился сильнее. Это случилось так давно! Старик вспомнил и вдруг плюнул прямо на ковёр.

— Так он и прикончил тебя под той Коброй. Словами. А потом отправил домой! Что ни день, ты к смерти готовишься, Раймон! А ты что сидишь, уши развесил? Колдуй. Дурак твой отец. Чтобы через секунду был здесь вместе с архимагом!

Габриэль закивал и в последний раз взглянул на отца.

— Архимаг — это не легенда. Пока я был в Башне, я читал его дневники, и сейчас я собираюсь отправиться в прошлое, чтобы его разыскать. Я помогу ему, а он поможет нам. У меня на руке шрам в виде формулы путешествий во времени. Я очень скоро вернусь. Найду архимага и приду вместе с ним. И ты увидишь, что он не вымысел.

Он встал, не позволяя себе и отцу более тянуть время.

Формула путешествия во времени озарила комнату.

Двадцать пятый век, такой-то год, сентябрь, третье число, без пяти полдень…

Поток времени подхватил Габриэля и понёс сквозь столетия в день и час, когда в мир пришёл архимаг.

Конец второй книги.