Дневники архимага. Книга 2 (СИ) - Белинцкая Марина

Габриэль растопырил крылышки и оскалил клыки. На руках Рональда был ребенок. Раймон тут же выхватил его. Ева странно обмякла в его руках.

— Что ты наделал?! Ева, дочка! — звал он.

Малышка не двигалась, она спала, но что-то было странное в её сне. Габриэль вдруг увидел полупрозрачную нить, что тянулась от отца к Еве. Он попытался схватить за неё, но рука прошла насквозь.

— Что ты с ней сделал?! — кричал Раймон.

Рональд молчал, любуясь его реакцией.

— Отдал тебе её жизнь, — наконец, сказал он.

Стёкла очков алхимика опасно блеснули. Габриэль прикоснулся к его локтю и почувствовал дрожь. Раймон пытался привести дочку в чувства, но она не реагировала на него, тихо дышала, как будто спала.

— Я дал тебе передышку, братец, — говорил Рональд. — Тебе не просто так стало легче. Я на время отвязал себя от тебя, а тебя привязал к твоей дочке, чтобы поправить твоё здоровье. Она не просто больна. Своим существование ты забирал и продолжаешь забирать у неё жизненные силы. Ты забрал больше половины, ещё немного, и она уже никогда не проснётся.

Раймон шатнулся. Ему почудилось, что находится в храме, что малыш на его руках ранен и истекает кровью. Он молчал, пытаясь загнать воспоминание обратно, и голос, которым он заговорил, зазвучал глухо, как тогда:

— Ты достаточно потрепал меня. Что теперь тебе нужно?

Он положил ребёнка на плечо. Ева не двигалась. И не спала. Рональд достал из кармана нож с красивой рукоятью и бросил Габриэлю под ноги.

— Он должен убить тебя. Мне нужно, чтобы он тебя убил. И тогда твоя дочка выживет.

Для того, чтобы свершилась кровная месть, и Рональд смог овладеть телом брата, Габриэль должен был убить Раймона сам, без магического внушения и своими руками.

— Нет! — сказал Габриэль, а Раймон холодно глядел на мёртвого брата, прижимая Еву к груди. Свободной рукой он вдруг сжал плечо Габриэля.

— Хочешь уйти в могилу вместе со мной? — спросил он Рональда.

Когда-то в детстве Раймон мечтал быть неразлучным с братом, но Рональд, любящий уединяться, избегал общения с ним. Раймону вечно казалось, что брат чем-то расстроен или стесняется проявлять Раймону любовь. Раймон оправдывал его и был счастлив, когда брат звал его куда-то с собой или что-то ему рассказывал. Раймону снились сны, будто брат путается в липкой паутине, застревает, не может выбраться, а паутина душная, влажная. Во время таких снов он просыпался от астматических приступов. Теперь, когда они с братом стали действительно неразлучны, Раймон думал о том, что если бы он мог обернуть время вспять, он не отпустил бы его тогда в Кобру. Или убил до того, как Рональд сделался магом.

— Может, сперва я и правда собирался паразитировать на тебе и твоём роду, но сейчас у меня повысились требования. Мне нужно твоё тело, чтобы получить доступ к Лоно. Я собираюсь стать Богом, мой глупый братец. Тебе не понять.

В комнате повисла тишина. Раймон разбил её нервным смехом. Плохо закреплённые зеркала посыпались на ковёр. Смех Раймона был не похож на его обычный смех, он был хриплый, больше напоминающий звон колб друг об друга. Габриэль пронзал Змееокого уничтожающим взглядом.

Габриэль его не боялся. Архимаг грозился его убить.

— Как ты получишь доступ? Ты даже не знаешь… Ты хоть знаешь, если ты… — смех мешал ему говорить. — Да кто тебе скажет… как ты… как собрался… О, Двуликая, Рональд! — он задыхался и хохотал, он выглядел сумасшедшим, и проволочный каркас на его плечах усиливал сходство, а ребёнок на руках выглядел как тряпичная кукла.

— В твоём теле мне это не составит труда. Знаешь, братец, болезнь может притупить память. «Милая Тиоланта, подскажи мне…» она не догадается, ведь перед ней будешь стоять ты, и Белый Шум мне будет не страшен, потому что не твоё тело связано с Топями.

Раймон резко оборвал смех, словно его ударили.

— Я всё расскажу! — сказал Габриэль.

— Не доживёшь, — оскалился Рональд. — Конечно, у вас есть выбор, — он вновь обратился к Раймону. — Ты можешь позволить дочери умереть, а как только твой запас жизненных сил восстановится, я снова прикреплюсь к тебе, и мы опять будем неразлучны, пока я не заставлю Габриэля убить тебя или не найду иной способ завладеть твоим телом. Но я думаю, ты будешь разумным, братец, и пожертвуешь своей жизнью ради дочурки.

На губах Раймона вновь заиграла лихорадочная улыбка.

— Я лучше убью себя сам.

Габриэль пронзил отца страшным взглядом.

— Хорошо, — спокойно согласился Рональд, — тогда я прикреплюсь к Еве, и она будет мучиться так же, как мучился ты. Или к Габриэлю, пока девочка вновь окрепнет. Я найду другой способ попасть в Лоно, это лишь вопрос времени.

Рональд протянул руку к Еве, но Раймон увернулся, не позволяя коснуться её. Но рука Рональда прошла насквозь Раймона, он достал из Евы песочные часы и поставил их на стол.

— На полное восстановление твоего здоровья нужно было семь суток, и вот они подошли к концу. Ева перенесла не простуду, как ты уже мог догадаться. Судя по часам, до точки невозврата приблизительно пять минут. Поступите разумно.

Змееокий исчез. Раймон сел прямо на пол, прижимая к груди ребенка.

— Ева, детка? — шепотом звал он. — Слышишь меня? Ева, проснись.

Она не отзывалась. Он приподнял её веки, глаза под ними были стеклянными.

Видение заволокло его память. Он в храме и просит жрецов помочь. Тиоланта объясняет ему, что ребёнок мёртв. Раймон не понимает значения слов, и просит сделать так, чтобы ребёнок проснулся.

Раймон мысленно отмахнулся от пожирающих его воспоминаний. Давно они не тревожили его, с тех пор, как в его жизни появился мальчик, рождённый от жрицы и чёрного мага. И вот он был рядом. Взрослый. Как быстро это случилось, когда он успел так подрасти? Совсем недавно он засыпал в обнимку с Жирафчиком, а сейчас держит в руке нож с кобровым лесом на рукояти. Габриэль сел рядом и коснулся малышки, и руки Раймона машинально дёрнулись, чтобы её защитить, но потом он всё-таки позволил Габриэлю к ней прикоснуться. Прикоснувшись, Габриэль ощутил странную вибрацию её тела, которая перетекала по полупрозрачному проводу, что соединял её и отца. Рональд не врал, Ева действительно отдавала ему свои силы. Габриэль снова попытался разорвать провод, но ничего не вышло. Заклинание волшебника всегда слабее заклинания мага. Свободной рукой Раймон нащупал нож. Поймав взгляд отца, Габриэль замотал головой.

— Нет!

Раймон молчал. Он с самого начала чувствовал: всё складывалось подозрительно хорошо, и это не могло продолжаться долго. Рождение дочери, выздоровление, потом возвращение Габриэля… Об подобном и предупреждал его старик Мартин.

На отвесе скалы обосновался небольшой лагерь. После исчезновения Габриэля Раймон отправился на его поиски, его сопровождали лекарь Новел, Хорькинс и старик Мартин.

— Чем завершится то, о чём я думаю? — спросил Раймон отца, перед тем, как пойти в Башню.

— Ради тебя он тебя и прикончит, — немного резко сказал старик.

Тогда Раймон сразу понял, что это значит. Понял, каким образом архимаг станет двойственным магом: ему придётся на ритуале убить отца, чтобы получить одну из частей равновесия, затем победить Рональда и получить вторую часть сил. И уже будучи сильным магом он отправится в прошлое запускать сложный механизм равновесия.

После этого разговора Раймон ещё полгода назад подготовил прощальные записки всем, с кем общался, и в каждой он просил не винить Габриэля. Он хранил их в пакете внутри своего матраса, и только Хорькинс знал, где они лежат. Он должен был раздать эти записки адресатам после того, как ритуал состоится.

Конечно, план брата оказался для Раймона неожиданностью. Захватить Лоно! Это было безумием. Но ещё большим безумием была задумка Рональда вступить в схватку с самой Двуликой. Раймон был уверен, что Рональд и минуты не продержится в битве, но он мог нанести Лоно серьёзный ущерб и сбить всё равновесие мира. Обнимая Еву, он был уверен, что отпустит её только для того, чтобы Габриэль совершил то, зачем он пришёл.