Побег из Олекминска - Вера Александровна Морозова

стала другой. В великолепном парижском костюме. Затянутая рюмочкой, в модной шляпке, на руках лайковые перчатки. Она сделалась выше ростом, надменной и чужой. Марфуша оробела и недоуменно вглядывалась: неужто эта гордая барыня та самая Мария, с которой она ночами на кухне распивала чай? Эссен отчужденно раскланялась с Марией Петровной — не хотела, чтобы адвокат догадался об их близости на случай возможного ареста, говорила только по-французски, напевно растягивая слова и грассируя.

Едва затих стук копыт на Малой Сергиевской улице, как Мария Петровна, прихватив дочку Катю, также отправилась на вокзал, чтобы проследить за отправкой Эссен.

Она смешалась с толпой, заняла очередь в кассу, а сама не сводила глаз с публики, стоявшей у вагона первого класса. Адвокат картинно что-то рассказывал Эссен, похохатывал, покрикивал на кондуктора, заносившего коробки в купе. Эссен опустила густую вуаль на глаза и прижимала к груди букет роз. Она кокетничала и ни разу не взглянула в сторону Марии Петровны, чем очень обрадовала ее. «Слава богу, не заметила». Около вагона суетился господин в мягкой фетровой шляпе и полупальто с бархатным воротником. Эссен сразу направилась к нему и о чем-то спросила. Он торопливо достал карманные часы. Мария Петровна приметила еще шпика, тот держался на почтительном расстоянии, словно ждал сигнала. Ударил вокзальный колокол — десять минут Марии Петровне показались целой вечностью.

Вагон качнулся, и Эссен, стоявшая в дверях, стала уплывать. На мгновение она приподняла вуаль, и такой благодарностью полыхнули ее глаза, что Мария Петровна поняла: Эссен ее приметила, да ждала последней минуты. Улыбнулась, прижала к груди оторопевшую Катю и крепко ее расцеловала.

Последнее, что она заметила, — это фигуры шпиков, подошедших друг к другу и принявшихся о чем-то спорить. Но это ее не беспокоило. Эссен была вне опасности.

ПОЛКОВНИК МАСЛОВ

На мундире жандармского офицера Маслова прибавилось орденов. Он раздобрел, в глазах появился тот холодный и отчужденный блеск, который свидетельствовал о многих бессонных ночах, проведенных в жандармском управлении. Теперь он, начальник отдела, получил чин полковника. Внешне он почти не изменился, словно и не прошло пяти лет с тех пор, когда он вместе с этой дамой совершал поездку из Екатеринбурга в столицу. Дама провела его, как мальчишку. Потом ее судили. Дело вышло громкое, женщину сослали в Восточную Сибирь, откуда она бежала... Позднее ее арестовали в Петербурге на каком-то собрании и отпустили по глупости судейских под гласный надзор полиции. Женщина оказалась отчаянной и убежденной врагиней существующего строя. Множество агентурных сообщений проходило через его руки, там фигурировали ее подложные имена и партийные клички. Словно хамелеон, меняла внешность — то светская дама, то работница, то жеманная барынька, то кухарка из хорошего дома... Нет, можно удивляться изобретательности и находчивости преступницы, которая каждый раз словно в песок уходила! Ума, ловкости и дерзости не занимать! Последняя партийная кличка — Зверь! Какой смелостью нужно обладать, чтобы большевики, люди не трусливого десятка, дали этой женщине такую кличку! Полицейская кличка — Шикарная...

Когда-то читал в ее досье предупреждение: при аресте сохранять особую осторожность — дама была вооружена и великолепно стреляла... К тому же она образованна и прекрасно говорит по-французски... Опасна, очень опасна!

И вот, пожалуйте, документ. Полковник развернул папку, лежавшую на столе, и поднес бумагу к глазам. С годами появилась близорукость, а к очкам пока не может привыкнуть.

«Совершенно секретно

Его превосходительству господину директору департамента полиции

Выехавшие в конце октября и в первых числах ноября с. г. из С.-Петербурга с поручениями от заграничного Центрального комитета члены «С.-Петербургского Комитета Российской социал-демократической рабочей партии» известные — «София Петровна» и Лидия Христофоровна Гобби, по полученным агентурным сведениям, организовали съезд представителей «комитетов» указанной партии, но в каком городе, пока неизвестно.

Ввиду серьезности упомянутого съезда, на котором будут присутствовать, помимо членов «комитетов», все члены «Организационного Комитета» и, кроме того, делегат от заграничного Центрального Комитета, причем, по сведениям, таким делегатом будет Ульянов или Цедербаум, покорнейше прошу разрешения Вашего превосходительства командировать в место съезда четырех филеров вверенного мне охранного отделения, а также в случае надобности разрешения вызвать нужное количество филеров из ближайших охранных отделений.

К сему считаю долгом присовокупить, что ввиду особого значения лиц, которые выяснены наблюдением за «Софией Петровной» и Гобби по Москве, Киеву, Полтаве, Екатеринославу и Воронежу, является необходимым иметь вверенному мне отделению самые подробные сведения о деятельности этих лиц, а равно не подвергать их следственным действиям без предварительного согласия с С.-Петербургским охранным Отделением.

17 ноября 1903 г. № 362».

Полковник отложил бумагу и задумчиво прошелся по ковру. София Петровна, взятая писарями в кавычки, и есть Мария Моисеевна Эссен, с которой предстоит разговор. Разговор трудный, и ему хочется быть во всеоружии. Да, он, полковник, боится встречи с этой женщиной, ибо знает и ее живой ум и быструю реакцию, и железную волю, как знает и ее уверенность в правоте своих действий. Она ничего не испугается, и, наверняка, занимается придумыванием нового побега. В побегах, как и в нелегальных переходах границы, понаторела. И каждый раз совершает переходы границы с транспортом оружия, или литературы, которую по законам империи давно приравняли к оружию.

Нужно обдумать, взвесить, как лучше вести разговор. Затребовал все бумаги из департамента полиции. За Софией Петровной, теперь она зовется так, значится немало разных дел.

«М. В. Д.

Чиновник особых поручений V класса при департаменте полиции № 65 г. Париж

12 мая 1904 г.

Его превосходительству господину директору департамента полиции

Ульянов пока еще в Женеве, но скоро уедет на два месяца «в отпуск». Надо полагать, что в Россию. Я буду следить за его выездом и предупрежу Вас по телеграфу.

Самую видную роль среди искровцев в настоящее время играет особа, хорошо известная департаменту полиции под кличкой «Шикарная». Она теперь главный член Центрального Комитета, и без нее не предпринимается ничего. Для выяснения ее личности могут послужить нижеследующие данные: близкие люди зовут ее «Нина Львовна», вообще же в партии ее кличка «Зверь». Она бывшая ссыльная... Живет она в пансионе, где находится резиденция журнала. — Полковник прервал чтение и поморщился: название журнала разобрать не удалось. — ...И я запросил о ее личности женевскую полицию.

Кроме «Шикарной», в Центральном Комитете имеются два главных члена: один постоянно разъезжает по России, а другой в Женеве управляет типографией, экспедицией и пр. Первый из них скоро вернется в Женеву и тогда поедет в Россию