Зверь выходит на охоту - Гульнара Черепашка

новой силой, заплясал языками, норовя вырваться из углубления. Ветер рвал сполохи, гасил их над ямой, служившей огню укрытием. Накато на мгновение показалось, что огонь хочет выбраться со своего места и убежать куда подальше. Совсем, как она сама недавно.

Но любые попытки огня обречены на провал. Он привязан к этой яме, потому что лишь в ней есть пища для него.

Ему не убежать, как ни рвись. Так же, как и все ее попытки вырваться оказались обречены на поражение.

Языки пламени поплыли, начали двоиться. Накато коснулась бездумно щеки пальцами – та оказалась мокрой. Слезы. В последние дни они то и дело появлялись сами собой. И ничего поделать с ними она не могла – да и зачем? Адвар досадливо вздохнула, принялась укладываться.

Колдун потянулся-таки к котелку, налил в миску. Адвар и ухом не повела – видать, отвара ей не хотелось.

- Держи, - Амади протянул миску Накато, и она взяла по привычке.

Пила понемногу. Лишь отставив миску, заметила, что он тоже пить не стал. Чем это они ее напоить решили? Вялое недоумение всколыхнулось и погасло. Да пусть делают, что хотят! Ей безразлично. Хоть отравят.

Вторую миску выпила, не поморщившись. Запах настоя был приятным, свежим и пряным. Если это отрава – то пить ее Накато нравилось. На миг на душе потеплело.

Она и забыла, каково это – наслаждаться вкусом горячего напитка. Последние дни прошли в смутном мареве. Боль улеглась, но на душе лежала тяжесть, клонившая к земле, как камень, привязанный к спине. Переставляла ноги, не видя ничего вокруг. Вкуса еды не ощущала, сон напоминал провал в черноту без чувств и сновидений. Живописные тропы среди гор и склоны казались однообразно бесцветными, а дуновение ветерка на лице не вызывало отклика в сердце.

Накато изредка вспоминала, как могла давным-давно радоваться игре солнечных лучей в листве и облаках, шуму морских волн. Это казалось небылью.

Что ж, хотя бы горячий настой сейчас принес краткое облегчение. Адвар решила не дожидаться, когда он заварится, Амади пить не стал. Ей же лучше. Она протянула миску и в третий раз. Колдун приподнял брови с легким удивлением – но налил без возражений.

Накато не допила. После пары глотков ее сморил сон. Она поставила осторожно миску, улеглась прямо там, где лежала.

Не видела, как колдун сразу взял оставленную миску и выплеснул остаток в костер. Тот зашипел возмущенно, но не погас. Амади подбросил еще хвороста, и языки пламени взвились высоко – куда выше, чем за весь вечер. Варево из котелка вылил в огонь, тихо бормоча невнятное. Кинул взгляд мельком на лицо Накато, по которому плясали отсветы костра. Усмехнулся чему-то своему.

Склонился к Адвар на пару мгновений, прислушался к дыханию. Убедившись, что та спит, поправил сползшую накидку.

Сам уселся поудобнее, уставился в костер. Пляшущие языки делались ниже, их прибивало к земле. Колдун поморщился – быстро погаснет! Надо было побольше хвороста подбросить. Да что уж теперь. Неважно.

И он глядел, глядел не отрываясь, как делается ниже и ниже пламя, как с рыжего меняет цвет на зеленоватый. Как остаются лишь тлеющие искры, перепрыгивающие по догорающим обугленным веткам травянисто-зелеными раскаленными точками.

*** ***

Огненные языки взвились высоко – куда выше, чем до сих пор.

Они плясали, рвались в черное небо – не то взывая к богам, не то грозя им. Накато глядела пристально в ожидании, хоть и знала: из ямы костру все-таки не вырваться! Он может быть сколь угодно высоким, а языки могут рваться на ветру на все четыре стороны. Но огонь вдруг приподнялся над углублением и стал медленно подниматься.

Она, оцепенев, наблюдала, как костер, оторвавшись от ямы, в которой оставались тлеющие угли, плывет все выше и выше вверх. И языки его победно рвутся во все стороны, вытягиваясь.

Сполохи удлинились, обратившись перьями. Раскидистые крылья расправились. Костер взмыл яркой птицей, рассыпающей искры вокруг себя, и помчался прочь от скалы, где родился. Накато глядела ему вслед со смешанным чувством торжества и сожаления. Она его больше не увидит – жаль. Но он обрел свободу.

Пусть будет свободен хотя бы костер, раз уж не удалось освободиться ей.

*** ***

Тонкими голосами пересвистывались птицы. С восточной стороны пробивались лучики света, падали на лицо. Накато приоткрыла глаза.

Утро. Успело рассвести, и солнце приподнялось над землей, так, что его лучи пробивались меж горных вершин.

Странно, что Амади не поднял их с Адвар раньше.

Оглядевшись, увидела, что колдун разжигает костер чуть в стороне от места, где тот горел накануне. В углублении лежал прибитый ночным ветерком остывший пепел.

Все-таки колдуны – странные люди. Чем ему не угодило вчерашнее кострище? Ну, да что ей за дело до его странностей?

До чего громко все-таки щебечут птицы! Должно, свили себе гнездо в ветках кустарника, который окружил с юга и юго-запада взгорок, на котором они ночевали. Амади возился с костром, не обращая на спутниц внимания, и Накато поднялась, направилась к кустам.

Гнездо нашлось в гуще ветвей. Даже не одно – кустарник служил домом паре-тройке десятков птичек.

И чего они не улетают? Осень ведь. В горах зимой голодно будет – здесь ощутимо холоднее, чем на равнине. Вон, и листочки подсыхать начинают. На многих проступили желто-бурые и алые крапинки, пара-тройка декад, и зелени останется совсем мало.

Накато разглядывала сквозь густо переплетающиеся ветки суетящихся птиц. Те порхали, стремительно взмахивая крылышками, свистели и щебетали.

Солнечный свет проходил сквозь пока еще густую листву, рассыпаясь тонкими лучиками, играл бликами на ветках и перьях птичек. Картина вызвала невольную улыбку. Накато, забыв про все, глядела и глядела на гомонящих пернатых крох. На душе царило непривычное умиротворение.

Когда Амади окликнул, чтобы шла завтракать, направилась с улыбкой к костру.

- Ты гляди, сияет, как начищенный медный таз! – фыркнула Адвар. – Воистину, ты – великий мастер.

- Здесь особого мастерства не требуется, - хмыкнул Амади. – Достаточно немного знаний. Садись, поедим да пойдем дальше, - прибавил он, обращаясь к Накато. – Что тебе снилось нынче? – и с любопытством уставился ей в лицо.

- Снилось? – удивилась та – колдун редко интересовался такими вещами. – Костер мне снился, - припомнила она. – Будто взлетел прямо в небо.

Адвар зафыркала, качая головой. Вид у нее был на удивление дружелюбный. Слова о костре ее развеселили, но она не насмехалась и не пыталась сказать колкость. Разве что любопытство в ее взгляде казалось