Рождение чудовища - Гульнара Черепашка

Гульнара Черепашка

Монстр поневоле. Книга 1. Рождение чудовища

Глава 1. Отдать долги прежней жизни

Накато опустилась без сил на колени в пыль светло-серой дороги.

Ярко-желтые, точно затвердевшие солнечные лучи, черепки радостно сияли. Желтыми они были насквозь – и снаружи, и изнутри, и даже на изломе.

Пальцы затряслись, губы задрожали и искривились. По щекам девушки покатились слезы. Быть ей битой! Да не так, как обычно – а от всей души, за все проступки, за которые не получила когда-то сполна. Она бездумно поправила соломенную накидку, сползшую с плеча.

Еще много-много дней никому не будет важно, что ее спина изуродована следами от плети. Никто ее спину не увидит аж до самого снятия со стоянки.

А может, и дольше – у старика Аситы появилась новая наложница. Последний раз, когда брат приводил к нему Накато, он не проявлял особой охоты. И заявил после брату – мол, потеряла свежесть, слишком старой стала.

Брат кланялся и просил прощения. А вечером избил ее в загоне молодых страусов. Ругал страшными словами и грозил отправить на тяжелые работы – копать глину или червей, или водить мамонтов к середине озера. Вроде бы из милости оставил в шатре – и дальше прислуживать. Лучше бы отправил копать червей.

Этим утром старшая жена брата, красавица Мунаш, отправила ее за водой к роднику у озера. Мол, хочет свежей воды, только-только из источника. И набрать велела в свою любимую чашку.

Разбилась чашка.

Драгоценная чашка из желтой глины.

На обратном пути Накато была бы осторожнее. Но к источнику она направлялась едва не бегом, прижимая посуду к груди – Мунаш не любила ждать, могла и отхлестать по щекам. И пожаловаться потом брату, а тот бы затрещинами не ограничился. Молоденький страус выскочил из густой травы прямо под ноги Накато. И она не удержалась, свалилась носом прямо в пыль.

Царапины от падения – пустяк. Но чашка, чашка…

Девушка перебирала бездумно черепки. Не соберешь, не склеишь. Не скроешь проступка. Плечи затряслись от рыданий. Сердце стиснул страх. Как пить дать, отходят плетью! И отправят все-таки копать червей.

Надо собрать черепки, встать и вернуться, рассказать о том, что разбила чашку. При мысли об этом последние силы оставили Накато.

- Что, разбила эдакую драгоценность, чучело криворукое? – незнакомый голос заставил девушку вздрогнуть.

Она подняла голову и испуганно воззрилась на человека. Колдун, как есть колдун! Только что дорога была совершенно пустая. Из воздуха он соткался? Да и накидка широкая от плеч до пят из выбеленной ткани, и лицо – белое-белое! На щеке – татуировка красной краской. Что ему надо?! Заберет Накато, утащит и…

Что колдун мог сделать с молоденькой девушкой – она не знала. Сожрет живьем и без соли? Или зажарит. Или станет забавляться, как старик Асита?

А может, обратит камнем или каким страшилищем? Из горла вырвался тоненький вой.

- И чего ты скулишь? – незнакомец приблизился, и Накато, подвывая, стала отползать назад. – Неужто боишься? – он склонился, в белесых глазах вспыхнуло веселое любопытство. – А чего ты боишься? Мучений? Так ты и так мучаешься каждый день. Смерти? А зачем тебе такая жизнь?

Накато тряслась и всхлипывала. Слова незнакомца не пробивались в ее сознание. Он усмехнулся, присел рядом и положил тяжелую руку ей на плечо, заставив вздрогнуть и замереть.

- Хочешь сбежать?

Эти слова дошли. Сбежать? Она уставилась на него недоуменно. Сбежать. С год назад сумасшедшая рабыня вскочила на страуса и помчалась по полям, не глядя, куда. Ее сбили с птицы камнем из пращи. Попали в голову. Говорили, что в бреду она болтала – мол, хотела сбежать. Она так и не поправилась, только перед смертью пришла в себя ненадолго.

- Бросай все, неужели ты хочешь копать червей? А за чашку тебя сначала хорошенько побьют, - он кивнул на валяющиеся черепки. – Плетью.

Чашка! Накато и забыла. Откуда он знает про червей?!

- Ты… колдун? – хрипло спросила она. Голос плохо слушался.

- О, ты говорить умеешь! – он расхохотался. – Я уж было решил – получу немую служанку. Бросай все, - повторил он. – И идем со мной! Будет тяжело, но уж точно веселее, чем здесь. Что ты здесь не видела? Капризов наложниц своего брата? Или вонючих старикашек? Может, станешь скучать по страусиным перьям или этим соленым озерам? – он кивнул вбок – в той стороне и правда находился берег соленого озера, скрытый сейчас высокой травой, на которой так хорошо отъедались мамонты.

Накато глядела некоторое время на колдуна, моргая растерянно. А потом кивнула. Скорее даже – дернула головой. Ее трясло.

- Ты смотри-ка, смелая, - колдун усмехнулся. Поднялся, выпрямился. – Вставай! И идем, - он кивнул.

Накато поднялась и следом за ним шагнула в высокую густую траву. Следовала за ним, то и дело спотыкаясь и переходя иногда на бег. Разум отказывался верить, что все на деле происходит с ней. Девушке казалось – ей это снится или видится в бреду.

Как она решилась сбежать?!

Как она решилась последовать за незнакомцем, за колдуном?! А может, и кем похуже. Но что ее ждало здесь? Плеть и черви до самого снятия со стоянки. А после – вычесывать шерсть мамонтам или пасти страусов.

А что ждет ее с этим?.. Она и сама не знает. Сердце разрывал страх. Страх перед неизвестностью и страх перед слишком хорошо знакомым. Ей и хотелось убежать от страшного незнакомца, и в то же время ноги сами собой шагали следом за ним. Девушка не обращала внимания, как хлещут по лицу плети высокой, выше головы, травы. К этому она давно привыкла.

*** ***

Костер трещал. Языки пламени плясали, разгоняя на несколько шагов ночной мрак, но дыма не было. Они шли через поля до самой темноты, и лишь после заката остановились на привал. Сейчас Накато грызла жадно сладкую лепешку.

Из чего она сделана? Никогда такой еды не видела. Лепешка сухая – чем-то похоже на лепешки из вяленого мяса. Но не мясо! И не корешки. Должно быть, колдуны такое едят – от этого и их потусторонняя сила.

Доев, протянула руки к огню. Глядела в пламя, боясь взглянуть в лицо спутнику. Боясь напомнить самой себе лишний раз, что совершила страшное и неслыханное.

-