Г. М. Пулэм, эсквайр - Джон Марквэнд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ничто меня не беспокоило… Ничего такого, о чем можно было бы говорить.
— Ага! Все же что-то беспокоило.
Когда на Кэй находило такое настроение, она страстно хотела поймать меня на чем-нибудь.
— Ничего такого, о чем можно было бы говорить. Но никто, ни один мужчина, не может полностью владеть собой в такое время.
— А знаешь, о чем я однажды подумала? Я бы и сейчас продолжала думать о том же, если бы не узнала тебя ближе. Я подумала, что у тебя была другая девушка, — возможно, та, которую ты привозил из Нью-Йорка. Именно так ты вел себя, Гарри.
— Послушай, Кэй. С момента нашей помолвки я и не взглянул ни на кого другого — ты же прекрасно это знаешь. Терпеть не могу подобных вещей.
— Боже, да я и без тебя знаю, что не взглянул. Кстати, ты и на меня-то смотришь не так уж часто.
Я никогда не рассказывал ей о Мэрвин Майлс, и, пожалуй, правильно делал; и она никогда не рассказывала о Джо Бингэме; впрочем, я ни о чем и не расспрашивал ее.
Что бы там ни говорили, но брак требует определенной решительности и вызывает у человека известные колебания. Чувствуешь себя так, будто дочитываешь последнюю страницу книги. В начале марта, перед официальным оглашением нашей помолвки, меня охватило непреодолимое желание вновь перелистать, пока еще не поздно, страницы этой книги. Это было странное и мучительное желание, но чем сильнее боролся я с ним, тем больше хотелось мне повидать Биля Кинга, пока все не стало свершившимся фактом. У меня не было особой причины ехать к нему — в конце концов я искренне радовался предстоящей женитьбе на Кэй, но мне казалось, что встреча с Билем окончательно укрепит меня в правильности принятого решения. Я и сам не мог понять, почему не решался написать ему одно из тех писем, какие обычно пишут в подобных случаях, и заверить, что он одним из первых узнаёт о моем шаге. Кончилось тем, что я сообщил Кэй о своем намерении съездить на день в Нью-Йорк по делам. Собственно, я не преувеличивал, говоря о делах, — мистер Уилдинг действительно просил меня проверить некоторые цифры со статистиком нью-йоркского отделения фирмы. И все же я кривил душой даже перед самим собой.
— Я пробуду в Нью-Йорке всего лишь день и вернусь ночным поездом, — пообещал я Кэй. — Надеюсь, ты ничего не имеешь против? Заодно, вероятно, повидаю и Биля Кинга.
Кэй держала меня за руку, но при этих словах сейчас же выпустила ее.
— Вот и хорошо. Поезжай и скажи ему, а потом расскажешь, что он тебе ответил!
— Биль не станет много говорить. Он очень умен, Кэй, но, как правило, предпочитает молчать, когда я говорю о себе.
И тут Кэй сделала нечто удивившее меня. До этого она спокойно сидела, обхватив руками колена, но вдруг вскочила и бросилась мне на шею. Меня поразил ее неожиданный порыв, потому что она обычно не отличалась особой экспансивностью.
— Не унижай себя, Гарри, когда говоришь о нем! Ты лучше его! Ты в десять раз лучше! Ты так дорог мне, и всегда, всегда будешь дорог!
Новая фирма, в которой теперь работал Биль, размещалась на двадцатом этаже здания по Сорок второй улице. Приемная, куда вы попадали из лифта, чем-то напоминала мне контору Балларда. Тут сидела такая же девица, однако вместо книжных полок за ее спиной виднелось несколько византийских арок с покрытыми плющом колоннами. Биль занимал большой кабинет, одну из стен которого украшал гобелен с изображением довольно пухлого Георгия Победоносца, поражающего копьем довольно немощного дракона. Биль сидел за письменным столом в стиле жакоб с тремя телефонами. У него была своя секретарша, — стук ее машинки доносился из маленькой каморки.
— Алло, Гарри! Сядь и подожди минуту, — попросил Биль и принялся шагать взад и вперед по мягкому ковру.
— Биль, почему ты не сообщил мне, что работаешь в таком месте?
— Не плохо, а? Впрочем, все это одна пыль в глаза… улавливать простаков из Детройта. Не мешай мне.
Биль снова принялся ходить взад и вперед.
— Мисс Прентис, зайдите ко мне на минуточку. Это мистер Пулэм… Мисс Прентис. Сделайте себе заметку достать «Арабские ночи» Бартона… Каждый шофер — сам себе калиф из Багдада.
— Биль, ты, случайно, не свихнулся?
— Послушай, Гарри, убирайся-ка ты отсюда. Ты же знаешь, что мне нужно, когда я работаю. Приходи в половине шестого ко мне на квартиру.
— На квартиру?
— Да, в мои апартаменты. Я живу сейчас в городе, у меня есть своя квартира и камердинер-япошка. Его зовут Хоручи. Мисс Прентис, позвоните мне домой и скажите Хоручи, что придет мистер Пулэм. Велите ему приготовить коктейль мартини. Я вернусь в половине шестого, и мы позовем Мэрвин, она работает у Балларда, а потом отправимся в «Алгонквин». Сегодня вечером у меня назначена там встреча кое с кем из ребят. Ну, а после можно будет пойти на какое-нибудь музыкальное ревю, любое музыкальное ревю. Мисс Прентис, дайте мистеру Пулэму мой адрес…
— Биль, — вмешался я. — Мэрвин Майлс… не нужно…
— Ты не хочешь видеть ее?
— Я просто хочу поговорить с тобой.
— Ну хорошо. В таком случае, марш ко мне на квартиру. Мы встретимся в половине шестого… Мисс Прентис, так на чем я остановился?
Только оказавшись в квартире Биля, я понял, что он, должно быть, зарабатывает кучу денег. Квартира состояла из огромной комнаты, похожей на театральную студию, и спальни. Дверь открыл японец в белой куртке. Еще до прихода Биля в квартире появилась какая-то блондинка. Она довела до моего сведения, что ее зовут Фрэнчин Парк и что я могу называть ее просто Фрэнчин; я представился ей как один из друзей Биля.
— Да, да, — подхватила девушка, — у Биля действительно есть всякие курьезные приятели.
— По всему видно, что дела Биля идут чертовски хорошо, — сказал я.
— Еще бы!
— А умен все-таки Биль!
— Умен? Как бы не так! Просто ловкач, скользкий, как вьюн. Вот уж кому рога не наставишь!
Хоручи подал нам по бокалу с коктейлем, затем еще по одному.
— Да я не собираюсь этого делать, — сказал я.
— А кто говорил, что я собираюсь?
— Не знаю. Я не говорил.
— Так что же вы тогда имели в виду?
— Один бог ведает.
— А вы не очень-то умны, хотя довольно милы, — резюмировала Фрэнчин.
— Знаете, это же просто забавно! Именно так отзывались обо мне и многие другие девушки.
— Стало быть, так уж вы себя с ними ведете. Вы — в самом деле так себя с ними ведете?
В эту минуту Хоручи кинулся к двери и впустил Биля. Тот бросил пальто и шляпу японцу, взглянул на меня и засмеялся.
— Здравствуй, Билли, — обратилась к нему Фрэнчин.
— Здравствуй. Как ты сюда попала?
— Да ты же сам пригласил меня, мерзавец эдакий!
— Постой, постой… Ну да, правильно. Невозможно все запомнить. — Биль взглянул на меня и снова рассмеялся. — Ну-с, вот мы и у меня.
— И что же мы будем делать дальше? — поинтересовалась Фрэнчин.
— Послушай, красотка, — осклабился Биль. — Отправляйся-ка в спальню и попудри носик. Гарри нездешний парень, и мне надо поговорить с ним.
— И я тоже хочу говорить с Гарри, — заупрямилась Фрэнчин.
Биль подошел к кушетке и заставил Фрэнчин встать. Хоручи открыл дверь в спальню.
— Марш отсюда, — приказал Биль. — И не вздумай мешать нам. Хоручи, закрой ее на замок.
Он провел ладонью по своим волосам.
— Ну и денек же сегодня выдался!
— Кто эта Фрэнчин? — спросил я.
— Да так, никто. Если человек работает столько, сколько я, должен же он иногда отдыхать. Кроме того, Фрэнчин нравится всем ребятам из Детройта. Да ты не морщись, мой мальчик!
— А я не морщусь.
— Нет, морщишься. Пора бы привыкнуть к таким вещам. Побольше терпимости, мой мальчик, побольше терпимости.
— Терпимости мне и без того не занимать.
— Ну и слава богу. Как поживаешь?
— Неплохо, Биль. Я очень счастлив!
— Да ну! Это почему же ты очень счастлив?
— Потому что помолвлен. Официально помолвка будет объявлена на будущей неделе.
— Помолвлен? — переспросил Биль и замолчал. Фрэнчин отчаянно колотила кулаками в дверь спальни. — Я знал ее?
— Да. Это Кэй.
Биль подошел к столу и поставил на него бокал.
— Кэй? Ты помолвлен с Кэй?
Меня удивило, что на этот раз он соображал так медленно, хотя обычно схватывал все на лету.
— Да, — подтвердил я. — Ты помнишь ее — Кэй… Корнелия Мотфорд.
— Разумеется, помню. Ты связал себя по рукам и ногам, если обручился с Кэй.
Биль засунул руки в карманы тщательно отглаженных брюк. Потом вынул одну руку, растопырил пальцы и уставился на них.
— Да, ты, конечно, связал себя.
Его поведение, его костюм, его квартира — все это, вместе взятое, начало меня раздражать.
— Уж если тебе угодно знать, — сказал я, — так я рад, что такая девушка, как Кэй, хочет выйти за меня замуж.