Северная и восточная Тартария - Николаас Витсен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В 1906 году русский архивист и историк С. А. Белокуров исследовал фрагменты Северной и Восточной Тартарии, в которых говорилось о Сибири. Его интересовали возможные контакты между Витсеном и хорватским ученым Крижаничем[1646]. В том же году немецкий историк географии Георг Хеннинг (Georg Henning) опубликовал Сообщения о поездках по Сибири (Reiseberichte über Sibirien). Эта книга включала детальный анализ содержания Северной и Восточной Тартарии. Хеннинг воспринимал книгу Витсена как «особенно богатое по содержанию собрание сообщений», но жаловался на многочисленные повторы и на то, что Витсен был крайне небрежен в том, что касалось сообщений об источниках. Хеннинг попытался их установить. Его книга показывает, как Витсен обрабатывал сообщения от европейцев. Среди его осведомителей были: Оливье Брюнель (Olivier Brunel), Герберштейн, Масса, Джон Меррик и Авриль. Кроме того, мы видим, что информация поступала к Витсену и от людей, состоящих на русской службе, таких как Спафарий, Крижанич, Идес, Атласов, Байков, Петлов и казаки, оставшиеся анонимными. Одну из глав своей книги Хеннинг посвятил этнографии Сибири XVII века, где прямо говорит о том, что зачастую именно Витсен первым (или, по крайней мере, первым подробно) зафиксировал в книжной форме информацию о различных сибирских народах[1647].
В 1909 году Мауриц Гресхоф (Maurits Greshoff), директор нидерландского колониального музея в Харлеме, предпринял еще одну попытку до некоторой степени восстановить репутацию Николааса Витсена. Гресхоф считал, что Гебхард и даже Бюскен Хюэт слишком поверхностно судили о Витсене, историческое значение которого трудно оценить из-за многосторонности его деятельности. Витсен был больше, чем «прототипом прилежного городского регента XVII века». Гресхоф напоминал, что сам Вольтер называл Витсена «достойным уважения гражданином» (citoyen recommandable), имея в виду его патриотизм. А за финансирование экспедиций в неизвестные края Витсен даже удостоился титула «гражданина мира» (citoyen du monde)[1648]. Витсену легко удалось объединить в себе кажущиеся противоречащими друг другу идеалы патриотизма и космополитизма. Он не жалел времени и денег на научные занятия, причем не только собственные; он также поддерживал многих своих современников. Он был не только политиком-патриотом, гражданином мира и ученым, но и подлинным меценатом, именно это сочетание выделяло его среди других. Говоря о научной деятельности Витсена, Гресхоф сообщал о его переписке со знаменитым микроскопистом Ван Левенгуком (Van Leeuwenhoeck) по поводу анализа образцов металлической руды, доставленных в Нидерланды из Сибири[1649]. Однако статья Гресхофа была в основном посвящена вкладу Витсена в исследование флоры и фауны в нидерландских колониях[1650].
Основательное исследование книги и карты Витсена о Тартарии посвятил британский путешественник и писатель Джон Ф. Бэддли (J. Е Baddeley). Он одним из первых европейцев посетил на Дальнем Востоке территории, примыкающие к русско-китайской границе, и написал значимую книгу о русском завоевании Кавказа. Затем он вплотную занялся изучением связей между Россией, Монголией и Китаем в XVII веке. До первой мировой войны Бэддли собирал в русских архивах материалы для своей книги, в чем ему содействовали географ князь Кропоткин и такие русские историки, как С. А. Белокуров и Ю. В. Арсеньев. В 1919 году он опубликовал свой монументальный, непревзойденный и поныне труд Россия, Монголия и Китай, где неоднократно высказывался о Витсене с похвалой и энтузиазмом. Хотя исследование Бэддли охватывало период с 1602 по 1676 год, а труд Витсена, строго говоря, выходил за его пределы, он все же посвятил ему отдельную главу. Бэддли детально сопоставил карты Витсена и Страленберга, и его научные симпатии, в основном, оказались на стороне голландца[1651]. Кроме того, он десятки раз цитировал Северную и Восточную Тартарию в тексте своей книги[1652].
XVII. Заключительное слово
Главная задача данной статьи — рассказать читателю о личности Николааса Витсена, об особенностях его главной научной работы и обстоятельствах ее создания. Кроме того, наряду с нижеследующей статьей А. Н. и Н. П. Копаневых, она дает представление о том, как на протяжении трех столетий карту и книгу Витсена воспринимали в России, Нидерландах и других странах. Ни в коем случае не претендуя на всеохватность, мы, тем не менее, надеемся, что полученная информация поможет читателям в полной мере оценить достоинства Северной и Восточной Тартарии, книги, которая, несмотря на все свои недостатки, не перестает удивлять богатством содержания.
A. H. Копанева / Н. П. Копанева. Северная и Восточная Тартария Н. Витсена в России XVIII века
Книга Н. Витсена Северная и Восточная Тартария сразу после выхода в свет привлекла к себе внимание в России. И это несмотря на то, что она была малодоступна для читателей, так как автор не выпустил ее в продажу[1653], а также трудна для понимания из-за языковых преград. Однако если использование труда голландского ученого в XIX веке, и, прежде всего, изучение опубликованных им сведений об археологических находках в Сибири[1654], а также исследование в XX веке письменных и устных источников Витсена довольно хорошо известны[1655], то вопрос о том, как Северная и Восточная Тартария была воспринята, как говорится, «по свежим следам», в связи с научными исследованиями, развернувшимися в России в XVIII веке, еще не рассматривался. В нашей статье мы постараемся показать, какое значение имела эта книга и как она использовалась в ходе работ, проводившихся в то время в Петербургской Академии наук.
Труд Н. Витсена Северная и Восточная Тартария, также как и его карта сибирских территорий, не могли остаться в России незамеченными по ряду причин. И книга, и карта были посвящены Петру I. В издании 1692 года автор опубликовал полученную им от царей Ивана и Петра Алексеевичей благодарственную грамоту за карту, которую можно рассматривать и как привилегию на ее издание. Содержание Северной и Восточной Тартарии отражало историкогеографические реалии Российской империи и сопредельных ей государств, а для Европы это являлось и политическим и юридическим закреплением за русскими царями огромных территорий. И, наконец, основу книги во многом определяли письменные и устные источники, полученные Н. Витсеном легальными и нелегальными путями из самой России.
Экземпляры Северной и Восточной Тартарии, причем обоих изданий, были в библиотеке Петра I[1656], несколько экземпляров имелись в Библиотеке Петербургской Академии наук, созданной в 1725 году. Специалисты, изучавшие книги по ориенталистике в частных петербургских библиотеках первой половины XVIII века, отмечают,
