Северная и восточная Тартария - Николаас Витсен

русскими казаками в 1814 году[1603]. В том же году царь Александр I посетил Заандам. В домике Петра нидерландский историк Якобус Схелтема вручил императору свое обширное исследование пребывания Петра I в Нидерландах. Нидерланды рубежа XVІІ-XVІІІ веков Схелтема изобразил колыбелью мощи и величия России. Эту романтическую идею он продолжал развивать в своем четырехтомном труде о связях между Россией и Нидерландами. В первой половине XIX века образ Нидерландов как страны, где лежат истоки современной Российской империи, закреплялся как среди голландцев, так и русских[1604]. Благодаря этому мифу, домик царя Петра в Заандаме превратился в важнейшее место памяти (lieu de mémoire). В 1820 году король Нидерландов Вильгельм I приобрел его в подарок своей невестке Анне Павловне, сестре русского императора[1605].

В результате интерес к Николаасу Витсену неуклонно возрастал, поскольку именно он считался главным учителем царя Петра в Нидерландах. Еще в 1806 году Схелтема посвятил Витсену биографический очерк, отметив, что это «хорошее и полное описание жизни сего знаменитого голландца было бы дорогим подарком для всякого друга добродетели, учености и Родины»[1606]. В своей книге Россия и Нидерланды он подробно описал жизнь и работу «этого все еще недооцененного человека». Разумеется, особое внимание уделялось дружбе Витсена с Петром Великим и его многочисленным заслугам перед российским государством. Но даже Схелтема не удержался от критики в адрес Витсена. Он приводит сообщение Г. Миллера о том, что читатели Северной и Восточной Тартарии не только восхищались книгой, но и жаловались на отсутствие систематики. Схелтема был усердным историком, полным энтузиазма, однако, его словам не всегда следует безоговорочно доверять. К примеру, Схелтема утверждает, что в 1665 году Витсен не уехал вместе с посольством Борейля обратно в Нидерланды, а путешествовал по России еще целых три года, посетив, в частности, побережье Каспийского моря. Никаких доказательств этому Схелтема не приводит. Нет их и в других источниках[1607].

Выдающийся немецкий лингвист Иоганн Христоф фон Аделунг (Johann Christoph von Adelung, 1732-1806), составивший в конце XVIII века первый большой словарь немецкого языка, выпустил в 1806 году книгу под названием Митридат, в которую вошли переводы молитвы Отче наш на пятистах различных языках. Здесь фон Аделунг впервые перечисляет словники различных языков, собранные Витсеном[1608]. Помимо этого, он включил в свою книгу биографическую справку о Витсене, в которой опроверг рассказ о том, что первые два издания Северной и Восточной Тартарии якобы конфисковало русское правительство. «Более вероятно, — писал Аделунг, — что патриотизм Витсена и его любовь к правде и точности подвигли его к тому, чтобы не публиковать оба издания»[1609]. Фридрих фон Аделунг (Friedrich von Adelung, 1768-1843), молодой родственник Иоганна Христофа, был не менее прославленным ученым. В России он служил воспитателем великих князей Николая и Михаила Павловича. За фундаментальное библиографическое исследование Ф. Аделунга называли «покровителем русских библиотекарей», в 1825 году он стал членом-корреспондентом и почетным членом Российской Академии наук. Аделунг состоял в переписке с Якобусом Схелтемой и внимательно изучил научное наследие Витсена.

Аделунг ссылается на Г. Миллера, уверявшего, что Большая карта Витсена 1687 года начала «новую эру в описании стран и истории карт России». В 1841 году он написал пространную статью о картах России, изготовленных в Западной Европе. В этом исследовании он подробно рассмотрел не только карту Витсена, но и ее многочисленные подделки, а также изображенные в Северной и Восточной Тартарии значительно менее крупные карты различных областей России и Азии, составленные как самим Витсеном, так и другими авторами[1610]. В фундаментальном исследовании, где Аделунг рассматривает опубликованные описания путешествий в допетровскую Россию, упомянуты три издания Северной и Восточной Тартарии. Аделунг отметил, что Витсен собрал кладезь информации, «которую читатель не без удивления найдет в его книге, и которая еще и сейчас является важной и поучительной для России»[1611]. Позднее, в 1846 году, Аделунг писал, что Витсен значительно повлиял на формирование научных взглядов Петра Великого, и тем самым внес вклад в дальнейшее развитие российского государства. «То, что труд Витсена, несмотря на его большое значение, не нашел переводчика на какой-либо язык, поразительно и может быть объяснено лишь объемом и языком оригинала»[1612].

Действительно, в это время к труду Витсена обращались преимущественно немецкие ученые, поскольку голландский язык был для них преодолимой преградой. Среди них был великий востоковед Генрих Юлиус фон Клапрот (Heinrich Julius von Klaproth, 1783-1835), живший и работавший в России до 1812 года. Клапрот был страстным коллекционером. Одной из жемчужин его коллекции была очень редкая карта Витсена 1687 года. У Клапрота находился единственный экземпляр более поздней версии, которая содержит ряд важных исправлений, внесенных по поручению Витсена[1613]. Клапрот также был автором книги об изобретении компаса (1834), написанной в форме пространнейшего письма Александру фон Гумбольдту. В ней Клапрот часто цитировал Северную и Восточную Тартарию[1614].

Ссылки на Витсена мы находим и у Филиппа Франца фон Зибольда (Philipp Franz von Siebold, 1796-1866), немецкого врача и ботаника. Фон Зибольд состоял на голландской службе в Японии и за это время сформировался в видного япониста, а затем обосновался в Лейдене. Он тщетно пытался вызвать интерес нидерландского правительства и общества к Южным Курилам, которые, как он полагал, находились в собственности ОИК, поскольку в 1643 году их открыл и захватил Маартен Герритсон Фриз. Помимо собственных исследований важную роль в его аргументации играла Северная и Восточная Тартария, так как именно в ней была подробно описана эта исследовательская экспедиция, а также воспроизведены очертания береговой линии Курильских островов, зарисованные на борту корабля Фриза[1615]. В России, благодаря своим познаниям о Курилах и Сахалине, Зибольд пользовался большим уважением; особый интерес вызывали его суждения о международной ситуации в Восточной Азии[1616].

В Нидерландах у Зибольда почти не было единомышленников, поскольку после смерти Витсена север Азии практически никто не изучал подробно. О Северной и Восточной Тартарии все еще писали с уважением, но саму книгу вряд ли читали.

Намного лучше голландцы разбирались в кораблестроении, но труд Витсена на эту тему воспринимался скорее как курьез, чем серьезное исследование. Ему предписывалось лишь «историческое значение», поскольку предполагалось, что он оказал большое влияние на Петра I и кораблестроение в России[1617].

Зато все больше становилось известно о личности Витсена. Так, в 1854 году П. Босха (P. Bosscha) сделал описание многочисленных рукописей, оставшихся после смерти Гейсбрехта Купера. Значительное внимание в этом списке уделено корреспонденции между Купером и Витсеном