Поток - Сергей Терёхин

махнул рукой. Все в отряде знали, что они раньше спали вместе, но потом почему-то разбежались. – Кому мы нужны, да и откуда им было знать, что мы найдем эти следы? Тут можно месяц просидеть и не встретить ни единой живой души на сто миль вокруг.

– Даже если Карла права, Раф, мы должны найти этих людей, если они еще живы. Ты ведь знаешь, что Анклавам всегда нужны люди.

Молодой парень с копной светлых волос притворно закатил глаза.

– Знаешь, Тони, иногда ты становишься невыносимо похож на своего старика. Эдакий мистер слишком важный, чтобы посрать под кустом.

Генри прыснул, но Карла влепила своему бывшему дружку ощутимую затрещину.

– Следи за своим языком, Раффи. Тони ведет наш отряд и будет отвечать перед лордом, если что-то случится.

– И что же наш лорд-отец ему сделает? – Парень потер ушибленное место. – Отшлепает?

Генри не выдержал и расхохотался. Тони примирительно поднял руку, чтобы Карла не пнула шутника и не скинула его вниз с парапета, на котором тот сидел.

– Ничего, пусть злословит, наш малыш Раффи. Все же знают, что ты бросила его из-за того, что, кроме шуточек, в постели он больше ни на что не способен.

Раф буквально подавился своей кривой ухмылкой, и настала очередь Карлы улыбаться во весь рот. Генри от смеха без сил начал сползать вниз по стене.

– Ну это ты лишнего хватанул, Тони. – Раффи обиженно уставился на него. – Не над всем же можно шутить!

– Ты абсолютно прав, дружище. Не над всем. А теперь покажи нам, на что ты действительно способен, и найди, куда эти следы уводят от подвала.

Раффи хитро улыбнулся и, как самый настоящий мальчишка, выпятил грудь.

– Так я их уже нашел, пока ты там на карачках ползал! Вон они, там, снова появляются и ведут куда-то в сторону от этой будки. – Он указал на небольшой холмик десятках в трех метров от них. Несмотря на свою странную внешность, этот парень и правда был настоящим гением-следопытом.

– Вы что, уже ходили по ним? – С Тони разом слетел весь налет шутливости.

– Мы вместе с Генри глянули, что там дальше, а Карла все время оставалась тут. Так что все тип-топ, не кипятись.

– Глянули, говоришь? Оставалась, значит? Одна, не так ли? Хотя мы даже не знаем, по чьим следам идем! Да вы, как я погляжу, и в самом деле идиоты. Забыли, почему мы ходим всегда вчетвером?!

– Чтобы приглядывать друг за другом… – еле слышно прогнусавил Генри где-то за спиной Тони, но тот не унимался.

– Ладно эти балбесы, но ты, Карла, почему их отпустила? Я всегда считал тебя самой разумной и ответственной. Даже подумывал рекомендовать отцу дать тебе свой отряд!

– Прости, Тони, что-то не подумала. Их не было от силы полчаса, не больше, да и ты был рядом, так что я особо не переживала…

– Чем бы я, интересно, помог тебе, сидя там внизу, в темноте? – Он выдохнул, понемногу успокаиваясь. – Что вы нашли там?

– Это женщина и ребенок.

– Ты уверен?

– Там, дальше за холмом, земля мягкая, и следы видно отчетливо. – Рафф наконец-то стал серьезным. – Это следы женщины, ведущей ребенка.

– Даже если ты так говоришь, я с трудом могу поверить, что женщина с ребенком могла выживать одна все эти годы.

– В первые годы после Катаклизма я видела такое, что, возможно, она и выжила лишь потому, что была одна… – Голос Карлы, обычно такой сильный и уверенный, дрогнул.

Тони посмотрел на нее с сочувствием и пониманием и направился туда, где, возможно, им удастся спасти еще две жизни. Если они, конечно, захотят оказаться спасенными.

* * *

Уинстон открыл глаза и лежал так, боясь пошевелиться и потревожить спящую рядом Мелони. Ночью она перевернулась на бок и прижалась к нему лицом, словно пыталась носом уткнуться в его руку и укрыться так от холода. Димитрий, как и обещал, нашел для них отдельный закуток в одном из заброшенных домов. Спать, как и всем остальным, пришлось на твердой земле, подстелив под себя собственные плащи, а под голову положив что-то из походных мешков. Уинстон про себя усмехнулся. Когда он говорил, что они наконец-то смогут заночевать под крышей, он представлял себе это несколько иначе, чем ночь в холодных, продуваемых всеми ветрами жилищах, которые даже обогреть не получалось, так как через остатки крыш можно было любоваться звездами. Слава богу, хоть дождя не было.

Но все же не холод и волнующая близость Мелони разбудили его. Этот… сон никак не выходил из головы. Уинстон был почти уверен, что это не первое такое видение, посетившее его с тех пор, как он попал в Анклавы. Он как будто знал всех этих людей и уже испытывал все эти эмоции. Это было скорее похоже не на сон, а на воспоминания, давно забытые и вдруг совершенно отчетливо всплывшие в памяти. Но, даже осознавая все это, он понятия не имел, что теперь делать.

Немного поразмыслив над тем, чтобы разбудить Мелони и рассказать ей про сон и про свои предположения, он выбросил это из головы и решил просто полюбоваться тем, как она спит рядом с ним. Глаза ее были закрыты, а на лице написано такое спокойствие и умиротворенность, что он невольно даже позавидовал тому, насколько трезво такая юная девушка воспринимает тот жуткий мир, в котором ей выпало родиться и жить. Сам Уинстон никак не мог привыкнуть к тому, что происходит вокруг, и тому, как к происходящему относятся другие. Возможно, дело было в том, что он в некоторой степени ощущал себя чужим в этом мире, не видел того, что видели люди, не прошел через все то, через что прошли такие, как Ричард и Димитрий. Но все равно он с трудом мог представить себе, что однажды сможет стать таким же и относиться к человеческим страданиям так же отстраненно, как они.

Он осторожно протянул руку и положил свою ладонь так, чтобы касаться пальцев Мелони. Они сильно сблизились с тех пор, как открыли друг другу свои тайны по пути на тот холм, где чуть не погибли от руки безумца. Уинстон с самого первого дня испытывал что-то к спасенной ими девушке, ему казалось естественным заботиться о ней, чтобы ни в коем случае не позволить вновь случиться чему-то столь же ужасному, как то, что ей уже пришлось пережить. Но эти чувства были больше похожи на чувства брата или, может, близкого друга: теплые, но без какой-то сокровенной нежности, когда каждое прикосновение кажется тебе чем-то невероятным. Теперь же он чувствовал совсем иное. Он все еще слишком живо помнил картину, которая предстала перед ними, когда они с холма заметили внизу Мелони и тех негодяев. Ему