Поток - Сергей Терёхин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Конечно, его забота о ней никуда не делась, но стала совсем другой, наполнилась лаской. Ему хотелось защищать ее и оберегать, прислушиваться к ее чувствам, чтобы поддержать, когда это нужно, или не мешать, когда она хотела побыть одна. А еще, как бы ни противно ему было в этом признаваться, он хотел удержать ее, чтобы она была рядом с ним. Все это смешалось у него в груди гремучим коктейлем противоречивых чувств, которые одновременно и мучили его, и делали счастливым, и заставляли испытывать чувство вины.
Пока он, погрузившись в свои размышления, легонько гладил пальцы Мелони, девушка открыла глаза. Уинстон не успел отодвинуться и замер, их лица оказались настолько близко, что он чувствовал ее дыхание. Он начал медленно убирать руку, но она не позволила, мягко, но настойчиво сжав его пальцы. От такого неожиданного прикосновения у него перехватило дыхание, но она продолжала внимательно смотреть ему в глаза, как бы спрашивая: «Ну и что же дальше?»
Уинстон прикоснулся другой рукой к ее щеке и нежно провел по ней тыльной стороной ладони. Мелони улыбнулась и положила руку ему на спину, слегка привлекая к себе. Он обхватил ее за талию и притянул поближе, крепко, но очень бережно заключая ее в объятия. Ее руки погрузились в его волосы, а губы прижались к его губам. Уинстон даже слегка застонал от неожиданности и наслаждения. Ее прикосновения были такими ласковыми, но в то же время сильными, а губы мягкими и горячими. Он крепко прижал ее к себе, его руки спустились вниз по спине, и он ощутил гладкую кожу под своими пальцами там, где одежда немного задралась, обнажая ее стройное и гибкое тело.
Уинстон зашипел, когда она вдруг укусила его за губу, и открыл глаза, которые даже не заметил, как закрыл во время поцелуя.
– А если я скажу Димитрию, что ты решил воспользоваться его добротой и моими страхами ради удовлетворения своих желаний? – Мелони все еще смотрела на него в упор, но теперь хитро улыбалась. Она дотронулась до того места, где от ее укуса на губе выступила капелька крови. – Что ты тогда будешь делать?
Уинстон, не моргая, смотрел в ее глаза, в которых мерцали искорки, и на ее губы, которые были слегка приоткрыты, – на них расцвела немного пугающая, но и манящая улыбка.
– Думаю, что скажу ему правду. – Он облизнул кровь на губе и поцеловал пальцы, которые касались его губ. – Что ты набросилась на меня среди ночи и взяла меня силой.
Мелони хихикнула, схватила его за рубашку и, слегка перекатившись, уселась сверху.
– Как-то так?
– Что-то вроде. – Он посмотрел ей прямо в глаза. – Но потом тебе придется жениться на мне, чтобы уберечь от позора.
Мелони расслабилась и положила голову ему на грудь.
– Мне с тобой так спокойно. – Он ласково гладил ее по спине и волосам, пока она говорила. – Как будто ты никак не связан со всеми этими Анклавами, Потоками, сражениями и ужасами. Может, ты и правда из другого мира, Тони?
Уинстона как током ударило, он даже вздрогнул, да так сильно, что Мелони приподнялась, чтобы посмотреть на него.
– Что случилось?
– Как ты сейчас назвала меня?
– Тони? Ты шептал это имя во сне. Я подумала, что тебя когда-то звали так, может, в детстве.
– Может, в детстве…
– Что-то не так?
– Не знаю, Мелони. – Он увидел, что одеяло, которым она укрывалась, сползло, открыв взору ее длинные ноги до самых бедер, и поспешил поправить его. – Но, если честно, мне не хочется думать об этом сейчас. Мне почему-то кажется, что время еще не настало.
Мелони задумчиво посмотрела на него, а потом пожала плечами.
– Ты ведь знаешь, я привыкла прислушиваться к своим ощущениям, так что могу тебя понять. Но не пропусти момент, когда твой внутренний голос заговорит снова.
– Постараюсь. – Уинстон улыбнулся удобно устроившейся на нем девушке и постарался не думать, о том, как же приятно ощущать близость ее тела. Вместо этого он решил порадоваться тому, как хорошо ей удалось понять его состояние и настроение. – Как спалось?
– Холодно… – Она сморщила свой милый носик и снова прижалась щекой к его груди. – Непонятно, как эти… люди живут здесь. Надеюсь, мы не задержимся тут надолго.
– Я не уверен насчет этого.
– Почему?
– Мы пришли к ним за помощью, которая нам действительно очень нужна, но теперь, когда мы увидели все изнутри, я не уверен, что мы найдем ее здесь.
– Еда и помощь с ранеными… – Голос Мелони звучал немного глухо оттого, что она говорила, не поднимая головы. – Да, ты, наверно, прав. Не похоже, что у них есть чем с нами поделиться. Тогда почему они согласились и привели нас в свое поселение? Могли бы отказаться и просто вернуться домой.
– Возможно, им что-то очень нужно от нас, и ради этого они готовы рискнуть и пойти на обман.
– Если бы это были наши запасы, лошади и оружие, то мы бы уже были мертвы. – Мелони фыркнула, выражая свое мнение по этому поводу. – Несмотря на всю браваду Димитрия и остальных разведчиков, этой ночью мы были уязвимы так, как никогда уже не будем. Они могли перебить нас практически без всякого риска.
– А вот теперь уже я вынужден согласиться с тобой… – Уинстон скосил глаза на лежащую девушку и в очередной раз убедился, сколько силы и мудрости в ней скрыто. Новая волна нежности разлилась у него в груди, и он ласково погладил ее прекрасные волосы. – Мне эта мысль в голову не приходила.
– Возможно, после встречи со старейшиной что-то станет понятно.
– Старейшина, да… У вас тоже был старейшина? Расскажи мне о нем, я совсем мало знаю о том месте, откуда ты родом. Если ты, конечно, не против…
– Да нет, все нормально. – Она едва заметно повела головой из стороны в сторону, и Уинстон понял, что все не так просто, как она говорит. – Да, нашей общиной тоже управлял старейшина и те, кого он приблизил к себе. Нам рассказывали, что именно он когда-то основал это поселение и дал приют первым из тех, кто теперь живет в нем, – Мелони пожала плечами. – Я никогда всерьез не задумывалась об этом, старейшина и его власть были чем-то самим собой разумеющимся. Мама рассказывала, что он всю жизнь тщательно отбирал тех, кого приближал к себе и позволял говорить от своего имени, но, если честно, я не уверена, что ему реально была нужна их помощь. Большинство детей, с кем я росла, воспринимают старейшину не как правителя, а скорее как отца,
