Марсельская сказка - Елена Букреева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я пришёл позвать тебя на завтрак, — Реми первым нарушил тишину — голос его был хриплым, как ото сна. Он посмотрел мне в глаза, и я заметила, насколько же тёмными стали его — точно небо перед грозой. — Ты… готова?
— Нет, — голос опережал мысли. — Как видишь, — я отвернулась, но, осознав, что теперь его взору предстали мои ягодицы, повернулась обратно и схватила с кровати свой жакет, прикрываясь им и стыдливо отводя взгляд. — Ты можешь подождать меня за дверью? Я буду готова через минуту.
Реми в последний раз обвел моё теперь прикрытое тело взглядом и, явно сбитый с толку, развернулся к двери. Когда он безмолвно вышел из номера, я накрыла пылающее лицо руками и тихо заскулила от стыда. Какой кошмар! Я ведь даже не успела послать его к чёрту! И откуда… откуда эти треклятые мурашки? Желая избавиться от них, я выбежала на балкон и, схватив своё бельё, торопливо вернулась обратно. Оно не успело высохнуть, но теперь это едва ли могло меня волновать. Я с усилием справлялась с дрожью в руках, надевая его. Поморщившись от соприкосновения кожи с влажной тканью, я закуталась в жакет и остановилась перед дверью. Несколько вдохов и выдохов не помогли собраться, но я все равно вышла к Реми и, не одарив его и взглядом, гордо зашагала вдоль по коридору. Главное — не встречаться с ним взглядом. А остальное забудется. Должно забыться.
***
Как можно было забыть о пережитом, когда мы сидим в тени уличного зонтика, наши бедра соприкасаются, а он смотрит мне в глаза, рассказывая какую-то чушь об автобусе до Лиона?
Завтрак не задался, едва успев начаться — я поняла это, когда не встретила с его стороны ответного смущения. Он был как никогда спокоен и может быть даже слегка воодушевлён, несмотря на то, что его утренние поиски не увенчались успехом. Я с тревогой наблюдала за тем, как его длинные пальцы расправляются с грубой кожурой апельсина, и как одна сочная долька отправляется ему в рот. Несколько оранжевых капель остались на его губах. Мне пришлось поспешно отвести взгляд и вернуться к своей овсянке. Типичный отельный завтрак едва ли мог позволить нам насытиться на весь день, но сейчас я не думала об этом, размазывая ложкой кашу по тарелке, как в детстве. Не хватало лишь мисс Синклер, склонившейся надо мной в нервном ожидании и без конца повторяющей: «Я обо всем расскажу твоей матери. Она будет сильно тобой разочарована».
— Так тебя это устраивает? — голос Реми с трудом прорвался сквозь тяжёлую завесу мыслей.
Я оторвала взгляд от тарелки с овсянкой и посмотрела на мужчину, сидящего напротив меня. Ах, как же органично он вписывался в эту атмосферу вечного отпуска, в романтику летних бистро! Его густые русые волосы, не спрятанные потрепанной фуражкой, казались слегка золотистыми в лучах предполуденного солнца, и сам он, обычно мрачный и суровый, будто бы светился каким-то дивным светом, а может, я придумала себе это, может, это мой свет отражался от него. А ещё Реми был спокоен. Он вальяжно устроился в плетеном кресле, его плечи были расслаблены, как и мышцы лица, если не считать лёгкого прищура, когда его голубые глаза возвращали тот же тёмный оттенок, какой я увидела там, в номере отеля…
Дыхание у меня перехватило от воспоминаний. Дрожащими пальцами я взялась за бокал с водой и осушила его до дна. Да что со мной происходит-то, в самом деле?
— Эйла, ты в порядке? — Реми слегка наклонился ко мне.
— Да, — быстро ответила я, отстраняясь. — Да. О чём ты там говорил?
— Здесь есть небольшой автовокзал, автобус в Лион отправляется каждый четверг, — с поразительной терпеливостью пояснил он. — Но денег хватит только на два билета. Я думаю, доберёмся до Лиона, а там уже будем решать, что делать дальше. Тебя это устраивает?
Рука, держащая ложку, дрогнула. Металл брякнул о тарелку, и этот звук непременно заставил меня очнуться. Я сощурилась, с недовольством уставившись на мужчину перед собой.
— Конечно, меня это не устраивает! — фыркнула я. Реми закатил глаза и откинулся на спинку стула, бросая на тарелку дольку апельсина. — Я хочу домой. Сколько ещё остановок мы сделаем, прежде чем доберёмся до Парижа? Мне это надоело. Я устала. И знаю, что ты устал тоже. Когда всё это закончится?
Он посмотрел на меня, как мне показалось, с обидой. Но, быть может, я сама себе это придумала, может быть, это я на его месте обиделась бы на свои слова.
— Хорошо, — Реми сложил руки на груди и поднял брови, — я слушаю тебя. Что ты предлагаешь? Мы остались в маленьком городе. До Парижа ещё больше четырёхсот миль. На хвосте бестирийцы, которые не достали нас только потому, что капо продолжает спускать своих цепных псов с поводков и не вмешиваться самим, но удача не будет сопровождать нас всю дорогу, и тебе надо это принять. Они играют в кошки-мышки, Эйла, и они уверены, что ты никуда от них не денешься. И теперь я повторю вопрос: что ты предлагаешь?
— Кто такой капо?
Он посмотрел на меня с недоумением, а затем взялся за переносицу и протяжно выдохнул.
— Тот, кто возглавляет шайку неудачников, напавших на нас в Шаале. Он диктует им, что делать.
Дрожь охватила моё тело, в нос ненароком забился запах той тряпки из подвала. И облик, тёмный облик мужчины под лестницей, нагло ворвался в рассудок. Мог ли он быть капо? Левша ему подчинялся. Неужели именно он меня ищет?
— Но он не самый главный среди бестирийцев, верно? — догадалась я.
— Нет, конечно. Подручный, Консильери… и только затем самый главный — Босс. Таких семей во Франции немного. Корсиканцы более влиятельны и известны, чем бестирийцы. Последние просто выживают. Хотя, вполне возможно, что группы их влияния есть и в Шотландии. Отсюда и связь с твоим отцом. Или он бывал здесь, во Франции?
— Мой отец не имеет к ним никакого отношения! — рявкнула я. — А вот твои познания в этой области очень даже подозрительны!
— Давай оставим это. Я задал тебе вопрос. Что ты предлагаешь?
Чёткий
