Марсельская сказка - Елена Букреева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так мы начали и продолжили наш путь — молча.
— Долго ещё идти?
Всё же я продержалась недолго: тишина давила на виски. Мы шли больше пятнадцати минут, и пейзажи, обступившие нас, не менялись — с обоих сторон холмистые поля, утопающие в летней зелени, и ни намёка на цивилизацию. Солнце почти взошло на небосводе, а с запада заходили редкие тучи, но воздух казался наэлектризованным далеко не из-за вероятности очередной непогоды. Со мной был мой личный шторм, и он грозился стереть меня в порошок одним своим взглядом, своим ледяным безмолвием. Конечно, я не была намерена это терпеть.
Но вместо ответа Реми остановился, да так резко, что если бы я шла за ним, а не чуть поодаль, то непременно вписалась бы носом в его спину.
— В чем дело? — я вперила взгляд в его затылок, а затем посмотрела в сторону — туда, где начиналась развилка. У обочины дороги, уходящей направо, припарковался старый грузовик — он рычал и пыхтел, пожалуй, весьма недружелюбно. Я нахмурилась, не в силах унять охватившую меня дрожь. Помнится, именно на грузовике меня доставили в это захолустье. — Это твой друг?
— Да. Пошли.
Хвала небесам! Он заговорил со мной!
Воодушевленная, я двинулась за ним к грузовику, когда ржавая дверь авто со скрипом отворилась, и из салона буквально выпрыгнул молодой мужчина. Он встречал нас, широко улыбаясь и выглядя самым приветливым человеком на свете. Рост у него был невысокий, непослушные русые кудри почти закрывали карие глаза, а улыбка… улыбка была обезоруживающей. Он был как солнце — всё в нем излучало свет. Я непременно улыбнулась в ответ, когда мы встретились посреди дороги.
— Вот видишь, Реми, я тебя не подвёл и встал ни свет ни заря! — мужчина протянул мне руку. — Я знаю, что этот невежа нас не представит, так что позвольте сделать это самому, — он принял мою руку и оставил лёгкий поцелуй на тыльной стороне ладони. Я почувствовала проснувшихся в душе бабочек, что вознесли меня на вершину блаженства — этот жест, маленький, когда-то такой привычный и раздражающий, мгновенно унёс меня в родную обстановку, к чопорным британцам, всегда до скрипа в зубах галантным. И всё в нем было такое родное, такое знакомое… — Меня зовут Артур. Вы можете мне доверять. Если хотите, конечно.
Артур выпрямился, задержав мою ладонь в своей, когда боковым зрением я уловила чужой пристальный взгляд, обращённый к нашим рукам. Он опалил мою кожу, рассыпал по ней толпу мурашек, но когда я повернулась, чтобы уличить Реми, то не встретила ничего, кроме холодного равнодушия и пустой отрешенности. Он смотрел вдаль, поджав губы. Я вернулась к Артуру.
— Эйла. Эйла Маклауд, — улыбка заплясала на моих губах, когда взгляд его карих глаз заметно потеплел. — У вас знакомый акцент.
— О, моя семья эмигрировала из Западного Уэльса ещё до войны.
Бабочки в животе защекотали внутренности, отчего из горла вырвался радостный детский смех. Это просто невероятно!
— Правда? Как замечательно! А я из Шотландии! — мне хотелось хлопать в ладоши, как маленький ребёнок, узнавший, что занятия в школе отменили из-за пурги.
Артур перевёл взгляд на Реми, что суровой стеной стоял за моей спиной, а затем с сожалением посмотрел на меня.
— Реми рассказал мне о том, что произошло. К сожалению, такое у нас не редкость, и вы просто умница, что всё же избежали встречи с жандармами. В лучшем случае они бы просто выкинули вас на улицу, а в худшем передали бы обратно этим сволочам.
Я активно закивала, не заметив, как мы медленно двинулись в сторону грузовика.
— Я хочу придать этой истории международную огласку, но сначала мне нужно добраться до безопасного места, — озвучила свои мысли я.
Артур приобнял меня за плечи и, клянусь, я услышала раздавшийся за нашими спинами тяжёлый вздох. Захотелось обернуться, но я сдержалась, сделав вид, что Реми здесь нет.
— Эйла, вы меня раскусили, уловив мой акцент. Но где же ваш? Шотландцев ни с кем не спутаешь.
На мгновение я поколебалась: так странно, оба они живут в деревне, в самом что ни на есть захолустье, а разговаривают так, словно родились в светском обществе, им, вернее, Артуру, не чужды манеры. Когда дети в Дирлтоне открывают рот, создаётся впечатление, будто полвека они отсидели в тюрьме или отслужили в армии, а здесь всё совершенно иначе. Любопытно, с чем это связано?
Мне пришлось вырваться из паутины мыслей, чтобы ответить Артуру, но едва я разомкнула губы, как Реми прошёл вперёд, бросая колючее:
— Полюбезничаете в пути. Мы опаздываем.
Закатив глаза, я повернулась к Артуру и ответила на английском:
— Как приятно вернуться к родной речи, зная, что тебя понимают. Позвольте мне воспользоваться мгновением и сказать, что Реми — напыщенный идиот.
Когда Артур прыснул смехом, а я была на полпути к тому, чтобы к нему присоединиться, Реми вдруг резко остановился и обернулся. Его взгляд горел огнём — такого пожара я ещё никогда не видела.
— Позволь напомнить, что этот идиот — твоя первая и последняя надежда добраться до дома, — неожиданно ответил он на моем родном языке.
На мгновение я забыла как дышать. Полностью растворилась в звучании этого голоса. Он изменился, и в какой-то момент мне показалось, что я узнала его, но затем Реми подозвал Артура на французском — тембры и акценты смешались в моей голове, и эти слетевшие с его уст слова остались лишь призрачным воспоминанием, теряющим силу с каждой секундой, будто он и вовсе ничего не говорил, а я ничего не слышала. Но разве Реми не говорил мне о том, что не понимает английскую речь? В глазах потемнело, в нос ударил запах сырости подвала, чёрный образ широкоплечего мужчины нарисовался в голове, но странные видения рассеялись дымкой, когда кто-то бережно взял меня за локоть и повёл в сторону рычащего автомобиля. Часто заморгав, я подняла голову. Реми смотрел на мой лоб.
— Где ты выучил английский? — спросила я хриплым от морока голосом. — У тебя хорошее произношение.
— Жизнь заставила, вот и выучил. Залезай в машину, — буркнул Реми, открывая дверь.
— До этого, я уверена, ты говорил, что не
