Марсельская сказка - Елена Букреева

месье Верн оглянулся к торговым лавкам, явив нашему взору свою мерцающую на утреннем солнце залысину. — Какие планы дальше? Вернётесь в квартиру в Марселе? Или продолжите путешествие? После того, как наши с тобой пути разошлись, я от тебя ни весточки не получил.

Глаза мои округлились в немом удивлении. Значит, у него есть квартира в Марселе? Тогда почему он здесь, почему жил в доме Зоэ? Боже, как много информации о нём я получила из нескольких минут болтовни этого мужчины! Полагаю, если бы у нас была возможность пойти на его приём, месье Верн раскрыл бы абсолютно все карты.

Реми это явно не нравилось. Его актёрская игра дала слабину, когда он сжал губы и свёл к переносице брови — признак надвигающейся бури. Реми быстро глянул на меня и, вздохнув, ответил:

— В Марселе я не живу уже много лет. Тоже решил сбежать подальше от суеты, Бартем, обосновался в одной деревне и продолжил заниматься своим делом, — его взгляд был пустым, будто мыслями он сейчас находился далеко не здесь. Реми словно обдумывал что-то, тщательно подбирал слова. — Говоря о нашем путешествии… знаешь, мы собирались навестить матушку Эйлы в Лиможе, но наше авто не выдержало и половины поездки. Теперь застряли здесь, — он отправил в мою сторону умоляющий взгляд, и от напряжения у меня задёргался глаз.

Что он, черт подери, несёт? Почему я должна в этом участвовать? Желание встать из-за стола и уйти к чёртовой матери пылало в моей груди, но его остужало любопытство — как далеко он зайдёт, неся подобную чушь? И какую цель преследует? Реми просил меня подыграть. Но я не могла даже пошевелиться из-за сплошного недоумения. Лишь сидела, глядя на него, как на последнего идиота из всех, и молчала. Ему стоит быть благодарным хотя бы за это.

— Так что же? Авто не починят? — Верн сложил руки в замок.

— Едва ли, — отмахнулся Реми. — Мы ждём хоть каких-то вестей от механиков уже трое суток. А матушка чахнет в ожидании. Она со мной ещё не знакома… слушай, Бартем, а у тебя случайно не найдётся для меня автомобиля на ходу? — он улыбнулся, и сердце моё заколотилось чаще. Ну, конечно! Конечно, вот, для чего этот цирк! — Нам он только на пару дней. Я заплачу за аренду столько, сколько потребуется, никаких поблажек.

— Какой вопрос, Реми? — брови Бартема подлетели вверх, и он рассмеялся, всплеснув руками. — Конечно, я дам тебе один из своих крайслеров, — в этот миг я почувствовала, как кровь отлила у меня от лица, а дыхание сбилось, и желание закричать во всё горло от счастья захлестнуло меня с головой. — Придумал тоже! Аренда… знаете, милочка, ваш супруг — золотой человек. Он вам что-нибудь рассказывал о своей первой работе? — когда Верн обратился ко мне, мой взгляд загорелся неистовым любопытством, и я подалась корпусом вперёд, готовясь внимать каждому его слову. — Я тогда был на десяток лет моложе и весил на четыре десятка фунтов меньше, а Реми был таким же молодым, как вы сейчас. Могу поклясться, у нас был лучший ассортимент на рынке в порту, а всё благодаря Реми. Пока он вставал до рассвета и уплывал на чахлой лодке в море, чтобы достать мне свежайшую рыбу, я купался в деньгах. Только конкурентам это не нравилось. Подослали они нам одну сволочь… в самый торговый пик! Какая-то пожилая бестия орала и плевалась, что отравилась нашей рыбой, но быть такого не могло, я за этим особенно следил! В общем, поползли слухи, лавку пришлось закрыть… те, кто в этот бред не поверил, заманивали Реми в свои лавки, всё-таки, такого рыбака днем с огнём не сыскать. Но он не пошёл. Меня не предал. А потом я женился, уехал в Париж, дела там пошли намного лучше, несмотря на кризис, между прочим. Так мы и растеряли друг с другом связь. Реми наверняка не рассказывал вам эту историю, он по натуре своей человек замкнутый, но вы это и без меня знаете.

Впервые за всё время его рассказа я позволила себе посмотреть на Реми. Поразительно… этот поступок, то, что он не предал Бартема… конечно, он раскрыл его с другой стороны. Более того, это было чем-то наподобие возмездия. Утром Реми увидел меня почти обнажённой. Сейчас кто-то почти обнажил его. Почти, ведь я по-прежнему не знала о его жизни ровным счётом ничего. Понимала лишь одно — Верн поступил неправильно, уехав в Париж и не вернувшись за Реми после того, как его дела пошли в гору. Реми заслуживал большего, чем службы этому мерзкому Фабрису в какой-то глухой деревне. Наверняка он уехал сразу после того, как уехал Верн. Как несправедливо.

И как мне хотелось сказать об этом Верну! Но на кону стояла машина, моя свобода, возвращение справедливости в мою жизнь. Мне пришлось сжать кулаки под столом и натянуто улыбнуться, чтобы выдавить из себя короткое:

— Удивительная история. Спасибо, что поделились ей.

— Всегда пожалуйста, милочка, жаль, у меня нет времени, чтобы рассказать обо всех наших приключениях и о том, каким ваш муж был заносчивым упрямцем, — Верн постучал пальцами по столу, снова оглядываясь. На Реми я больше не смотрела, однако чувствовала, каким взглядом он прожигает меня. — Реми. Дорогой мой. Конечно, я дам тебе свой крайслер, к тому же, он стоит, покрываясь пылью, с тех пор, как у меня появилась Серебряная молния, — Реми нахмурился, явно не понимая, о чём речь, а я изо всех сил попыталась не изумиться вслух. Серебряная молния? Откуда у него столько денег? Не связан ли он с бестирийцами? Голова у меня закружилась от вопросов, а Бартем продолжил: — Можете хоть весь медовый месяц на нем ездить. Но у меня одно условие.

Мы с Реми переглянулись. Кто-то окликнул Бартема, и когда тот обернулся, моему взору предстала женщина лет тридцати с двумя бумажными пакетами в руках. Завитые и собранные в аккуратную причёску золотистые локоны, платье из летящего шифона. Она выглядела, как леди из моего общества.

Как леди из общества, которое когда-то было моим.

— Дорогой, полагаю, нам пора… о, ты не один, — она остановилась возле столика, и мы с Реми синхронно поднялись со своих мест.

— Луиза, познакомься, это Реми — мой давний приятель, и его очаровательная супруга… — он нахмурился, вспоминая моё имя, и Реми напомнил, пробормотав при этом что-то себе под нос. Когда со всеми любезностями было покончено, Бартем наконец вернулся к своему условию. — Я уверен, вы проигнорируете моё приглашение на приём. А потому