Марсельская сказка - Елена Букреева

— Бедняжка, — протянула я и, подойдя к Реми, взяла его под руку. — Она настолько слепа, что не видит рядом с тобой супругу.

Реми расхохотался, и я невольно засмеялась в ответ. Мы рисковали, мы чертовски рисковали, находясь в центре внимания, но, признаться, за все эти дни мне ещё никогда не было так спокойно и легко, как сейчас. Колокольчики звенели в моей душе, и они успокаивали меня, заставляя без повода улыбаться, наслаждаться этим моментом, ведь он уникален, уже спустя минуту всё будет иначе, и мы будем иными, не такими, как в этот самый миг. Я так боялась, что кто-то из нас посмеет его испортить.

Внутри было заметно меньше людей. Никто не танцевал в центре огромного зала — гости разбрелись по углам, болтая, опустошая свои бокалы, разглядывая друг друга, как разглядывают в бутике одежду, прицениваясь. Всюду стояли огромные фарфоровые вазы с пышными букетами люпинов, кресла и диваны были заняты, и мы решили остаться в тени парадной лестницы, издалека наблюдая за Бартемом и Луизой. Иногда Бартем подходил к нам, иногда подходила Луиза, но большую часть времени мы стояли здесь совершенно одни, чему я была несказанно рада. Я наблюдала за мужчиной, что застыл у окна в одиночестве, размышляя над тем, заслуживает ли он моих подозрений, но в конечном счёте сдалась.

— Быть может, нам стоит подойти к Бартему и попросить ключи? Мы здесь уже больше часа. Полагаю, этого достаточно, чтобы не показаться невежами, — сказала я, повернувшись к Реми.

Глаза его странно заблестели.

— Подойдём. Но прежде, — он наклонился к моему уху, и я удивлённо моргнула, ощутив табун пробежавших по моей спине мурашек, — позволь мне пригласить тебя на танец.

Я приоткрыла рот и широко распахнула глаза.

— Ты умеешь танцевать?

— Нет, — Реми усмехнулся, а в уголках его глаз появились морщины. — Но я знаю эту песню. Она мне нравится.

Из граммофона в углу гостиной доносилась известная песня «В глубине твоих глаз» французской дивы Мистингетт. За шумом мыслей в голове я и не услышала её, а теперь не могла разгадать, как давно она начала играть. Воспоминания меня охватили, закрутили в безжалостном вихре: Шарлотт очень любила Мистингетт, и вечерами именно её пластинки она ставила, чтобы под льющийся из раструба мелодичный голос пить чай с жасмином и вздыхать о Луи. Я не ценила эти мгновения, считала Шарлотт легкомысленной и неинтересной, и поднималась в свою спальню, едва пластинка успевала остановиться. Какой же я была глупой!

Растерянная и изумлённая, я и не заметила, как Реми взял мою ладонь в свою и увлёк в медленный танец у лестницы вдали от чужих глаз. Странное чувство пронзило меня, неизвестное и узнаваемое, и я положила свободную ладонь на его плечо, встретившись с ним взглядом. И в этот момент, в этот самый момент, когда мы посмотрели друг друга, нас настигла неведомая магия — её нельзя было увидеть или коснуться, только почувствовать. Она дарила чувство абсолютного совершенства, и всё становилось на несколько тонов идеальнее: звук из граммофона казался чистым, Реми танцевал так, словно был рождён для этого, а в душе не было ничего, кроме удивительной лёгкости, вызывающей лишь желание хохотать, как юная влюблённая инженю, впервые познавшая все прелести мужского внимания. Неожиданно робкая улыбка тронула мои губы. Конечно, Реми совершенно не умел танцевать, звук хрипел и порой заедал, а я бесконечно тревожилась об отъезде, но эта магия, магия момента, по-прежнему всецело владела нами. Я не хотела, чтобы она заканчивалась.

Мне удалось вырваться из сладостного тумана лишь тогда, когда Реми приопустил меня к полу, придерживая одной рукой мою спину. Вновь приблизившись к нему, я перевела дыхание и усмехнулась:

— Кажется, ты говорил, что мы не должны привлекать к себе внимания.

— А мне кажется, мы уже успели убедиться в том, что никому нет дела до нас, — ответил Реми, вернув меня в прежнее вертикальное положение.

На секунду я потерялась в его глазах — они увлекали меня в какую-то странную бездну, где было так безопасно и так волнующе одновременно.

— Я тебя не узнаю, — с губ слетел вздох, когда его пальцы случайно коснулись кожи моей спины, не прикрытой тонкой тканью платья. Он отнял руку лишь спустя несколько секунд, пролетевших, как один миг. — Ты будто бы изменился. Я думала, после того, как Бартем рассказал ту историю, а накануне ночью ты приоткрыл завесу тайны о своём прошлом… — я сглотнула и отвела взгляд, ощутив усилившуюся на своей талии хватку. Мы двигались в пределах маленького пространства возле лестницы, не выходя из тени, и это делало меня несколько смелее. — Клянусь, мне казалось, ты насовсем закроешься от меня. А теперь мы танцуем здесь под Мистингетт. Не слишком ли сентиментально? В чём подвох?

— Не вижу ничего сентиментального, — он закатил глаза, закружив меня.

Я усмехнулась и пропела, выждав нужный момент:

— Но верю больше, чем словам, я только взгляду твоему…

Реми улыбнулся, склонившись над моим лицом так близко, что у меня перехватило дыхание.

— У тебя красивый голос. Ни намёка на грубый шотландский акцент, — он сжал мою ладонь в своей, переплетая наши пальцы. — Ты многое узнала обо мне. Я понял, что отныне бесполезно прятаться за своей бронёй. К тому же, это только танец. Или ты придёшь ему иной смысл?

Расхохотавшись, я вскинула голову. Всё кружилось перед глазами, и наш танец, наш неумелый невзрачный танец, заставлял меня чувствовать себя такой счастливой. В то же время мне казалось, словно мы уже танцевали когда-то, ощущение его ладони в моей было таким знакомым, и эти движения… а может, мы знали друг друга в прошлой жизни, может быть, даже были влюблены друг в друга, а может, рьяно друг друга ненавидели… всё это было так странно, так ново и так знакомо… я совсем не понимала своих чувств. И совсем не понимала Реми. Мне оставалось лишь отдаться моменту, смотреть в его глаза и забывать все мысли, рождающиеся и гаснущие в моей голове.

— Песня закончилась, — прошептал он, когда вместо мелодичной «В глубине твоих глаз» заиграла торжественная «Это Париж».

Мы остановились, но ни я, ни он не спешили разрывать объятий. Возможно, это шампанское, а возможно я и правда спятила, когда опустила взгляд на его губы и слишком громко сглотнула. Голова у меня закружилась. Я пошатнулась, но Реми успел меня поймать. Наш магический контакт был разорван. Вздохнув, собираясь с мыслями, я облокотилась о широкие перила лестницы и