Книга Москвы: биография улиц, памятников, домов и людей - Ольга Абрамовна Деркач
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот Капелька – она и правда Капелька – один километр, и тот в трубе под Капельским переулком. А приток Сетуни с потешным названием Кипятка? К рифмующимся пяткам уморительное имечко отношения не имеет, да и кипяток тут тоже абсолютно ни при чем, не в Рейкьявике живем среди гейзеров, в Москве-матушке обитаем. А здесь в старину народишко водился на глаз приметливый, на язык острый. И речушку, что на вершине Воробьевых гор (примерно на нынешнем пересечении Университетского и Мичуринского проспектов) зарождалась, Кипяткой прозвал за шибкое течение – бурлила, видать, прямо кипела, вниз к Сетуни сбегая. Если приглядеться, долина, речкой бурной прорытая, и сейчас наблюдается – когда по Мосфильмовской едешь. А в другую сторону с тех же Воробьевых гор примерно от теперешнего МГУ в сторону Ленинского проспекта и Профсоюзной улицы другая речка бежала – по имени Кровянка. Да только, зуб даем, никого на ее берегах не резали и в ней не топили, просто почва, надо думать, глинистая была, вот и текла водичка с красноватым оттенком, на кровь-руду похожая. За то ее народ и припечатал.
Покопавшись в книгах, дотошный читатель обнаружит еще Копытовку, Коломенку, Котловку, Котляковку, ручей Кукуй и ручей с бюрократическим названием Казенный. Обо всех не расскажешь: иные и утаили от нас происхождение своих названий, да и сами спрятались (целиком или большей частью) под землю. А Коршуниха и вовсе перекрещена в Черемушку, укрепив позиции буквы «Ч» среди гидронимов.
Китай-город
Уолл-стрит или Чайна-таун?
В Безымянном проезде стоит огромный безымянный дом без номера, только на единственной двери, выходящей в переулок, висит загадочная табличка «подъезд № 20». Угадай, дружок, что расположено в этом доме, а пока мы расскажем тебе кое-что…
Слава богу, по крайней мере, по одному показателю Москва не уступает Нью-Йорку и другим крупным городам США, и этот показатель – вовсе не уровень уличной преступности. Откроем этот ларчик простеньким ключом: практически в каждом крупном американском городе можно обнаружить Чайна-таун, то есть «Китай-город». Так вот, как всем известно, в Белокаменной Китай-город тоже имеется, причем возрастом он будет куда посолиднее заокеанских. Китайцы в нем, в отличие от Нью-Йорка и прочих Бостонов, не живут, и наш Китай, если уж проводить аналогии с забугорьем, скорее не Чайна-таун, а Сити или Вестминстер – то бишь деловой центр, населенный клерками, а не обывателями.
Новоиспеченные москвичи принимают за Китай-город место вокруг нынешней станции метро, в девичестве носившей имя «Площадь Ногина», то есть примерно район площади, которую в Москве никак не привыкнут называть Славянской. И то сказать: славянские просветители Кирилл и Мефодий, чей памятник эту площадь украшает, были по рождению византийцами, то есть греками, а высокое звание славянских получили за то, что были приглашены в Великоморавское княжество перевести с греческого богослужебные книги и написать их буквами, которые они же сами и изобрели. Подобную миссию религиозные проповедники разного калибра исполняли и в африканских странах, за что их теперь называют там миссионерами. Во всех отношениях правильнее было бы называть Кирилла с Мефодием просветителями славян, но, согласитесь, это звучит и вполовину не так гордо.
Другая часть той же площади – границы там нет, не всякий и разберет, что площадей две, – называется площадью Варварских Ворот. Вот эти, ныне не существующие, ворота и были воротами в Китай-городской стене – причем площадь-то как раз находилась снаружи и в Китай-город, таким образом, не входила.
А что входило? Улицы Варварка, Ильинка, Никольская тоже и плохо поддающееся учету количество поперечных переулков. Вся эта верхняя часть холма была огорожена – сначала валом и, как пишут в книжках понаучнее нашей, «деревоземляными укреплениями», а потом и настоящей кирпичной стеной.
Мы, люди эпохи после второй стены, простоявшей 400 лет и разрушенной в 1934 году вандалами от социалистического строительства, утратили множество культурных ценностей, в том числе и язык предков, и потому объяснить, что значит «китай», не можем – единой гипотезы на этот счет не существует. Кого-то убеждает версия со словом «кита» – что-то вроде связки жердей, из которых возводили первую стену, кому-то милее выводить название крепости из ее серединного между Кремлем и Белым городом положения, вспоминая, что и Китай, собственно, означает «Срединное государство», а значит, наш московский Китай все же приходится родственником Поднебесной империи по линии названия. А вот со стороны архитектуры родню Китай-города, вернее его второй стены, нужно искать на Апеннинах, поскольку строил ее Петрок Малый родом из Италии. Но зубцами не украшал – это уже переделки начала XIX века.
975-саженная стена окружила, по сути дела, огромную ярмарку. В Китай-городе торговали для того, чтобы жить, и жили для того, чтобы торговать. Торговля лишь укрупнялась: вместо развалов и блошиных рынков возникали биржи, банки, торговые ряды, подворья, гостиницы. «Сити города Москвы» назвал Китай-город путеводитель по Москве и окрестностям 1896 года издания, путеводитель по Москве 1917 года заметил, что дневное население Китай-города во много раз превышает ночное. Современных путеводителей мы что-то давно не видели, но не без оснований предполагаем, что нынче его население стремится к нулю, если только уже не достигло этой цифры.
Только не случайно мы засомневались, Сити это все же или Вестминстер: в послереволюционные годы коммерческие организации были здесь основательно потеснены партийными и советскими, а сам Китай-город сильно загажен безликими параллелепипедами, в которых эти организации разместились. Это мы к разгадке тайны Безымянного переулка, и не сомневайтесь в справедливости резких оценок: а что вы скажете про партийно-советский гараж, который пристроили прямо к церкви Николы «Красный звон» в Никольском переулке, названной так за изумительной красоты колокольный звон? Правдивости ради добавим, что гараж пристраивали не к церкви, а к электроподстанции, которая в ней тогда находилась.
