Книга Москвы: биография улиц, памятников, домов и людей - Ольга Абрамовна Деркач

кассирши на Рижском вокзале и небрежно произносим: «Один билет до платформы “Зеленый черноморец”». Спорим, она решит, что вы пациент больницы имени Алексеева, бывшей Кащенко? Теперь повторим опыт – но с новым текстом: «Мне билетик до “Красного балтийца”». И на челе ее высоком не отразится совершенно ничего – только руки к кассовому аппарату потянутся. А спросите, чем, по большому счету, отличается зеленый черноморец, возникший в мозгу алкоголика, измученного белой горячкой, от красного балтийца, рожденного неистовой фантазией борца революции, – она и не ответит, пожалуй. Плечами пожмет, разве что, – привыкли, мол.

Да, был, все знают, что был в нашей истории период, когда артель по выпуску средства для стирки на полном серьезе могли назвать «Красная синька». Вот и в Москве чего только Красного не сыщется: и площадь, и холм, и пруд, и село, и казармы, и Пресня. Вот тут бы и завести песню про ненасытных большевиков, как дегтем мажущих в цвет своего знамени все, что подвернется под руку… Встанем на горло этой песне и успокоим читателя – все это было, но Москва, по счастью, иной случай. Из перечисленного выше только Пресню окрасили в 1918 году в память о 1905-м, остальное – всё как есть дореволюционного происхождения. Про площадь – мы уже писали – всем все известно из курса начальной школы. Холм на левом берегу Москвы-реки ниже впадения в нее Яузы показался красивым еще в XIV веке – тогда и был так назван. Примерно в ту же пору сельцо над Великим прудом тоже прозвали Красным – может, за живописность местности, может, еще почему – теперь уж не узнать. Да и пруд недолго оставался Великим – молва скоренько присвоила ему имя близлежащего села. Был ли пригож сам пруд, лежащий между современным Ярославским вокзалом и Верхней Красносельской улицей, можно было проверить вплоть до 1910 года, когда его засыпали. Но мы лично в его благолепии сомневаемся: с начала XIX века в него сливали нечистоты – какая уж тут краса! Триумфальные Красные ворота и впрямь были названы так за потрясающую душу красоту – в красный цвет их начали красить позже, когда исконный смысл слова потерялся в веках. А вот казармы были красными не по архитектуре, а как раз по цвету – их построили из красного кирпича.

Да полно заливать-то, перебьет оппонент. А куда девать Краснопролетарскую, Красностуденческую, Красногвардейскую, Красноармейскую, Краснокурсантскую и Краснобогатырскую, наконец? Как смириться с тем, что в 1955 году во 2-й – то есть явно не оригинальный – Красногвардейский проезд переименовали улицу с неповторимым названием Камушки? Что прикажете делать с улицей Красный Казанец, названной в честь рабочих Казанской железной дороги, и улицей Красных Зорь, как зеркалом отражающей романтику революции? Да ничего не делать – оставить их на совести советской власти. И радоваться, что нашлась на карте улица Красносолнечная – от красного солнышка, не иначе.

Красные ворота

В духе традиций

В 1928 году на улице Серафимовича (тогда еще Всехсвятской) возвели ничем не примечательный кирпичный жилой дом. В 1937 году оказалось, что дом не на месте – стоит прямо на трассе строящегося Большого Каменного моста. И тогда здание взяли да и передвинули на целых 74 метра – благо технологию освоили еще в конце XIX века.

Зачем мы вам об этом рассказали? А чтоб вы поняли: ничто кроме дремучего невежества и тупого, наплевательского отношения к собственной истории и культуре не мешало поступить подобным образом с шедеврами архитектуры, например с Красными воротами. Гости столицы, да и москвичи из тех, кто помоложе, наверное, и не знают, что Красные ворота – это не арка входа на одноименную станцию метро, а павший от рук советских варваров в конце 20-х годов прошлого века памятник во славу России. Возведенные на месте первых, деревянных, Триумфальные ворота работы архитектора Ухтомского, сооруженные в середине XVIII века, были чудо как хороши. Ничто не остановило! Словно в насмешку, говорят, их за год до сноса побелили – наверное, чтобы в точности по русской поговорке получилось: выкрасить и выбросить.

Красная площадь (от Оли)

Красивый торг

Сначала Торг, затем Пожар, а как потом? Да так же, как и теперь, – Красная площадь. Предыдущая фраза в трех буквально словах описывает всю шести-, как минимум, вековую историю главной площади страны, как ее называют в книгах для начальной школы. Из этого же мощного источника знания каждый из нас зачерпнул сведения о том, что «красная» применительно к площади означает то же самое, что «красная» в случае с девицей – не цвет, а общую пригожесть. Вот, кажется, и все: Красную площадь вполне можно уподобить лошади из одного словаря, изданного до революции. Там так прямо и написано: «Что такое лошадь, знают все».

Но «кажется» – это не значит, что так и есть. Попробуем начать с начала и пройти весь путь от вещевого рынка до сердца страны. Не упрекайте нас в непочтительности: Торг – он и был самый настоящий торг, причем торговля на площади на заре ее туманной юности разрешалась только с рук или из легких шалашей. Источники не проявляют единодушия: кто уверяет, что торг к востоку от Кремля велся уже в XIV веке, иные – что рождение базарной площади случилось веком позже, в 1493 году, когда напуганный пожаром Иван III повелел очистить перед новыми краснокирпичными стенами Кремля полосу «сто сажен да девять». Пожар тоже вызывает в умах и книжках большое брожение – одним исследователям кажется, что в названии площади светится как раз этот самый пожар 1493 года, другие считают, что Пожаром стали называть пепелище 1571 года. Боимся совсем заморочить читателю голову, но справедливость требует упомянуть еще одно название площади, угнездившееся между Торгом и Пожаром, – Троицкая, по церкви, стоявшей на месте нынешнего собора Василия Блаженного. Впрочем, во времена оны и церковь там стояла не одна: только «обыденных», то есть построенных по обету за день церквей Параскевы Пятницы, имелось на Красной площади, по свидетельству Владимира Даля, ажно семь штук, что, по мнению великого лексикографа, и вызвало к жизни поговорку «семь пятниц на неделе». Мы было усомнились в правоте Даля: ну где разместиться на площади такому обилию храмов? Нас убедил Аполлинарий Васнецов – «Красная площадь во второй половине XVII века», холст, масло. А