Дом Ветра (СИ) - Савански Анна

— Нет, она сама мне все скажет, — Виктор мягко улыбнулся. — Пойдемте.

Он вошел в палату; его Диана уже спала; он поцеловал ее в лоб; рядом в колыбельке лежал сверток, перевязанный голубой лентой. Мальчик. Он взял его на руки, заглядывая в лицо, изучая черты. Волосы у него были темные, значит, он будет первым не рыжеволосым Лейтоном, была надежда, что глаза будут его, но, на самом деле, он не расстраивался. Он неловко качал сына на руках, прижимая к себе. Виктор улыбнулся, ребенок стал ворочаться, начиная плакать.

Счастливый отец обернулся, увидев, что жена проснулась и наблюдает за ним из-под опущенных ресниц.

— Я бы хотел Джорджем, как нашего короля, я бы хотел Джордж Дезмонд Блейк, моего деда звали Дезмонд Джордж Роберт...

— Понимаю, что это значит для тебя, миленький мой, — прошептала Диана.

— Да, — он отдал ей сына. — Отдыхай, любимая, — он поцеловал ее в щеку и тихо вышел, счастье переполняло его как никогда.

Три дня спустя на свет появилась дочь Джейсона. Его жена легко разрешилась от бремени, что Каталина поспешила посчитать дурным знаком. Она взяв дочь на руки, вспомнила, как все эти месяцы грезила именно о девочке, представляя, что та обязательно будет похожа на нее. Малышка и в правду была смуглой и темноволосой, совсем ничего общего с отцом-англичанином. Каталина прижимала ее груди, словно боясь, что муж разочаруется о ее появление на свет.

— Как же ты ее назовешь? — спросила спустя день Каталина у Джейсона.

— Не знаю. Мою бабушку звали Джулия, — пробурчал он.

— Джулия, — протянула Кат, — это потрясающее имя, мне нравится, у вас даже имя начинается с одной буквы. Может, Джулия Фермина?

— Может, ты хотела сказать «Гермиона»? — спросил тихо Джейсон. — Или наша дочь должна помнить, что она наполовину испанка?

— Конечно, — Каталина присела на постели, — я хочу, чтобы она знала об этом.

— Я тоже, — Джейсон весь просто просиял. — Вот и невеста для Джорджа! — он засмеялся. Ах, если бы он знал, что не все мечты станут явью...

***

Весна 1926.

В конце марта страна тяжело выходила из кризиса, старательно стирая с себя остатки краски войны. Жизнь уже не могла быть прежней, и от этого порой было больно, остались воспоминания о прошлом, а будущее было таким туманным, отчего вопросов было больше, чем ответов. В тот март они хоронили Лидию, не все ее любили, не все ее понимали, но отчего было так болезненно на душе. Только теряя, ты понимаешь, что что-то надломилось в тебе от утраты. Так Фредерик и Вера остались одни в этом мире, ушел последний человек, связывавший их с миром, которого уже давно нет. Как говорят, беда не приходит одна. Лидия в последние месяцы много болела, Вера работала в музее, и поэтому с Лидией находилась сиделка. Она умерла тихо, но Фредерик поспешил обвинить Веру в том, что она своим безразличием к их дому и семье ускорила смерть его матери. Не успев похоронить мать, они успели поругаться.

На похоронах было много людей, несмотря на желчность Лидии, ее многие любили. Люди приходили в православный храм, где отпевали Лидию, и выражали слова сочувствия чете Сван. Вера и Фредерик стояли по разным углам, не смея бросать друг на друга взгляды.

— Вера, что с тобой? — обеспокоено произнес Сайман, подхватывая ее на руки, чтобы она не упала. — Как ты себя чувствуешь?

— Голова кружится, — пролепетала она.

— Сейчас, — он оглянулся по сторонам, неподалеку с ними был Артур с Урсулой. В тот момент Урсула обратила взор на них, дергая мужа за руку, Артур аккуратно протиснулся сквозь толпу.

— Что случилось? Это, наверное, просто волнение, — первое, что пришло в голову.

— Ты не видишь — она бледная, ее нужно вывести на свежий воздух, — предложил Сайман; только там они поняли что происходит с Верой. — Да у нее кровотечение!

Они провезли ее в свой госпиталь, сразу кладя на операционный стол. Вера была беременна, и эту беременность не удалось сохранить. Они чудом сохранили все ее детородные органы. Она была еще молода, всего двадцать четыре, но почему-то ей не удавалось выносить ребенка, что-то не складывалось у них с Фредериком. Джейсон готов был сорваться на друга за его беспечность: жене нужен покой, а он вечно выматывает душу своими капризами и отказами. Почему он так жесток к ней? Только к обеду Фредерик со всеми остальными прибыл в госпиталь. Он увидел злое выражение лица Джейсона и все понял. Хотя нет, он ничего не понял. Что же он натворил все-таки? Джейсон метнулся к нему, Артур не стал его удерживать, зная, что бесполезно. Джейсон схватил Фредерика за грудки, нервно тряся его.

— Ты опять наплевал на нее!? Ты опять душу отвел на ней!? Ты не можешь быть ее мужем. Моли бога, чтобы все было хорошо, валяйся у нас в ногах, что мы сохранили ее шанс стать матерью! — он резко отпустил друга. Каталина попыталась удержать мужа, она встала перед ним, но тот отодвинул ее.

— Джейсон, успокойся! — крикнула она. — Так ты ничего не сделаешь! — он в секунду прекратил, развернулся и ушел к Вере, Сайман был уже там. Верочка пришла в себя и попросила воды. Артур тоже зашел.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Артур, присаживаясь на край постели.

— Все ужасно болит, — прошептала Вера.

— Это нормально, — Джейсон улыбнулся. — Ты хоть знала, что ждешь ребенка?

— Нет, — она покачала головой для большей убедительности.

— Прости, мы не смогли его сохранить, — проронил Артур.

— Все хорошо, — отвлечено сказала она.

— Ничего не хорошо, — произнес Сайман. — Он хоть нам и друг, но ты уходи от него, поживешь у нас с Амандой.

— Я не могу, — Артур заметил панику на ее лице.

— В данном случае так будет лучше, — парировал он. — Вера, тебе нужен покой, а не выматывания нервов каждый день. Так дело не пойдет, еще один случай, и ты...

Фредерик смог навестить жену только на следующий день. Он принес ей огромный букет роз и вазу апельсинов. Она посмотрела на него так, что внутри у него все перевернулось. Вера старалась не глядеть на него, боясь, что скажет что-то не то, и это изменит ее решение. Фредерик стоял в лучах утреннего солнца, от него веяло теплом и исходила нежность.

— Федор, я ухожу от тебя, — произнесла она по-русски.

— Ты не можешь... — он осекся, ощущая, как закипает гнев.

— Могу, нам нужно пожить отдельно друг от друга, — она стиснула кулаки, стараясь придать своему голосу храбрости.

Так их маленькая семья распалась, и Фредерик верил, что это конец, он сорвался в бездну. Когда-то она удерживала его, но сейчас все внутри холодело, когда в их доме его встречало одиночество. Мать умерла, а любимая жена не открыто объявляла, что он виноват в ее выкидыше. Вера ушла от него, поселившись у Портси. Одной, без Федора, ей было легче зализывать раны. Он сделал столько ошибок, столько грехов, что уж ничто не смоет это позорное пятно, и если она простит его, то, может быть, он окажется на пять минут в раю. Может, за месяцы разлуки она разберется в себе и в нем, только тогда они смогут быть вместе. Если не станет еще хуже.

***

Лето 1926.

Жара пришла неожиданно, до этого неделями лили дожди и было жутко холодно, туман мягко окутывал город каждый день. Лужи были похожи на моря, и дети радостно бродили по ним, проверяя глубину. Солнце появилось неожиданно и засветило так, что озерца на тротуарах высохли за считанные дни, и воздух стал нестерпимо горяч. Многие старались побыстрей уехать на выходные в Брайтон или Бристоль, чтобы покупаться в прохладном море, другие спасались загородом, прячась под сенью деревьев.

В то лето Виктор впервые за столько лет вспомнил об Ирландии. Он часто уходил с детьми побегать по полям да по лесам, вдохнуть лесного запаха и по старой привычке растирал молодые травинки между пальцами. Он не брал с собой никого из взрослых, а Диана позволяла ему немного побыть со своими мыслями на природе, но только она не давала долго пребывать в таком состоянии. Иногда с Виктором ходил Артур, которого изменили годы, хотя не годы, а последние шесть месяцев: он стал открытым, — и только Виктор знал, кто причина этого. Его Диана, его ангел. В то лето в их крови прижалась меланхолия.