Дом Ветра (СИ) - Савански Анна

— Мне нужно кое-что сказать вам, — она торопливо все рассказала, стараясь не смотреть на сестер.

— Скажи, что это не так, — потребовала Аманда.

— Это так, — Урсула печально вздохнула.

Чтобы ни случилось, они всегда будут вместе, так им казалось, но, как мы знаем, это покажет время. Тогда им многое виделось простым, большое видится на расстояние. Они, поговорив по душам, решили, что не за что обижаться на мать, она сама сделала выбор, а чужой выбор, как учил их отец, нужно уважать, даже если он так плох. Они уже давно не были девочками и жизнь оставила на них свой отпечаток, кого-то она отметила в большей степени, кого-то — в меньшей. Отец воспитал их сильными, а любовь превратила их в настоящих леди. Чтобы ни случилось, они поклялись быть вместе. Но, кто знает, что будет дальше?

***

У него опять новое увлеченье. Она думала, что в Париже все переменится, но там все закрутилось вокруг нее. Каждый вечер она была рядом с ним, блистательная рыжеволосая фея, но ненужная своему мужу. Мария тосковала по Лондону, она хотела увидеть Кэтлин, которая чувствовала себя плохо; хорошо, что за ней присматривали Рамсей и друзья; мечтала увидеть племянника и поболтать с подругами. Но Вильям не отпускал ее. Дни занимали дети, хотя, они нуждались в ней все меньше. Старшему, Кевину, скоро будет восемь, а Джастину, летом, — четыре.

Кевин терял свою детскую невинность. Мария вспоминала себя в этом же возрасте: как она бегала беззаботно по малахитовым полям, подставляя ветру лицо, вдыхая запах свежескошенной травы.

Сын же менялся, начиная походить характером на отца, младший же, Джастин, был полностью ее сыном. Любимец отца такой же черноволосый, с такими же фиалковыми искрящимися глазами, в которых читалось упрямство Вильяма. Джастин же был как она: сильным, стойким и рассудительным. Она подолгу гладила его мягкие ярко-рыжие волосы, проводя по векам, заглядывая в его синие глаза, пытаясь в них найти утешение.

Только на душе у нее скреблись кошки. Что-то надломилось в ней, когда она увидела мужа в одном из парижских кафе с великолепной молодой блондинкой. Мария старалась унять дрожь в теле, внушая себе, что это просто обед и ничего более — ничего же такого страшного она не увидела. Через пару дней Мария нашла любовное письмо от этой дамы к ее мужу. Ее звали Одри Веймер, она была дочерью французского политика из ФСП[1], многие мужчины мечтали о ней, поклоняясь, словно древнегреческой богине. Но она выбрала ее мужа. Мария не сомневалась, что они встречаются в отелях, где та была для него минутным или часовым наслаждением.

Зачем ему нужна была Мария? Ей было больно, когда ночь за ночью она получала отказ: он больше не хотел ее. Ей еще не было тридцати, она была молода и красива, мужчины замирали при ее появлении, но только не ее Трейндж. Вильям перестал целовать ее по утрам, больше не подходил, когда Мария стояла перед зеркалом, внимательно изучая свое лицо.

Он забывал о ней. Мария теряла его. Она понимала, что нужно что-то сделать. Но что? Разве женщина обязана унижаться перед своим мужем? Как же она ненавидела себя в эти минуты, поэтому она бежала от супруга загород, где жили их знакомые. Только чтобы не видеть его, только чтобы не думать о том, что он в эту самую минуту с другой. Ей уже казалась лучшим выходом измена, но с кем после этого будет она? Неужели она также слаба и падка на соблазн? Разве она опуститься до этого? Мария — не Каролина, она не хотела быть похожей на мать.

Она помнила, как в тот день возвращалась в их парижский особняк, как дети ушли к себе в комнаты, а она пошла принять ванну. Мария робко толкнула дверь, и ужас застыл у нее на лице. Она хотела бежать, но ноги не слушались, она зажала рот ладонью. Как он посмел привести к ним домой, в их постель эту женщину!? У нее просто не укладывалось в голове. Она попятилась назад, стукнулась локоть, Вильям заметил ее. Он оттолкнул любовницу, но Мария уже убежала вниз.

Позже он нашел ее в саду, она украдкой стирала слезы, думая о мести. Вильям сел рядом, но она встала, оборачиваясь и с ненавистью смотря на него. Вильям не видел той ненависти, он видел хорошо знакомую ему холодную, ирландскую сдержанность.

Она не стала объясняться с ним. Разве можно остановить разъяренную женщину? Обиженная женщина страшнее оружия. Ибо только высший разум знает, что она сделает дальше. Мария уехала из Парижа, она не стала никому ничего говорить в Лондоне, она ждала, когда он приедет первым.

Примечание к части

ФСП — [1] — французская социалистическая партия. Группа: https://vk.com/clubdubo.savanski.dupont

>

Глава 18

Обида — первый признак слабости духа.

Сара Дассен. «Второй шанс»

Осень 1926.

В Лондоне никто не знал, что она ушла от мужа. Виктор только спросил, почему она приехала в Англию одна, на что женщина ответила, что соскучилась по семье. Одной Вере она смогла довериться. Узнав о том, что они с Фредериком расстались, Мария поделилась своей печалью. Вера понимала ее, так как сама страдала. Муж не делал никаких попыток вернуть ее, а она не хотела унижаться, считая Фредерика во всем виноватым.

Марию же Вильям заваливал письмами, но она не читала их, она рвала их и сжигала, боясь прочитать хоть строчку, ибо ее сердце оттает и попросит вернуться. Разве можно заглушить его голос? Вера же, наоборот, мечтала о том, чтобы Фредерик писал ей, чтобы он молил простить его и вернуться домой, но вместо этого она страдала. Горе ей было влюбиться в друга своего детства.

Кэтлин поняла все сразу же, она обняла невестку, позволив ей выплакаться, благословив на развод. Но Мария боялась за детей: ее сыновья слишком малы, они не поймут. Лучший выход — жить раздельно, как это делали отец с матерью. Пусть он живет, где хочет, спит с кем хочет, а она будет жить такой же жизнью, посвящать себя всю деткам.

А потом Мария встретила Грегори Ольсена, ветряного романтика, светского соблазнителя, и очаровалась им, она знала, что всем своим любовницам он посвящал страстные стихи, которые те нежно берегли в сердце. Мария встретила его в литературном клубе леди Месиль, они тогда обсуждали романы Теодора Драйзера, где автор обнажал человеческие души, показывая их пороки. Благородные дамы пили чай, когда он подошел к ним, отвесив им галантный поклон. Мария обернулась, слабо улыбнувшись. Она вглядывалась в его тонкие черты лица, пытаясь найти наигранность в чувственных черных глазах.

— Грегори Ольсен, — представила его Марии леди Месиль.

— Очень приятно, леди Трейндж, — он легко коснулся губами ее руки.

— Она недавно вернулась из Парижа, — добавила леди Роммель, мечтательно вздохнув. Мария в этой интонации услышала какой-то подвох.

— Как вам столица? — Мария ощутила на себе взгляд Грегори.

— Неплохо, — пробурчала она и встала, чтобы уйти — она не могла больше терпеть испытывающего взгляда. — Простите, но мне пора. Меня ждут на ужине у брата.

В следующий раз они встретились в Британском музее, где Мария навещала Веру. Грегори появился совершено неожиданно. С каждой их новой встречей, она чувствовала, что стоит на краю пропасти. Она слабела от его взгляда, сгорала от желания запустить пальцы в его волосы цвета вороного крыла, ощутить вкус его губ на своих. Он был младше ее на три года, но разве это разница?

В душе вспыхнуло пламя страсти. Он охотился за ней, он искал ее, как волк ищет свою добычу, а она, как пугливый кролик, убегала от него. Он поцеловал ее внезапно, и Мария поняла: если она не убежит, то изменит, прежде всего, самой себе.

— Мария, — тихо позвала Ее Погибель — и Мария кинулась к ней.

Ох, и как же давно она не была такой. Они находились в темном переулке, туман мягко окутывал их. Так вот значит как шлюшки ищут способ растаять, как снег, в горячих объятьях мужчины, раствориться в чувственном мире. Грегори прикусывал ее губы, она вся вжалась в стенку, окутанная его телом. Он поднимал вверх ее юбку, лаская ноги в кружевных чулках. Мария задохнулась от восторга. Она мотала головой, а он легко находил ее губы, этот неиссякаемый источник удовольствий. Мария часто дышала, жадно глотая воздух. Неужели может быть так хорошо с мужчиной, которого она почти не знала?