Дом Ветра (СИ) - Савански Анна

За девять лет их интерес начал затихать. Старшему сыну было уже шесть, а младшему — четыре. Забота о доме и семье выматывает женщину, особенно когда ее муж занят карьерой. Она уже не успевает следить за политическими изменениями, а он не слушает ее, когда она говорит, что это было неверное решение, он смеется и отвечает, что женщина мало смыслит в этом. Муж не видит ее аккуратной прически и ногтей, окрашенных в яркий цвет, модного платья и аромата Шанель на коже, и тогда... Тогда она начинает задумываться: а может, у него есть любовница, а он испытывает плотской голод и спешит искать ту, что заставит его воспарить. Тогда все может и рухнуть в один миг. Тогда происходит излом...

Вивьен Грин была той женщиной, что могла одним взглядом завлечь мужчину в свои сети. Ей, светской красавице, новоиспеченной жене уже немолодого политика, удалось завлечь мужчину, который, как виделось, не поддается соблазнам. Грин бросала короткие взгляды, пока восхитительная жена этого самого мужчины, эта фея для других, но не для своего мужа, порхала среди гостей, обольщая то МакДональда, то Черчилля, то братьев Чемберленов. Этот мужчина в это время жадно смотрел на другую. Вильям Трейндж не устоял...

Мужчины склоны к порокам и соблазнам, лишь редкие из них могут хранить, как лебедь, верность своей спутнице, особенно когда возраст пересекает отметку «тридцать пять». Они уже ощущают себя не такими божественными и начинают искать спутниц моложе себя. Вивьен это знала, знала, что мужчины склоны к дуновеньям желаний, они пленники своих грешных мыслей. Да, она видит его голодный взгляд, кожей чувствует его возбужденную плоть и сознание, его мечты и виденья, в них он ее касается, в них он сходит с ума в ее объятьях.

Она подождала, когда Трейндж останется один, чтобы подойти. Его взгляд пробежался по ее декольте. Да, от этой голубоглазой брюнетки у него закипала кровь. Женщина взяла Вильяма за локоть, увлекая за собой. Все было слишком греховно, но все было так, как хотел он. Вивьен оказалась страстной любовницей. Животное желание захватило его с головой. Она — жена одного из знакомых, он — женатый на самой лучшей женщине на свете, но это не остановило его.

Мужчины склоны к порокам, а умелые женщины пользуются этим; они знают, что мужчины глупы, когда дело касается телесности. Вивьен готова была поддерживать эти глупые стремления. Ей было скучно в свете, скучно и с мужем, который уставал и лишь в редкие минуты прижимал к кровати и по прежней привычке выражал супружеский долг. Она вышла замуж за него только из-за денег состояния и положения в обществе. Но любить? Нет, для любви есть другие мужчины, для любви нет стеснений, любовь — это сладкий плод, что нужно испивать медленно, и, похоже, Вильям Трейндж готов отведать этот плод вместе с ней. Его жена не видит этого, для нее он — ее мужчина, для нее он всегда будет с ней. Глупышка...

Мария месяц жила словно с закрытыми глазами и только потом заметила, как ее муж изменился. Его глаза похолодели, и понемногу начала уходить нежность. Ночами, смотря в потолок, она ждала его прикосновений, но вместо впервые испытывала одиночество. Что же ей было делать? Она твердила себе, что после стольких лет такое часто происходит, но с каждой следующей ночью убеждалась, что так не должно быть. Что-то должно было произойти, что-то, что сблизило бы их.

Мария страдала, она снова и снова менялась, чтобы показать, что она все та же юная ирландская девушка. Но мужчины — странные существа, они разрываются между старой любовь и новой сильной страстью. Им иногда так сложно сделать выбор, что они не замечают, как делают больно другим. Мария поняла, что ее муж неверен ей, и не смогла стерпеть это. Мудрая женщина делает вид, что не знает, но в тоже время борется за свое счастье так, чтобы ее муж не понял, не решил, что она слишком ревнивая.

Мария нашла письмо от Вивьен Грин и поняла, что у ее мужа роман с этой особой. Мария написала письмо для мужа Вивьен, изменив свой почерк до неузнаваемости, намекнув, что его молодая жена изменяет ему. Вивьен, получив это письмо, испугалась и сказала Вильяму, чтобы они больше никогда не встречались. Трейндж недолго прибывал в апатии. Рамсей МакДональд решил отправить Вильяма в посольство Франции. Так Вильяму пришлось уехать вместе со своей семьей в Париж. Там пришлось забыть о романе и вновь посмотреть на свою жену влюбленными глазами. Иногда стоит сделать глупый поступок, чтобы понять, что же за чудо рядом с нами.

Мужчины склоны к ошибкам, но мудрые женщины склоны прощать. Любовь слепа, любовь глупа, но только она дает неповторимое чувство счастья и эйфории. Без этого чувства жизнь пуста, без этой радости жизнь не прожита. Все люди совершают ошибки, и нужно научиться прощать ради себя самих.

***

Беременность не изменила привычек юной леди Холстон, она все также любила по утру вдыхать свежий воздух и выходить в сад, принимать гостей и готовить для них лакомства. Виктор перестал уходить утром, оставляя лишь записку, он целовал ее в щеку теперь прежде чем уйти и подолгу держал руку на ее растущем животе. Он любил эту девочку больше всех, она скрасила его одиночество, научила прощать и достигать новых пределов в жизни. Она подогревала тщеславие, часто стыдя нерешительность.

Так они с Артуром совсем не заметили, как их жены стали управлять ими. Нет, они не были тем типом женщин, что положат все на алтарь своих амбиций, им ни к чему приносить себя в жертву ради успеха мужа, чтобы тоже быть успешной. Нет, они были другими. Виктор восхищался ими и конечно не стал делать так, как попытался сделать Артур: запереть свою прелестную жену в четырех стенах, чтобы ничего не случилось. Как он мог посадить любимую под стеклянный колпак?

Диана изменилась с беременностью, но не в худшую сторону, нет, она стала только краше. Молодая, цветущая женщина. Ночью он нежно обнимал ее, уже не было той горячей страсти, это было проявление уважения к матери его ребенка. Он легко касался ее затылка губами, а потом бесконечно долго любил ее, находя ее тело и дух источником бесконечного наслаждения. Иногда она, из-за эмоционального стояния, плакала, прося прежнего напора, и он покорно это исполнял.

Он любил ее, как же он мог отказывать ей в капризах, казалось, так он мучает ее. Разве можно ее мучить? Впервые за многие годы, проведенные в Лондоне (а уже прошло одиннадцать лет), Виктор ощущал себя самым счастливым человеком на свете. Ему не нужны были ни заводы, ни деньги, он мечтал всегда быть рядом с ней. Диана же ощущала себя парящей над землей. Ее любил Виктор Лейтон, холодный надменный ирландец, в семье которого мало у кого были сердца. Но сам Виктор был другим, совсем другим, и от этой мысли она постоянно улыбалась.

15 августа на свет появился их первенец. Диана не беспокоилась, что вдруг это будет девочка. Они даже шутили с Джейсоном, у которого примерно в то время должен был родится ребенок, что их дочь выйдет замуж за его сына или наоборот. Ей положили на живот красненький комочек, она посмотрела в его лицо, потом в лица акушерок; они улыбались, а она немного не понимала, что все это означает.

Диана рожала в госпитале Артура и Джейсона, и, конечно, Виктор сидел в кабинете, ожидая, когда его позовут. Еще помнили, как он работал здесь терапевтом, и к его жене относились как к королеве. Виктор нервничал, хотя помнил, как его мать рожала его брата и сестру. Он помнил, как она тогда громко кричала, иногда слова брани, а потом по дому пронесся плач младенца. Виктор смотрел в окно, ему было все равно, кто появиться на свет. Мальчик — это, конечно же, очень хорошо: наследник. А может быть, он и не захочет продолжать дела. Виктор мечтал о дочери, чтобы заботиться о ней, лелеять, как свою Диану, а потом со слезами в глазах отдать ее в руки будущего мужа. Кто-то тихо вошел, он обернулся — у порога жалась молодая медсестра.

— Все закончилось, — произнесла она.

— Как она? — он боялся в редкие минуты ужаса, что его хрупкая девочка умрет при родах.

— Счастлива, искала вас. Она очень вымотана, милорд. Вы хотите узнать, кто у вас родился? — спросила девушка.