Дом Ветра (СИ) - Савански Анна

Только под вечер они смогли вырваться домой. На Бонд-стрит их ждал легкий ужин с вином из роз и теплая постель. В тишине они пригубили вина, в тишине Диана встала из-за стола, проходя в спальню. Она негодующе посмотрела на него в ожидании тех сладостных минут, что получила в ту ночь. Виктор стянул смокинг, бросая его небрежно на пол. Он долго расстегивал пуговки на ее платье, распаляя ее больше. Платье тоже отлетело в сторону. Они сплелись в страстном объятье. В Диану словно вдохнули жизнь. Они размерено, постепенно изучали друг друга, вновь открываясь, словно не было той ночи, перевернувшей их жизни.

Это было волшебство, что бывает только у влюбленных людей, любовь, что дарована небесами, любовь, что не иссякнет никогда. Сердце бешено стучало от страсти и от любви, сердце будто бы отсчитывало предстоящие минуты наслаждения. Диана прижалась к Виктору, крепко обнимая, целуя в шею. То, что происходило сейчас, — это было не быстрое слияние, это был ласковый поединок, где не было проигравших. Она ощущала горячее дыхание на своей щеке, его пальцы крепко стиснули ее пальцы.

— Спи, — прошептал он.

Их брак начался со сказки. Виктор был нежным, добрым, обходительным и, главное, позволял жене решать самой. За несколько дней, что они прожили вместе, Диана начала понимать, что за человек ее муж. Виктор много давал, но и много забирал, он заваливал признаниями и подарками, по ночам он был то пылким, ненасытным любовником, то ласковым котенком. Первые дни брака они наносили визиты, и Диана замечала, с какой завистью на нее смотрят женщины. Она не понимала, откуда эта зависть. Виктор был не так уж богат, он слишком молод, чтобы его серьезно воспринимали, а еще, кроме титула, у него больше ничего и не было, да и положение в обществе он занимал шаткое. Но все же на нее смотрели, как на воровку, припоминая бедняжку Мелани.

Рождество они отмечали в доме Марии и Вильяма. Это было ее первое Рождество в Лондоне и, наверное, самое лучшее. Женщины сами приготовили ужин, дети помогли нарядить елку, а мужчины были согласны помогать во всем. В ту ночь пахло елью и мандаринами, шипело шампанское и легкий аромат розового вина почти стал традицией. Диана подарила мужу красивую фарфоровую статуэтку, это была балерина, чем-то напоминавшую знаменитую русскую красавицу Анну Павловну. Виктор же преподнес ей изящную индийскую шкатулку с полудрагоценными камнями на резной крышке. То Рождество стало их первым.

Диана спустилась вниз, вышла на улицу, когда заметила девочку, ютившуюся у двери их подъезда. На ней было легкое пальто, а на улице было холодно, Диане даже стало неловко за свои меха и муфту. Девочка дрожала от холода, и Диана решила не ехать к Аманде в магазин. Она подошла к малышке.

— Где твои родители? — спросила она срывающимся голосом.

— Они умерли, а от тетки я сбежала, она заставляет меня заниматься попрошайничеством, — ответила девочка, шмыгая носом.

— Пойдем со мной, я живу в этом доме, — она протянула ей руку.

— Я не могу, мэм, — сказала девочка.

— Пойдем, — настояла Диана, обхватывая рукой ее плечи. — Вообще-то, меня зовут Диана, — она открыла дверь квартиры. — Как тебя зовут?

— Глория Нейпа, — Диана помогла ей раздеться.

Девчушке было на вид не больше тринадцати, она была тоненькой, сложена как мальчишка, с огромными серыми глазами на вытянутом лице.

— Диана Лейтон. Что случилось с твоими родителями? — начала расспрос Диана.

— Папа был рабочим, он умер на заводе. Сердце. А мама через год ушла вслед за ним. Деньги мы все потратили, и меня забрала сестра мамы. А у нее пятеро детей, — девушка всхлипнула.

— Успокойся, — Диана подала ей махровое полотенце. — Моя мама умерла, когда мне было семь. У меня две сестры и отец, нам было тяжело без нее...

— Диана, — в квартиру кто-то вошел, судя по голосу, это Виктор.

— Ну, вот Виктор пришел. Одевайся, — Диана закрыла за собой двери. Виктор прошел в гостиную. — Виктор, — она кинулась в его холодные объятья. — Мне надо кое-что сказать тебе.

— И что? — его губы вытянулись в улыбке. Она все рассказала, он молча выслушал, а потом только и сказал: — Я займусь этим вопросом.

Утром перед празднованием Нового Года Виктор мягко сжал руку Дианы, сказав, что девочка, к которой та успела привязаться, пусть останется. Глория стала маленькой помощницей Дианы. Она стала помогать ей одеваться, принимать ванну, перед сном причесывала ей волосы, а утром меняла постель, готовила еду и держала дом в порядке. Виктор был теперь спокоен за свою жену.

***

Зима 1924.

В Лондоне Каролина была впервые, она настояла на том, чтобы Эдвард взял ее с собой и взял сына и невестку. Руфусу была почти двадцать три, он был высоким, полностью похож на нее: темно-рыжие волосы, светлая кожа, голубо-серые глаза. Она сама выбирала ему жену. Аделаиде Саммерс только-только исполнилось восемнадцать, она юна, свежа и беспрекословно слушалась свекровь. Кроткая, скромная, и родители ее богаты. Они, конечно, не были столь родовитыми, как Лейтоны, но вышеупомянутого было достаточно, чтобы Аделаида стала женой ее сына. Эта скромная рыжеволосая девушка с розовой кожей и стыдливым взглядом фиалковых глаз все-таки не была так ослепительна, как Диана.

Лондон Каролине понравился; семья поселилась в «Савойе». Эдвард снял шикарные апартаменты для них. Он навещал деловых людей, ему нужно было знать, что творится в столице, чтобы понять, как вывести свое дело из кризиса. Сын постоянно был с ним, а Каролина с Аделаидой изучила город.

Все было хорошо, пока Эдвард не познакомился с Леоном Дьюраном, тот пригласил его на одно торжество, даже не сказав по какому поводу, только сказав, что впишет их в списки гостей. Это было четырехлетие «Лейтон и Ко», и единственная цель Леона состояла в том, чтобы насолить Виктору. Леон предложил свои инвестиции в компанию Эдварда, решив помочь отцу Виктора; он рассчитывал на недовольство его сына, поэтому-то и не сказал, кто устроитель торжества.

Чета Лейтон прибыла в ресторан в Воксхолле, Эдвард подошел к метрдотелю, перед которым лежала пригласительная книга.

— Лорд и леди Холстон с сыном и невесткой, — сказал Эдвард.

— Но лорд и леди Холстон прибыли около часу назад! — испугано ответил метрдотель.

— Вы, верно, что-то путаете, посмотрите в конце списка, — мужчина стал искать.

— Проходите, что за чертовщина.

Эдвард не понял значения слов: кроме него, больше нет лордов Холстонов. Они прошли в залу, где гости потягивали вино и шампанское. Оставив жену и детей, Эдвард пошел здороваться с незнакомцами. Он не поверил своим глазам, когда его путь преградил Рамсей Грандж. Что делает здесь, в высшем обществе, этот нищий герцог? Они смерили друг друга взглядами, словно были извечными соперниками и в делах любви, и в творчестве.

— Очень рад вас видеть, герцог, — начал Эдвард.

— Вас тоже, милорд, — ответил таким же язвительным тоном Рамсей. — Знаете, она умерла больше десяти лет назад.

— Я это знаю, — прошептал Эдвард.

— Конечно, знаете. Она умерла считая меня виноватым в ее поступке, но теперь в моей семье все хорошо. У меня три замечательных зятя, — Эдвард не понимал, к чему клонит Рамсей, — мои лучшие ученики, — кивнул он в сторону молодых людей, — виновники сего торжества.

— Вы празднуете их выпускной? — в голосе Эдварда скользило презрение.

— Нет, а кто вас пригласил? — герцог все гадал, кто этот человек, что пошел на такую дерзость.

— Леон Дьюран...

— А, понятно, — перебил его Рамсей. — Значит, насолить решил за то, что бросил его дочь за шесть дней до свадьбы. Это празднование гомеопатической компании «Лейтон и Ко», ни о чем не говорит?

— Этого не может, — стал бормотать лорд, — не может быть. Он никто, никто...

— Он владелец этой компании, мой зять. Довольно успешный человек, — Рамсей указал в сторону Виктора. — Он приехал в Лондон совсем не тщеславным мальчишкой, работал как проклятый в аптеке и заодно в госпитале, а четыре года назад открыл свою фирму и женился месяц назад на моей младшей дочери. Он шесть лет скрывал свой титул ото всех. Его друг, его союзник тоже мой зять.