Дом Ветра (СИ) - Савански Анна

— Только не это! — воскликнула Каталина; она читала письма из Мадрида, от отца.

— Что случилось? — Джейсон захлопнул свою тетрадь, где он писал отчеты. — Кат?

— Рамон женился на Теодоре, — Джейсон вспомнил младшую сестричку Каталины, милую темноволосую девочку, три года назад ей было пятнадцать. — Чертов ловелас! Раз я упорхнула от него, значит, можно жениться на ней!

— Кат, неужели это так страшно? — Джейсон подошел к жене, нежно обнимая ее за плечи.

— Нет. Все, кроме одного. Моя семья собирается приехать к нам, — она смяла письмо.

— Мы их примем, не переживай, — он поцеловал ее душистые волосы.

Ее семья сняла шикарный номер в «Савойе», приехали Урбино с Ленорой, Рамон с Теодорой и тятя Ана. Каталина с помощью Дианы приготовила ужин. Она знала, что родители не будут рады тому, как она живет. Ее квартира, хоть и большая, была обставлена в современном стиле. Сама Каталина одевалась по последней моде и мыслила уже не как испанка. Они пришли к ним домой. Джулия крутилась в коридоре, конечно, все заметили, что девчушка пошла в испанскую сторону, но никто не выразил своего восхищения, даже когда Джулия заговорила.

— Не дурно, но безвкусно, — пробормотала Ленора, когда посмотрела всю квартиру. Она скинула покрывало с мольберта, где была незаконченная картина.

— Что это, дочка?

— Я рисую, мама. И я выставляюсь, и их покупают, — Каролина победно улыбнулась, замечая, как Рамон смотрит на нее.

— Тебе не кажется, что это чересчур? — спросила Ленора.

— Нет, — ответил за жену Джейсон. — Я горжусь ей. Пойдемте за стол.

На закуску подавали зеленый салат с креветками, на горячее — тушеные овощи в сладком соусе и печеночный хлебец, на столе стояли пряные соусы, а в бокалы разлили знаменитое вино из роз. На десерт принесли розы в кляре и молочный пудинг с виноградным желе. Весь обед семья промолчала, лишь только звучали вежливые слова.

— Как Испания? — задала вопрос Каталина, чтобы разрушить гнетущую тишину.

— Пока военные у власти все будет замечательно, — Джейсон кротко посмотрел на Урбино.

— Но это не правильно! — возразила Кат. — Что хорошего в военщине?

— Каталина, милая, любой стране нужен Муссолини, что ваш МакДональд, — эта фраза Теодоры потрясла чету Фокс до глубины души.

— Это глупое заблуждение, когда-нибудь такие мысли погубят мир.

Через три недели родня уехала обратно в Испанию. В этот раз у нее не было ни капли сожаления, что все так сложилось. Ах, если бы она знала, что свое сердце, душу и тело отдаст через много лет Родине ради призрачных идеалов.

***

Весна 1927.

У Портси как всегда было много гостей. Веру первое время смущало, что она, как приживалка, живет у них, пользуясь добротой Аманды и Саймана, но потом она поняла: Аманде трудно одной справляться со всем. Вера села на скамью, вдыхая свежий воздух. С мужем она не виделась много месяцев. С того дня, как она сказала, что уходит от него, Вера больше не видела его.

Фредерик старательно избегал встреч, если на празднике друзей была она, то не было его. Верочка и не знала, что делать: развод церковь не примет, а по английским законам она — бесправное существо. Но жить так больше не хотелось. Что же с Фредериком? Он стал затворником, закрывшись от всех, забываясь в работе.

Все эти месяцы, коротая вечера в одиночестве в доме на Каведеш-стрит, Фредерик думал о своем браке. Все рухнуло вмиг, и в этом виноват лишь он один. Почему он обвинил ее во всех грехах? Почему он не дал ей ребенка? Он только и делал, что позволял ей терять их детей. А она, Вера, все прощала, прощала, потому что любила его безгранично. Его жена была сказочным существом, только ангел мог забыть все обиды, только небесное создание могло отпустить все его грехи.

Впервые за столько месяцев Фредерик решился заехать к Портси, ему было необходимо поговорить с женой. Он нашел ее одну в саду, та сидела на скамье, любуясь птахами, весело скакавшими по ветвям старой ивы. Вера стала еще краше, она немного поправилась, отрастила волосы, отчего в ней появилось еще больше очарования.

— Вера, — позвал он ее по-русски. Она медленно повернула к нему голову, слова застряли в горле, она губами обозначила его имя. — Вера... — он бросился к ней, ниц падая к ее ногам. — Вера, прости меня!

— Федор, о глупый Федор, — она запустила пальцы в его медовые волосы, застенчиво позволяя целовать свои ладони.

— Вернись ко мне, давай начнем все с чистого листа, — страстно шептал он.

— Бог все простит, — ответила Вера. — Федор, ты мог сделать это давно, — она вся светилась. Вера утерла его скупые мужские слезы.

— Когда ты придешь?

— Совсем скоро, дорогой.

Она переступила порог их дома с легким беспокойством в сердце. Вера прошлась по комнатам, удивляясь чистоте и порядку. В вазах стояли ее любимые гортензии, а на столе — ее любимые трюфельные конфеты.

Это мгновенье принадлежало только им, сердца бились в одном такте, словно отмеряя минуты до маленькой смерти, ведь любовь порой подобна смерти. Мы рождаемся ради любви, мы уходим в неизвестный край ради любви. В такие минуты узы крепчают, нити, связывающее людей, становятся крепче, но и они не вечны. Все же стоит жить ради одной минуты наивысшего триумфа.

С той ночи между ними все изменилось. Фредерик превратился в заботливого мужа и великолепного любовника, он исполнял все ее капризы, был готов свернуть горы. Сейчас его не беспокоила мысль, что ребенок принесет им несчастье, он не думал, что жена должна слушаться его во всем, он научился уважать ее. Вера работала, и этим можно было гордиться. Но в тот день, когда она произнесла ему заветные слова, все изменилось.

Она ждала ребенка, похоже, та ночь принесла плоды и наконец-то они будут счастливы в полной мере. Больше нет сомнений, холодности и пренебрежения, есть только настоящая искренняя любовь. Счастье — награда, которую еще надо заслужить. Разве небо может благословлять всех? Небо дарит солнце и дождь, снег и вьюгу и только оно знает, что ждет нас впереди. Осталось только принять все с достоинством, ибо наступали времена больших перемен. Ветер задул сильнее, предвещая новые беды.

Глава 19

Не бойся сделать большой прыжок. Бездну нельзя преодолеть маленькими шажками.

Дэвид Ллойд Джордж

Осень 1927.

Поздним ноябрьском вечером криком о своем рождении оповестила Елена Федоровна Лебедева, или Елена Вероника Сван. Вера всю беременность парила от счастья, она не испытывала тошноты или болей. Вера горда носила свой живот, показывая всем, как они рады этому. Она до сих пор помнила, как изменились их друзья, когда узнали о примирении. Любовь застилала глаза, любовь затуманила взор, она не могла дышать без нее, не могла думать, что есть жизнь без Федора. Муж заботился о ней, как о самой дорогой вещи в его жизни. Приносил завтрак в постель, балуя почти каждый день блинчиками с ее любимым вишневым вареньем.

Фредерик договорился с Виктором, чтобы он позже приезжал в лабораторию: рассвет, новый день он обязан встречать с любимой. В обеденный перерыв он водил ее по кафе, ненавидя, когда стрелка показывала ему — пора идти на работу. А вечером Вера баловала его ужином, потом они шумно собирались в театр либо в оперу либо шли смотреть кино. В выходные они безраздельно принадлежали друг другу, это был их маленький мир, ради одного сладкого объятья, одного страстного поцелуя следовало придумывать этот мирок. Каждую ночь наслаждение разливалось по телу, сладостно наполняя каждую клеточку тела жизнью и любовью. Фредерик наблюдал за тем, как растет ребенок в ее чреве, открывая для себя целый мир.

Но все же радость Веры была омрачена. Когда она качала на руках маленькую Елену, к ней пришла старая акушерка, сообщив, что у нее были сложные роды и у нее больше не будет детей. Все ее мечты одна за одной развеялись, как соль над морем. Она так отчаянно мечтала подарить мужу сына, так хотела еще родить детей и теперь она не могла сделать это. Маленькая девочка должна заменить все. Их Елена должна стать им целым миром, ведь стоит жить, чтобы утонуть в детских глазах.