Царская тень - Мааза Менгисте

узнать, где они начинают строительство. Держитесь подальше от солдат, ищите рабочих, найдите, где они хранят боеприпасы и оружие. Будьте осторожны.

Никогда не забывайте, что они могут наблюдать за вами, говорит Сеифу. На его лице ясно видно беспокойство.

Тарику крепко сжимает руку отца. Я делал это и прежде, аббаба, говорит он, отводя с глаз длинные волосы. У него давно не стриженные кудри арбегноча[74], такой длины, что их уже невозможно содержать в порядке. В результате на голове у Тарику настоящие буйные заросли черных волос, как у его отца. Когда он щурится, он становится еще более пугающим благодаря неуступчивой решительности молодости.

Сеифу кладет руку на голову Тарику. Я тебя просил зачесать их назад, говорит он. Я заплету косички.

Тарику освобождается от отцовских рук. Мне нравится так.

Это опасно, говорит Кидане. Они увидят тебя издалека. Это хорошо на поле боя, но не на задании. Твой отец заплетет тебе косички.

Тарику переводит взгляд с Кидане на отца, он потрясен. Сеифу похлопывает его по спине, родительским жестом кладет руку ему на плечи, и когда они смотрят на Кидане, утешенные присутствием друг друга, тот видит все, чего, вероятно, никогда не будет иметь сам.

* * *

Хирут становится позади колонны между провиантом, навьюченным на ослов, и арьергардом. Она чувствует, как поворачиваются к ней головы, когда она становится на место. Она смотрит вперед, во главу колонны, где Астер и Нардос идут так близко друг к другу, что можно подумать, будто они идут под руку. Ни одна из женщин не попыталась заговорить с Хирут, после того как за ней пришел Кидане. Она осталась одна собирать свои вещи, упаковывать бинты и порошки, потом нашла свое место в колонне. Она становится в ряд с другими слугами, с ящиками, вьючными животными и тыквенными бутылями с водой, с другими предметами, которые понадобятся для выживания другим людям.

Женщина перед ней поворачивается. Незнакомая — Хирут не видела ее прежде, новый рекрут, призванный из какой-нибудь ближайшей деревни. Знаешь, говорит женщина, я слышала, Астер сегодня утром даже не ходила в его палатку. Ни одним словом не перемолвилась. На губах женщины появляется улыбка, потом она серьезнеет. Теперь тебе только остается надеяться, что ты ему не наскучишь.

Хирут смущенно молчит.

Как бы то ни было, говорит женщина, лучше уж он, чем какой-нибудь бедняк.

Хирут устремляется вперед, пока не находит место между двумя женщинами. Они смотрят на нее пустыми глазами, потом идут дальше. Она крепче прижимает к себе корзинку, поправляет Вуджигру на спине. Инстинктивно ищет взглядом Аклилу, потом переходит на новое место впереди. Ее всюду сопровождают новые взгляды и перешептывания. Хирут смотрит на свои ноги, стараясь не наступить на пятки тем, кто впереди. И на несколько минут вся колонна возвращается к нормальной маршевой рутине. Но потом Астер поворачивается, и колонна резко останавливается. Женщины расступаются, когда Астер шагает к ней. На Астер старая рубашка и бриджи Кидане, с ее узких плеч свисает накидка.

Хватит! кричит Астер. Я слышу всю вашу болтовню. Это ее вина. Она показывает на Хирут. Ее.

Хирут стоит одна в расширяющемся круге шепотков и тихого смеха. А потом они стоят лицом к лицу. Под глазами Астер глубокие тени. Посередине лба проходит набухающая вена. Она тоже не спала ночь.

Он — мой муж. Ты понимаешь? Я знаю его, как не знает никто другой, говорит Астер. Она выравнивает на себе блузу, разглаживает смятые места, поправляет складки. Это один из признаков волнения, которые научилась распознавать Хирут. Именно так ведет себя Астер, когда пытается успокоиться.

Они стоят молча, и тишину нарушают лишь свист любопытной птицы, карканье ворона вдали, усталый рев осла.

Значит, теперь ты обзавелась сломанной винтовкой и считаешь, что можешь выкидывать какие угодно фортели? Астер хватает Хирут за плечи, сильно встряхивает; говорит она голосом тихим, а потому еще более угрожающим. Я видела, как ты на него смотрела.

Все другие женщины за Астер опустили глаза. Нардос подошла поближе. Ее руки беспомощно висят по бокам. Хирут делает шаг назад, ее руки уже не так крепко прижимают к телу корзинку. Винтовка соскальзывает с ее плеча. Мощные столбы солнечного света падают на вершины деревьев, создают иллюзию, будто на Астер накинули марлю, углубляют осторожные морщинки вокруг рта женщины.

Я его убью, тихо говорит Хирут. Хотя ее голос звучит уверенно, эти слова опустошают ее.

Проблема в том, что ты считаешь себя единственной, вполголоса говорит Астер. Ты не подозреваешь, насколько ты заурядна. Потом она вытирает глаза тыльной стороной ладони. Если ты сделаешь что-нибудь во вред моему мужу, я тебя убью своими руками.

Она поворачивается спиной к Хирут и тащит за собой Нардос, марш возобновляется.

Глава 4

Пойманного эфиопа к нему ведут четыре бойца из охранения, четверо взрослых мужчин с трудом обуздывают изворотливого, непокорного пленника, который, кажется, верит, что сможет бежать, хотя его соплеменника застрелили на месте. Карло делает еще один глоток кофе, глядя, как бойцы идут по короткому подъему, отделяющему лагерь от этого высокого плато. Он приказал своим людям явиться к дереву с мощными корнями, стоящему в конце тропинки, которую его рабочие вскоре превратят в дорогу. Плато представляет собой плоское пространство на вершине горы, которую они заняли. На другой стороне поля два больших валуна возвышаются над головокружительной пропастью. Дальше виднеется клочок ровной земли, которую он приказал очистить от камней и где будет построена его новая тюрьма.

Карло вешает бинокль на шею и сдвигает солнцезащитные очки на голову, он чувствует накатывающую на него волну гордости. Он проверяет, застегнуты ли пуговицы на его рубахе, счищает пыль с ботинок. Проверяет, на месте ли пистолет. Одну вещь об Эфиопии он уже усвоил довольно твердо: пленение абиссинца — это всегда нечто большее, чем пленение абиссинца: там, где есть один абиссинец, неизменно появляется и второй. А там, где их двое, там их великое множество. Тот факт, что он ничего не видит на этих холмах, вовсе не означает, что их там нет.

Кто-нибудь, скажите Наварре, чтобы присоединился к нам у дерева, говорит Карло. Он улыбается, думая об этом soldato, серьезном молодом венецианце, который явился в армию со своей фотокамерой. Потом он дает знак бойцам охранения идти вперед. Сюда, говорит он. И позовите Ибрагима, бросает он через плечо.

Эфиоп тщится порвать связывающие его веревки. Он моложе, чем предполагал Карло, но достаточно зрел, чтобы быть опасным. Он красив в