Царская тень - Мааза Менгисте

ножом, а Тарику как бы выставляет лезвие меча сверкать в лунном свете. Толпа ревет, азмари начинают новый стих о близнецах-львах, которые бродят по полю в поисках итальянцев. Хирут хлопает ладонями по груди, не сдерживает смеха. Она снова начинает танцевать, ее сердце бьется со всем откровением. Они танцуют самозабвенно, находя способы сочетать неуклюжие возможности тела с подвижным, непрерывным ритмом.

Хор

Первый голос:

Но ты ощутишь бдительное присутствие, даже ложась спать на ночь. Вот почему ты подоткнешь под себя одеяло и сцепишь руки, пытаясь уснуть. Ты произнесешь одну за другой тысячу молитв, которые считаешь важными. Ты будешь делать вид, что не слышишь его, когда он приближается. Ты закроешь глаза и сожмешь рот, когда он низко наклонится над тобой. Ты замрешь, когда он возьмет тебя за плечо и повлечет за собой. Ты не будешь откликаться на свое имя. Ты вместо этого посмотришь и скажешь: Пожалуйста. Ты скажешь: Я не рабыня. Ты скажешь: Я дочка Гетеи. Ты скажешь: Я дочка Фасила. Ты повторишь сказанное, потому что не уверена, услышал ли он тебя в первый раз, Пожалуйста. И ты будешь повторять это слово, пока оно не превратится в стену, которой ты окружаешь себя, когда тебя вытаскивают из твоей постели в самую черную ночь твоей жизни.

Второй голос:

Я знаю, как он сделает это. Я знаю, как он скажет это. Я знаю, почему Хирут закроет глаза, когда она войдет в эту ужасающую яму. Она будет воображать, что сможет забыть то, чего не видит, что все исчезнет, когда солнечный свет прогонит ночь. Хирут. Я знаю, что она услышит свое имя, но не ответит. Она тоже сядет на корточки и найдет убежище в собственных руках, и проклянет те силы, которые уготовили ей такую судьбу. Она прижмется спиной к стене и все еще будет слышать голос, который стучится ей в грудь. Он скажет ей, чтобы она назвала его по имени. Он, любимый сын Эфиопии. Она, не более чем пространство, которое он хочет заполнить. Он прикажет ей обнять его и изображать эмоции, которых она не чувствует. Он забудет, что то, что он порождает, будет гореть вечно, ненависть, чистая, как вода, гибкая и быстрая, достаточно малая, чтобы уместиться в самых крохотных изломах усыхающей жизни.

Третий голос:

О, благословенная дочь, ты, которая ходит медленными кругами. Ты, которая раскидывает руки и следует спиральным колебаниям земли. Как долго будешь ты поспевать за ней? Сколько времени пройдет, прежде чем ты поймешь, что больше идти некуда? Нет иного спасения, кроме того, что ты создашь собственными руками. Не внимай другим голосам: Пусть будет, как будет, станут шептать тебе они. Кто ты такая, чтобы противиться, скажут они. Он наш вождь, будут утверждать они. Оставь нас, мы будем спать, добавят они. Пусть Астер не спит в эту треклятую ночь. Пусть она спотыкается на узкой тропе, сотворенной ею самой, пусть проклинает имя мужа. Дочь, ты, которая считаешь, что беспомощна и одинока в своей беде, выйди в поле и сражайся. Не проси более о милосердии.

Хор

Стань солдатом, каким ты и была создана. Встань, Хирут.

Глава 2

Кидане вытравлен в том же самом жестком свете, который обволакивает каменистую тропу между ними.

Он выставляет руку в ее сторону и манит ее. Это движение и начинает покражу. Именно это движение и закупоривает ночь. Рука, которая вытягивается, еще и нарушает установленный порядок вещей. Вот почему дрожь пробирает Хирут: вот сейчас она увидела, что мелькает в нововозвещенной тьме.

Хирут, иди сюда. Кидане превращает себя в грозную фигуру, кости, образующие мглистый кошмар.

Хирут закрывает глаза, обхватывает колени руками. Она крепко держит себя, потом ждет, дрожащая фигура, делающая вид, что спит, и слушающая, как мужчина называет ее имя.

Хирут. Он нашел тон между безмолвием и шепотом, который сокращает расстояние между ними.

Хирут смотрит в пасть леса. У этой ночи впереди еще часы и часы, столько неосвещенных троп, которые ведут лишь в еще бо́льшую темень.

Маленькая, пойдем.

Что-то склоняет ее к покорности, словно она родилась только для того, чтобы служить.

Я не переживу эту войну, добавляет он. Я умру. Ты понимаешь, что я говорю?

Наступает продолжительное, чреватое неизвестностью молчание, оно растягивается между ними, бескрайняя земля, которая раскрывается, и Хирут летит, не в силах остановить это падение.

Маленькая, ты не понимаешь, но ты увидишь. Вставай.

Когда он снова произносит ее имя, оно приходит к ней теплым густым дыханием на щеке. Это новая непристойность, ползущая по ее коже. Он тянется к ее рукам, а она заглядывает в темный колодец его глаз. У нее уходит минута, две минуты, три минуты, чтоб понять, что они в шаге от близости, вызывающей у нее отвращение, но: тело, которое может умереть на войне, также может быть и покалечено, а она знает, что у тела есть уязвимые места, участки, не имеющие полной защиты, и из многих вещей, которым ее научил Давит, именно эта и была главным уроком: мужчины тоже могут истекать кровью по-разному. И потому, когда Хирут своим лбом бодает лоб Кидане, она всего лишь проверяет теорию, она делает это неуверенно и нерешительно.

Вуджигра, шепчет она.

А когда он удивленно моргает, но остается рядом с ней, она делает это еще раз с силой камня, вылетевшего из пращи. Она ударяет своим лбом в лоб Кидане с такой силой, такой быстротой и точностью, что сокрушительный треск болью отдается в ее ушах. От удара у нее из глаз летят яркие искры, на миг ослепляют ее, и она пытается справиться с головокружением, а он опирается на нее, чтобы не упасть. И тогда Хирут, с ее новообретенным героизмом, но еще не избавившаяся от страха, находит в себе силы оттолкнуть его и подняться на ноги, чтобы бежать.

Она лишь с опозданием вспомнит: в тот момент не было слышно ни звука. Она отметит только то, что ночь закрывает ее, словно щит. Она набирает скорость и наполняет грудь воздухом, и тьма тоже отступает и позволяет ей бежать без препятствий. Хирут видит слабенькие проблески света на горизонте, запутавшиеся в деревьях, и думает: маяк, надежда, убежище. Она думает: безопасность. Она верит, что доберется до безопасного места, потому что оставила рабство позади и превратила себя в оружие, словно выпущенная пуля, которая ищет своего кровавого покоя. Но он хватает ее за ноги и роняет на землю. После этого