Толкин и Великая война. На пороге Средиземья - Джон Гарт

горя в армии никто не занимался, специалистов по посттравматическим стрессовым расстройствам не было, это считалось делом обыденным. Но так уж вышло, что по возвращении в Бузенкур после атаки на Овиллер Толкину перепала недолгая передышка. В понедельник 17 июля 1916 года он остановился на ночь в Форсевиле, по пути к очаровательному провинциальному городку Бовалю на расстоянии пятнадцати миль от фронта – в Боваль 25-я дивизия была передислоцирована на отдых. 19 июля после проведенной комдивом инспекции Толкин сел обедать с прочими офицерами роты «А» – теми, что еще оставались в строю. Офицер, командовавший ротой на момент прибытия Толкина, к тому времени уже погиб. Двое субалтернов были ранены, их увезли из-под Овиллера четыре ночи назад (Уэйт, юрист из Линкольнс-Инна[82], получил несколько пулевых ранений в бедро и в живот). Остались Фосетт-Барри, кадровый военный, которому предстояло занять пост командира роты; из батальонного штаба – Олтем, офицер разведки, и девятнадцатилетний капитан Эдвардс, офицер-пулеметчик, плюс новоприбывшие – Толкин, Лоузби и Аткинс. По всей видимости, в тот день Толкин устраивал обед для офицеров роты «А». Денщики – Гаррисон, Арден и Кершо – подавали на стол и разливали виски.

Денщик состоял при офицере для личных услуг по хозяйству: он драил, чистил, застилал постель, поставлял к столу лучшее, что удавалось добыть. Это была не столько роскошь, сколько мера чисто практического свойства. Офицеры, вне всякого сомнения, пользовались бо́льшим комфортом, нежели нижние чины, но почти все их время поглощали учения и распределение нарядов на работы, а по «выходным» они работали цензорами – просматривали неизбежные письма домой (нелюбимая всеми обязанность, сеявшая неприязнь между армейскими чинами). Находчивый денщик мог заслужить уважение и искреннюю благодарность. Толкин с трудом сходился с сослуживцами-офицерами, зато к знакомым денщикам преисполнился глубокого восхищения. Однако же денщик был в первую очередь не слугой, а рядовым, который состоял ординарцем при офицерах в бою. В придачу к хорошей физической форме он должен был быть достаточно умен, чтобы не исказить ненароком сообщения и приказы. Как любой рядовой, он также принимал участие в боевых действиях. Один из денщиков роты «А», Томас Гаскин, манчестерский рабочий, был в числе тридцати шести фузилёров, погибших или пропавших без вести под Овиллером. Толкин сохранил душераздирающее письмо от матери Гаскина, спрашивающей о судьбе сына.

За две недели 11-й батальон Ланкаширских фузилёров потерял 267 человек. Такими темпами боевая часть без новых призывов и без продолжительного отдыха от боев перестала бы существовать в течение месяца; батальону, понесшему тяжелые потери, предстояло пройти реорганизацию в Бовале.

Тогда же Толкин был назначен офицером связи батальона (вероятно, ему присвоили временное звание лейтенанта). Его предшественник пошел на повышение – на бригадный узел связи, а Толкину поручили все средства связи подразделения и команду сержантского и рядового состава – они работали вестовыми, монтерами и телефонными операторами и помогали устанавливать узлы связи в каждом пункте расположения батальона. Это была немалая ответственность в трудные времена. Толкину необходимо было знать местонахождение и позывные станций всех координируемых подразделений, быть постоянно в курсе планов и намерений командующего, подполковника Бёрда, и сообщать в бригаду о любых передвижениях части или проблемах со связью. Но всю эту информацию надлежало держать в строгом секрете. Первые же солдаты, прорвавшиеся в Овиллер, сделали пренеприятнейшее открытие: среди документов врага обнаружилась стенограмма британского приказа атаковать деревню 1 июля. Всех внезапно охватила паранойя по поводу надежности связи, и этот вопрос оказался в фокусе самого пристального внимания «сверху». Для офицеров проводили инструктаж; за неэффективное использование связи на Сомме командирам батальонов устраивали разнос.

Толкин приступил к новым обязанностям в пятницу 21 июля 1916 года и сразу попал в окопную смену – как раз вовремя, чтобы будни Западного фронта обернулись для него испытанием еще более тяжким. В то воскресенье силами австралийских добровольцев, сражающихся за короля и отечество, начался очередной этап наступления на Сомме – яростная, трагическая, дорого обошедшаяся атака на Позьер, расположенный дальше по римской дороге от Альбера. А толкиновскую часть 24 июля отправили в окопы в северной части Соммского фронта. В самом начале «Большого рывка» здесь, под Ошонвиллером – солдаты предсказуемо переименовали его в «Океанские виллы»[83], – устроили еще один мощный подрыв минной галереи, но продвинуться вперед так и не удалось. Толкин оказался на прежней передней линии напротив Бомонт-Амеля – немецкого укрепления, угнездившегося в глубокой расселине. К юго-востоку земля резко понижалась к Анкру, а за ним, на расстоянии двух миль, над полем битвы нависал Швабский редут – на самой вершине Тьепвальской гряды. Под артиллерийским огнем фузилёры принялись обустраиваться. В блиндаже батальонного командного пункта Толкин работал рядом с Бёрдом, его адъютантом Кемпсоном, офицером разведки Олтемом и Джоном Меткалфом, который стал одним из самых юных капитанов во всей армии – в свое время он сбежал из дома, записался добровольцем и теперь дослужился до заместителя Бёрда. В течение последующих пяти дней Толкин обеспечивал связь с бригадным КП в деревеньке, находящейся на расстоянии полутора миль; тогда же Королевские инженерные части прибыли прокладывать новый кабель. Фузилёры трудились не покладая рук, особенно после наступления темноты, – копали глубокие укрытия и расширяли траншеи для последующей атаки. Однажды ночью рабочие команды были замечены, и на них обрушился ливень снарядов.

Утром 30 июля 11-й батальон Ланкаширских фузилёров отозвали из-под «Океанских вилл» и отправили в дивизионный резерв в лесок близ деревни Майи-Майе. В «День Миндена», 1 августа – в годовщину Минденского сражения 1759 года, в котором Ланкаширские фузилёры помогли разбить французов, в полку устроили праздник. Каждому солдату досталось по розе, затеяли бокс вслепую – непреднамеренно, но очень уместно спародировав события на Сомме. В субботу 5 августа, после жаркой и напряженной недели (солдаты ночами восстанавливали траншеи), их отозвали из резерва в лагерь, находящийся еще в нескольких милях дальше от линии фронта, и на следующий день Толкин смог побывать на мессе в католической церкви в деревне Бертранкур.

В понедельник утром Толкина вместе с еще одним субалтерном – младшим лейтенантом Поттсом и пятью старшинами отправили оборудовать батальонный командный пункт в траншеях еще севернее, поблизости от разрушенного sucrerie – сахарного завода – и свежей братской могилы между Коленкамом и немецкими окопами под Серром. Обнаружилось, что передовая линия вся разворочена взрывами и при свете дня непроходима: в самом начале наступления на Сомме ее практически стерли с лица земли. Тем не менее, батальон вынужден был последовать за толкиновским передовым отрядом: работать кирками и лопатами пришлось под прерывистым огнем, четверо человек погибли. Но дождливым днем 10 августа фузилёры вернулись в