Повести - Юрий Алексеевич Ковалёв

— А что я вам сто лет уже говорю? — улыбнулся Анвар.

И в тот же день сам директор базы механизации Полин подвел Григория к новенькому, запылившемуся в дороге «ковровцу» и похлопал рукой по карману пиджака.

— Принимай, что называется, из полы в полу! Прошу любить и жаловать. Техника — дай боже! И экипаж мы тебе подобрали — не хуже этого красавца.

Одного из членов экипажа — своего тезку Григория Петрищева — Корсаков немного знал: тот раньше работал плотником в одном из стройуправлений.

И немало удивился, узнав, что остальные двое — родня Петрищева: старший брат Николай и его жена Анна.

— А нас за семейственность таскать не будут? — спросил Григорий.

— Вот этого не знаю, — серьезно ответил Полин. — Что касается меня, то я — за такую семейственность. Дай бог таких семей побольше!

В новой роли машиниста и бригадира экипажа Корсаков на первых порах чувствовал себя неважно. Только молодой Петрищев недавно сел за рычаги. А его брат и Анна чуть ли не с самого начала строительства работали на экскаваторе. Как же они будут смотреть на молодого бригадира, без году неделя попавшего на машину? И с облегчением узнал, что его опасения совсем не имеют никаких оснований.

Петрищевы встретили его как родного, а Анна даже сказала, что приобрела себе второго деверя.

Что Петрищевы сдружились с техникой — понятно, на то они и мужчины. Им самой природой уготовано место около машины. Но ведь Анна-то, мать шестерых детей, — и там от экскаватора ни на шаг.

— Экскаватор для меня тот же ребенок, — отшучивалась она, поблескивая озорными глазами. — Так как же я родное дитя брошу? — и, изобразив на подвижном лице полное смирение перед судьбой, продолжала:

— Если уж кому из Петрищевых придется оставлять экскаватор, так это Николаю — моему муженьку и начальнику. Машину он неплохо освоил, а вот пеленки постирать или манную кашу сварить — не годится. Уж очень низкая квалификация, повышать надо.

Николай мог что-нибудь ответить, вроде «ну, ладно, хватит тебе», или просто улыбнуться и промолчать, наградив жену взглядом, полным нежности.

— Внешне совсем разные люди, — размышлял Корсаков, — а какая дружная пара!

Анна — светловолосая, маленькая, шустрая, словно шарик ртути. А Николай на полторы головы выше ее, смугловатый, как цыган, медлителен и в словах, и в движениях.

— Силы берегу для экскаватора, — шутя ответил он на замечание жены, что их «ковровец» намного подвижнее ее мужа.

Действительно, в кабине машины он совершенно преображался — куда только его флегматичность девалась.

— Теперь понятно вам, почему я не могу уйти с экскаватора? — шутила Анна. — Где я еще своего муженька вот таким кузнечиком увижу? Всюду ж улиткой ползает!

Младший Петрищев мог бы быть точной копией своего брата, если бы не его издерганность, нервозность. Поговаривали, что «парень не дурак выпить» и с женой у него нелады...

Приняв смену от Петрищевых, Григорий попросил их задержаться на пару минут.

— Не больше, — наставительно произнесла Анна. — Дома шестеро голодных ртов ждут свою мать-кормилицу.

— Уложусь! — бросил Григорий. — Речь пойдет о соревновании.

— Ой, как это скучно, как надоело все! — вздохнула Анна и даже заставила себя зевнуть.

— Не знаю, почему скучно? — продолжал Григорий. — Мы с Анваром сколько работали вместе — столько соревновались. Уж как мне хотелось обогнать его по времени — даже сказать не могу. А он старался еще больше оторваться от меня. Вот мы и давали с ним по полторы нормы. Считайте, еще один экскаватор на стройке прибавился. Почему скучно? — снова переспросил Григорий. — Скучно работать по-скучному! Притащился, сел за рычаги, как во сне, еле двигаешь ими. Короче говоря, мы с тезкой вызываем вас на соревнование! Держитесь, Петрищевы, пощады никакой не будет!

— Коля, ты слышишь? — вскинула голову Анна. — Наших бьют! Ну нет, это ты смотри, бригадир! Быть тебе вместе с моим деверем без пяток!

Николай утвердительно кивнул головой.

Квартира матери очень понравилась. И третий этаж не испугал. Она ходила из комнаты в комнату, открывала и закрывала двери, крутила краны в ванной и закончила тем, что попросила сына тут же научить ее обращаться с газом.

Себе и «детям» мать выбрала небольшую комнату с окном, выходящим на «город».

— Чтобы нам все строительство видно было, — объяснила она свой выбор. — Вот мы и будем себе заметочки делать, что у нас нового появилось.

Переезд много времени не занял. И когда Корсаковы составили весь свой нехитрый скарб в коридорчике, то невольно рассмеялись. Уж очень он выглядел жалко в новой большой квартире.

— Ничего, — беспечно тряхнула головой Наташа, — со временем так обставим квартиру, что даже самим нравиться будет. Верно, Гриша?

— Конечно! — подхватил он. — Мебель самую модную заведем, стены в несколько красок распишем...

— Это зачем же в несколько красок? — строго спросила мать. — Неужто есть такие сумасшедшие, что стены так малюют? Только, если и есть, нам это совсем ни к чему. Да и насчет мебели я хотела сказать... Вы в те комнаты покупайте, какую хотите, лишь бы хорошая была. А мне можно будет в нашу из дома кое-что перевезти? Отец же делал! — просяще произнесла мать, будто предвидя возражения.

— Конечно, мама, ну что за разговоры! — обняла старушку Наташа. — Мы с Гришей уже говорили об этом, обязательно перевезем все. Гриша даже сказал, что ни за одним письменным столом ему так хорошо не будет, как за тем, отцовским.

Мать счастливо улыбалась, переводя взгляд со снохи на сына.

— Ну как квартира? Нравится? — в дверях стоял Ходжаев и тоже улыбался, глядя на довольные лица Корсаковых.

— Еще как нравится! Чудо! Лучше не надо!

— Одно плохо, — со вздохом сказала Наташа. — Гостей посадить негде. Хромоногого стула и того нет у бедного семейства.

— Интересно, кто же это садится сразу, войдя в новую квартиру? Вы не сажайте гостя, а проведите его по комнатам да покажите ему свою новую кибитку. Или боитесь, что я вам зеркальные полы испачкаю? Какой же узбек войдет в комнату в обуви?

Оставшись в одних носках, Ходжаев подошел к матери.

— Ведите, мама! Все показывайте!

— Что ж, совсем неплохо, одним словом, — жить вполне можно! — сделал он вывод, закончив