Повести - Юрий Алексеевич Ковалёв

А тут, вместо того, чтобы изучать да искать новое, в первом управлении взяли и потеряли старое. Там, оказывается, такие бригады были уже...

— Вот безобразие, — покачала головой мать. Все дела стройки она теперь принимала очень близко к сердцу, хотя порой и не понимала многое из того, о чем рассказывал сын.

— С самого фундамента, — даже кулаком потряс Григорий, — бригада Славки Коновалова вела монтаж печей. Осталось только обвязку аппаратов сделать. А ее — раз! — и переводят на зачистку недоделок во флотационный цех. Ребята чуть не плакали от обиды!

— Ну, а Ходжаев что? Неужто так ничего и не сделал? Не заступился за ребят?

— О-о-о, — протянул Григорий. — Я его еще ни разу таким не видел! Даже губы тряслись! Как будто его самого вместе с теми ребятами с печей сняли.

— Вот и правильно! — сразу успокоилась мать. — А то ишь ты, какие ловкие! Люди, вроде, щепки им, швыряют, куда хотят!

— Нет, не могу! Я уже, наверное, скоро драться буду! — неделей позже возбужденно вышагивал по комнате Григорий. — Просто зла не хватает!

— А что такое? — подошла к нему Наташа.

— Ты Джуру Султанова из седьмого стройуправления знаешь?

— Бригадир монтажников? Молодой такой, чернявый? О нем еще в газете недавно писали.

— Вот-вот, он самый. Его бригада сейчас на сернокислотном работает. Сами понимаете, там никакая халтура не пройдет. Это не собачья конура! Джура попросил, чтобы раствор к нему в бригаду привозили в два приема: бетон стынет, качество укладки не то. А ему отвечают: «Не можем! У нас график! Берите сразу всю кубатуру!»

Джура — на бетонорастворный узел к главному диспетчеру. Отказ! И пошел по инстанциям. То же самое. Джура к нам, на автобазу. Киселева нет, Трофимова нет. Он меня, что называется, за жабры. Давай, говорит, профсоюз, помогай этот дувал пробить!

— Ну и что? Пробили? — заговорщически подмигнула Наташа матери.

— Да вроде бы... — протянул Григорий.

— Вот он всегда такой, мама. О других может говорить — не остановишь. Как до самого очередь дошла — слова не вытянешь, — всплеснула Наташа руками. — Давай, дальше рассказывай. Я тебе помогу начать. Не долго думая, вы с Джурой двинулись к начальнику строительства товарищу Хамидову.

— Откуда ты знаешь?

— Стало быть, знаю, раз говорю, — взъерошила ему волосы Наташа. — Продолжай.

— Пришли, думали ждать долго придется, а у Хамидова, оказывается, порядок железный. Секретарь видит, люди в спецовках, только с объекта — значит, дело неотложное. Сразу к нему, докладывать, и тут же нас зовет. Хамидов поздоровался за руку, усадил, ждет, молчит, ничего не говорит. На стройке его боятся, говорят «очень сердитый мужик, сам себе раз в год улыбается». А я с ним несколько раз уже разговаривал и улыбку в глазах видел.

— Ты рассказывай, рассказывай, что же он-то сделал? — поторопила мать.

— Что сделал? Включил селектор и спрашивает у всех тех, к кому ходил Джура: «Что нужно сделать для того, чтобы вы научились отличать хорошее от плохого?» Да таким тоном спросил! Не хотел бы я быть на их месте. Поэтому, наверное, и слава о нем идет такая: спросит, — хоть сквозь землю провались! Те что-то начали оправдываться: график, темпы, ваш приказ... Но попробуй, оправдайся перед Хамидовым. «Все это чепуха, — говорит. — Графики мы составляем сами, приказы издаем тоже сами. Давайте мне новые данные, обоснованные предложения — и я сегодня же отменю все предыдущие приказы, связанные со всякими графиками, сроками сдачи объектов и тому подобное. Что же касается темпов, то попрошу не разрывать две вещи: темпы и качество. Не может же быть так: баран живой, а шкура отдельно, мясо отдельно! »

И все это с таким металлом, — нажал Григорий на слово «металл», — что мы с Джурой даже немножко пожалели, что пришли сюда. «Я недавно говорил на собрании партийно-хозяйственного актива, — выдает им Хамидов, — что при плохом качестве немыслимы высокие темпы. Всякие потом доделки-переделки — это огромные убытки и во времени, и в деньгах. Оказывается, многие из вас до сего времени не поняли этого. Только сегодня просмотрел кипу нарядов, около ста в общей сложности. Все наряды закрыты, и ни в одном оценка качества не проставлена. Что это? Недосмотр? Нет! Система! Рекомендую немедленно отказаться от нее. У кого есть вопросы, после работы, пожалуйста, ко мне, жду!»

— И что ты думаешь? Придет после такого разгона к нему кто-нибудь? — со смехом спросила Наташа.

— У кого совесть чиста, тот, конечно, придет. А вот такие, вроде Пулатова, за версту обойдут Хамидова.

— И-и-и, деточки мои, — вмешалась в разговор мать, — есть еще люди, что не на своих местах сидят! Еще отец говорил: если где-то что-то не ладится — значит, начальник виноват. Рабочий человек — он всегда свое дело сделает, за ним никогда не заржавеет. На то он и рабочий! Вот помяните мое слово — доберутся до всех этих ваших пулатовых! Обязательно доберутся!

— Везет мне под большие праздники, — еще на пороге проговорил Григорий, придя однажды с работы немного раньше, чем обычно. — То Новый год, а теперь вот Первое мая...

— А что случится Первого мая? — полюбопытствовала Наташа.

Вместо ответа Григорий подал ей ордер на квартиру и тотчас же попал в объятия жены и матери.

— За трехкомнатную секцию со всеми удобствами несколько жалких десятков поцелуев? — недовольно проворчал он. — Не могли на большее расщедриться?

И чуть не раскаялся в своих словах, потому что на этот раз женщины намного дольше не выпускали его из своих объятий.

— Вот теперь, на новоселье, мы свою угрозу и приведем в исполнение! — твердо заявила Наташа.

— Какую угрозу? — не поняла мать.

— Да целый год, если не больше, мы с муженьком гостей собирались позвать, никак не соберемся.

Не собрались они и Первого мая. Другие события оттеснили новоселье на задний план.

Вскоре Григория вызвали к директору учебного комбината и предложили сдать экзамен на машиниста экскаватора. Собственно, никакого экзамена не было, просто Корсакову задали несколько вопросов по материальной части да постояли с секундомерами у работающего экскаватора.

— Нечего время зря терять, — махнул рукой председатель комиссии, он же заведующий учебной частью комбината. — Всем бы нашим курсантам такие знания и