Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда) - Леонид Словин

— А потом? — смотрел он на нее так, словно хотел пройти куда — то внутрь, но не решался открыть дверь: а вдруг ему не разрешат?

— А потом — суп с котом…

Он с сомнением покачал головой.

— А как можно жениться, если не знаешь человека?

— Что значит, — не знаешь?! Он ведь с тобой рядом полгода, год, иногла даже — два?

— Ну и что… Сначала ведь надо узнать друг друга… Это же не партнер о квартире: раз — два — три, и разбежались… А если дети?…

— К счастью, — детей не было, — допила она вино из бокала. И вдруг неожиданно даже для самой себя сказала, — а может, и к сожалению…

— Моя подружка ушла от меня сама, — констатировал Алекс таким тоном, словно автобус тронулся, а он не успел вскочить в двери. Ни жалобы, ни горя в его замечании не было.

Анастасия вспомнила, как страдала она сама, когда застала мужа в постели с подругой. Прошло два с половиной года, но едва она начинала думать об этом, ее ударяла волна обиды и жалости к самой себе. А сейчас вот почему — то она этого не почувствовала.

— Рассорились? — спросила она его, сама ругая себя за такое любопытство.

— Нет, — совершенно спокойно объяснил он, — влюбилась в другого и ушла.

— А ты?

— Я? — спросил он. — Конечно, мне было тяжело. Но представь себе: а что если бы мы были женаты? Весь этот развод, свары, суд…

— Ты так спокойно обо всем говоришь, словно речь идет о чем-то самом обыденном… А где же чувства? Любовь…

Алекс смотрел на нее, словно не понимал: да о чем она говорит.

— Скажи — разве чем больше ты говоришь о своем чувстве, — тем больше любишь?

Анастасия покраснела от неловкости.

Чем больше он смущал ее, — а сделать это было не так — то легко, ведь она не была наивной девочкой и хорошо знала цену жизни, — тем больше ей хотелось понять, что кроется за этим красивым, если бы не неуклюжий нос, лицом, под коротким и жестким ежиком черных волос и глазами, в которые можно было легко войти, но очень трудно выйти?

— Слушай, — вдруг просительно произнес он, — я могу попросить тебя потанцевать со мной?

— Что? — спросила она, сначала даже не очень поняв, что он ей предложил.

— Ну, есть же у вас, наверное, дансинги, клубы, дискотеки… Это тебя ни к чему не обязывает… Если тебе не хочется, — не стесняйся: я все пойму и поеду в гостиницу…

Анастасия вдруг взяла его за руку и повела за собой.

— Пошли!..

— Мне захотелось ощутить тебя чуть ближе, — сказал он, и она покраснела, но почему — то не обиделась.

— Ладно, — бросила она с улыбкой, — немножко не по возрасту, — ну, да пусть!..

Он взял ее под руку и она втянул в себя несколько раз ее запах. Глаза его были закрыты.

«Ты — идиотка!» — обозвала она саму себя, но села с ним в такси.

Почему она закрыла глаза, когда он слегка провел пальцем по ее шее? Ласка в этом движении подействовала на нее почему-то еще сильнее, чем объятье и поцелуй…

— Спасибо! — сказал он и, осторожно взяв ее руку, поднес ее к своим губам. Они у него были горячие и нежные…

Рындин из зоопарка поехал к себе.

Нет, он не ошибался в своих подозрениях: это Панадис! Именно с ним был связан убитый Ли. И это через него дей ствовала четко налаженная цепочка: китайские курьеры, доставляющие трансплантанты; их московский резидент Ли; посредник и менеджер израильского профессора и эстонских клиник бакинец Панадис; израильтянин, почему — то интересовавшийся системой охраны центра, а сегодня следивший за ним в зоопарке, и босс Ли, отвечающий за функционирование «российского направления»…

«Итак, теперь он не сомневался: разгром центра заказали Панадис и этот второй китаец».

Он и не заметил, как подъехал к воротам, которые снова уже работали с помощью дистанционного управления…

Во дворе его ждали.

— Олег Алексеевич, — приветствовал его старший бригады, работавшей по восстановлению здания, — Я надеюсь, к утру все работы будут закончены.

Кандидат наук, старший бригады электронщиков, заверил его, что и с этим задержки тоже не будет.

Учитывая увеличивающийся спрос на восстановление раз громленных офисов, бывшие жрецы науки и техники были очень предусмотрительно собраны неким предприимчивым гением в одну вспомогательную строительную бригаду. Трудились они, не по кладая рук, все эти классные специалисты — научные сотрудники разных НИИ, приспособившиеся к условиям свободного предпринимательства…

Рындин приветливо кивал и в качестве поощрительного широкого жеста достал из «кейса» коробку настоящих гаванских сигар.

— Господа ученые, за счет заведения! — шутливо провозгла сил он.

Представители фундаментальной науки, зарабатывавшие на жизнь ремесленничеством, они на короткое время сталими похожи на сборище американских империалистов со старых карикатур, которые дымя сигарами, вынашивают планы порабощения всей планеты.

— Олег, — подошла к нему постаревшая и опаленная трауром, как ожогом Карина. — Тебе звонила жена…

Она так и не ушла от него. Но поговорить с ним по душам после того, что произошло, ей так и не удалось. Рындин был постоянно в заботах, в разездах.

Она прикрыла влажные кавказские глаза и прикусила губу.

— Олег, — вымученно произнесла она, — ты меня избегаешь…

Рындин покраснел: он не любил, когда заглядывают ему в душу, но обижать ее ему не хотелось.

Карина подошла к нему ближе и дотронулась до его волос. Движения у нее были мягкие, ласковые. Но что — то удерживало его. После того, как ее у него на глазах изнасиловали, его отношение к ней изменилось. И она это чувствовала.

— Я ни в чем не виновата, Олег…

— Я знаю, — сказал он с оттенком вины в голосе.

У нее на глазах появились слезы.

— Ты не просто мужчина для меня, Олег. Наверное, если бы мы жили в другое время, я была бы твоей рабыней…

Он привлек ее к себе и нежно поцеловал в висок.

— Это пройдет…

— У меня нехорошее предчувствие… Что — то должно произойти… Что то страшное и непостижимое…

— Ерунда, — пытался успокоить он ее, — возьми себя в руки. Мы еще с тобой отпразднуем нашу победу.

— Дай бог, — сказала она.

Но в голосе у нее звучала густая, как сироп, печаль.

— Тебе звонил Панадис. Спрашивал, может ли он завтра приехать в первой половине дня…

— Карина, — нахмурился Рындин, но тут же ласково положил ей руку на плечо, — я хочу с тобой поехать завтра по магазинам. Ты и я…

— Мне ничего не надо, Олег, — голос у нее был погасшим.

— Кто заказывает музыку? — делая стргогий вид спросил он.

Она покачала головой. Глаза у нее были закрыты.

— Карина, — вдруг подвинулся он к ней, не обращая внимания на то, смотрят ли на него ученые — ремонтники или нет. — Не бросай меня, Карина… Ты даже не знаешь, — что ты для меня…

Она прижала его к себе: руки у нее дрожали.

Потом, вдруг встряхнувшись, улыбнулась, как ни в чем не бывало:

— Что с Панадисом? — спросила она.

— Пусть является, — буднично произнес он…

Главное зло было в Панадисе и в его израильском секьюрити.

Рындин делил людей на полезных, бесполезных и вредных. В принципе, деление это было не очень жестким: существо вала возможность перехода из одного разряда в другой. Но одно он знал: если такое перевоплощение не происходило, ток сичность становилась невыносимой и требовала противоядия.

Он видел свою положительную роль в том, что избавлял общество от отбросов. Был санитаром асфальтовых джунглей. Пока! А в будущем? В будущем он готовил себя для совсем другой цели…

Панадиса, а вместе с ним и Крончера он зачислил в разряд не просто вредных, а смертоносных опасных особей, которых следовало беспощадно уничтожать. Как бешенных собак. Боевики Охранного Агентства «Саламандра», о котором сообщил ему этот мент в Зоопарке, конечно, тоже заслуживали жесточайшей кары. Устроить ему такое здесь, в его же детище — медицинском кооперативе? Так унизить его лично?

Все от Панадиса… Он шел в его списке первым. Именно ему и профессору Бреннеру составлял конкуренцию Медицинский центр.

Узнав о сговоре Панадиса с таинственным китайцем, Рындин сразу отказался от первоначальной своей версии о том, что ему отмстили за Ли.

Теперь он даже готов был предположить, что приехавший в Москву китаец не знает, кто настоящий убийца.

Панадис и его подручный!.. Он придумает им казнь… Такую, что палаческие причуды покажутся детским садом. С этой сволочью расправиться так, чтобы и на том свете вздрагивали от ужаса.

Панадис завтракал в гостиничном ресторане.

Он надеялся, что избранная им тактика позволит ему проскользнуть между Ченем и Рындином, не вызвав подозрений ни у того, ни у другого. Он даже счел, что у него есть все основания гор диться своими блестящими дипломатическими способностями.