Кирилловцы vs николаевцы. Борьба за власть под стягом национального единства - Вячеслав Черемухин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Б. А. Евреинов писал: «Ход событий нанес ряд тяжелых ударов непредрешенческо-монархическому лагерю. В 1927 году [Автор неправ, в 1928 году. — В. Ч.] умер от чахотки ген. Врангель. В 1929 году скончался на 73-м году жизни вел. князь Николай Николаевич. 26 февраля 1930 года таинственно исчез из Парижа ген. Кутепов — председатель обще-воинского союза, похищенный большевиками. Его преемник, ген. Миллер, не имеет и доли его влияния, хотя и пытается бороться против захвата „воинского союза“ монархистами кирилловцами»[374]. Пожалуй, можно дополнить эмигрантского политика и еще одной немаловажной потерей для эмиграции. В 1928 году в Копенгагене скончалась Вдовствующая Императрица Мария Федоровна, которая являлась безусловным авторитетом почти для всей русской эмиграции, но особенно правой. Интересно обратить внимание на то, что от лица Династии Романовых на похоронах Марии Федоровны в Дании присутствовал Великий Князь Кирилл Владимирович, Великий Князь Дмитрий Павлович, Великая Княгиня Мария Павловна и др., однако не присутствовали представители ветви «николаевичей». Этот эпизод достаточно тонко показывает, какое место в понимании европейских монархов занимал Кирилл Владимирович, и что даже этот внешний атрибут нивелировал все противоречия в бывшей правящей семье. Вручение же Кириллу Владимировичу от имени датского короля Ордена Белого Слона еще больше в этом убеждает[375].
Смерть генерала Врангеля повергла эмиграцию также в определенный шок. Тяжелым ударом эта потеря была прежде всего для военной эмиграции. Корниловцы в будущем писали в своей полковой летописи: «25 апреля 1928 г. генерал Врангель скончался, оставив потомству память о своей блестящей службе в Императорской армии, Добровольческой армии Юга России и потом в созданной им в Крыму Русской армии. Не судил ему Господь в Крыму победы, но все же он свое обещание вывести нас из создавшегося положения с честью выполнил. И потом, в эмиграции, несмотря на грубо отрицательное отношение к нам так называемых наших „бывших союзников“, он все же одержал моральную победу в момент перехода армии на эмигрантское положение, оставив ее организованной»[376].
Ставшая же для всех неожиданностью кончина Великого Князя Николая Николаевича поставила его политического и династического оппонента в качестве первого претендента для возглавления всей эмиграции.
«Завет Верховного Главнокомандующего»: смерть человека и политики
«5 января 1929 года, в 9 ч. 30 м. вечера в Антибе (на юге Франции) после непродолжительной болезни в Бозе опочил Верховный Главнокомандующий Великий Князь Николай Николаевич». Такой недвусмысленной фразой открылся первый номер эмигрантского военного журнала «Часовой» в 1929 году[377]. Траурный номер «Возрождения» вышел в Рождество 7 января и начинался такими словами: «Тяжелый 1928 год заканчивается еще новою утратою, самою чувствительною для зарубежной России, чем все понесенные до сих пор»[378]. П. Б. Струве не мог не сказать и своего слова о смерти Николая Николаевича. В рамках «Дневника Политика» он опубликовал статью «Наши утраты и наши задачи», в которой говорил: «В истекшем 1928 г. русское национальное Зарубежье понесло особенно тяжелые утраты. Генерал П. Н. Врангель и великий князь Николай Николаевич (по новому стилю его кончина относится уже к 1929 г.) были крупнейшими фигурами национального Зарубежья, духовно объединенного с задавленной, но все-таки под коммунистическим гнетом растущей Внутренней Национальной Россией. Уход этих крупных личностей, как он ни тягостен для национального Зарубежья, должен только побуждать нас к дальнейшей положительной и объединительной работе…»[379]. На самом деле на сегодняшний день достаточно трудно оценить смерть Великого Князя Николая Николаевича для русской эмиграции. Очевидным остается только факт того, что он был последним авторитетом среди членов Дома Романовых, который во время революционных будней 1917 года в среде обычных граждан так и «не потерял лицо». Авторитет для русского офицерства, с одной стороны, и вождь для большей части эмиграции с другой, — таков был образ Великого Князя в эмиграции. Похороны Николая Николаевича состоялись в среду 9 января 1926 года в русской церкви Михаила Архангела в Каннах. На сегодняшний день останки Великого Князя Николая Николаевича были возвращены в Россию и 30 апреля 2015 года похоронены в церкви в честь Преображения Господня на Братском воинском кладбище города Москвы.
Позже в этой же самой церкви в Каннах были похоронены супруга Великого Князя Анастасия Черногорская, а также брат Петр Николаевич со своей супругой и принцем П. А. Ольденбургским, который был здесь похоронен еще в 1924 году.
После смерти Великого Князя Николая Николаевича произошла заметная переоценка своих политических и династических предпочтений со стороны почти всей русской эмиграции. Для начала стоит сказать, что с его смертью руководство Русским Обще-Воинским Союзом в сфере политики перешло к А. П. Кутепову, который до этого момента фактически отвечал за военную сферу деятельности объединения. «С сего числа вступаю в исполнение обязанностей, которые Его Императорское Высочество Великий Князь Николая Николаевич выполнял в отношении Русского Общевоинского Союза», — с таким приказом по Союзу на следующий день после смерти Великого Князя выступил А. П. Кутепов[380]. В целом данное решение имело рационально выбранную траекторию. После смерти Николая Николаевича для большей части военной эмиграции также требовалось выбрать свою политическую ориентацию. В целом же следует говорить о том, что кардинального изменения вектора не произошло.
Историки же отмечают, что после смерти Николая Николаевича авторитет Великого Князя Кирилла Владимировича стал укрепляться[381]. Причем следует обратить внимание, что данные изменения в сознании общества эмиграции наблюдались как в среде гражданской части эмиграции, так и в военной. Мы вслед за многими историками уже упоминали о том, что еще в 1924 году Великим Князем Кириллом Владимировичем был создан КИАФ (Корпус Императорских Армии и Флота). Совершенно четкий и определенный вектор данной военной группы сопровождался объединением вокруг Кирилла Владимировича определенной части военной эмиграции. Данный процесс шел достаточно долго, но с определенными успехами. В целом же количество легитимистски настроенной части эмиграции было достаточно небольшим по сравнению с непредрешенческим. Некоторые эмигранты и вовсе считали легитимистов крайним крылом в эмиграции, что не совсем справедливо в определении партийно-политического
