Йога Таун - Даниэль Шпек

что его «обезьяний mind» совершил скачок, обратив озеро внутренней тишины в бушующее море. Нужно умолкнуть, повторял он про себя, умолкнуть! Но чем больше он боролся с мыслями, тем назойливее они становились. «Ты не Джордж Харрисон, – дребезжал в голове голосок, – ты всего лишь обычный фанат, так что не воображай, понял?» Ладно, возражал Лоу, пусть я не Джордж Харрисон, но тогда мне хватит в качестве утешительного приза хотя бы какого-нибудь послания через дверь, ответа на чертов вопрос, кто же я, если не Джордж Харрисон, и что мне делать с моей жизнью, которая еще даже не начиналась.

* * *

Ответом явилась судорога в затекших ногах, которым никак не давалась поза лотоса. Лоу застонал и расправил ноющие конечности. Он чуть-чуть сдвинулся вправо, складной стул накренился, и Лоу почувствовал, как ветхая опора медленно, но верно подламывается. Он замахал руками, борясь с силой тяготения, но стул развалился, и Лоу приземлился на каменный пол. Все обернулись к нему, раздался смех.

– Что случилось? – спросил Махариши.

Черт, это он обо мне, подумал Лоу и попытался более-менее с достоинством встать. Однако нога, сведенная судорогой, не подчинилась.

– I am… sorry, – пролепетал Лоу.

– Don’t worry, – ответил Махариши. – Вы столкнулись с внутренним айсбергом.

* * *

По окончании сеанса Лоу хлопали по плечу, давали добрые советы, в особенности настаивая, что для сокрушения айсберга нет ничего лучше правильной мантры. Лоу никому не признался, что не может позволить себе обряд посвящения, и разыскал Марию. Увидев его, она отодвинулась от Рюдигера и спросила, как Лоу себя чувствует после столкновения.

– Все в порядке. Это был не айсберг. Просто судорога.

Мария улыбнулась и сказала, что на самом деле дух и тело – одно и то же. Он отвел ее в сторону:

– Мария, послушай. Можешь меня этому научить?

– Конечно. Но я не могу дать тебе мантру.

– Ладно. Тогда объясни мне все без мантры.

– Тут нечего объяснять. Все просто. Садишься, закрываешь глаза, дышишь спокойно и повторяешь свою мантру.

– И все?

Она засмеялась. Он позавидовал этому красивому, свободному, полному любви смеху.

– Все остальное – твой mind.

– Который я должен отключить?

– Ты не можешь его отключить. Для этого и нужна мантра. Ты концентрируешься на ее звучании, и mind затихает.

– Сам собой?

– Нельзя ничего желать. И ничего бояться. Нужно принимать все как есть.

– Все как есть?

Мария кивнула.

– И войну во Вьетнаме? – скептически поинтересовался он.

– Все. И прекрасное, и ужасное.

– А если все причиняет мне боль?

– Тогда принимай боль.

– Не могу.

– Это нетрудно. Нужно просто быть.

Просто быть, подумал Лоу. Его никто не учил «просто быть». Отец всегда что-то делал. Или хотя бы о чем-то думал. Чтобы в итоге получилось нечто разумное, что делает мир лучше. Все остальное означало болтаться. Бить баклуши. Быть ни на что не годным.

Мария загадочно улыбнулась.

– Представь, что ты сидишь на берегу реки. Ты смотришь на реку и в какой-то момент забываешь, что смотришь на реку. Понимаешь?

– Ну как ты, Титаник? – услышал Лоу голос за спиной.

Это приплелся Рюдигер. Разговор тет-а-тет закончился под вонь кулинарного жира. Мария замолчала, а Лоу разозлился. Вместе они направились к кухне, по пути Рюдигер разглагольствовал, как он в католическом интернате сотни раз читал наизусть «Аве Мария» («клевая мантра, работает что надо»), и что Иисус побывал в Индии, а Ватикан это скрывает, потому что там одни реакционеры и империалисты.

* * *

Его слова натолкнули Лоу на мысль. Если даже всем известная «Аве Мария» может оказаться билетом в космос, то он сам придумает себе мантру. Бесплатно. Без гуру, без Бога. Просто чтобы перехитрить свой mind. Он вспомнил суфиев в Пакистане. Как они пели в трансе.

Их мантрой была песня.

* * *

Разнеся первый ланч, Лоу незаметно ускользнул. Не вернулся в кухню, где его ждали следующие десять лиловых карточек, а отправился в аудиторию, прихватив покрывало из стопки чистого белья, и занялся поисками входа в пещеру, где Махариши советовал медитировать. Он велел устроить пещеру для медитации в летние дни, когда в бунгало слишком жарко. С точки зрения учителя, это было самое подходящее место для самопогружения, в лучших традициях древних мудрецов. Никакого общения, назойливых комаров или воркующих на подоконнике голубей.

Поиски не заняли много времени. Пещера напоминала естественный грот – длинный темный коридор, от которого ответвлялись крохотные каморки наподобие монашеских келий. Пахло плесенью и холодным дымом. В одной каморке стояла угольная печурка. Лоу растопил ее, уселся рядом в ненавистную позу лотоса и завернулся в покрывало. Смешно, неужели он сможет сам взломать тайный магазин мелодий. Недоставало только мантры. Его личной вибрации. В санскрите он был не силен, а «Аве Мария» ассоциировалась с религией. Нужно было что-то новое. Он выводил пальцами буквы на земле и стирал их, в голову лезла лишь чушь – сплошь «абракадабра» да «аллилуйя». И еще хуже: «Коринна, Коринна».

Пока вдруг непонятно откуда не всплыла одна фраза. Может, ее принесло ветром из космического магазина мелодий, потому что Джордж Харрисон оставил дверь открытой.

All you need is love.

Что ж, пусть это не его изобретение, но зато шутка над мантрой. Тема существует вечность, а значит, связывала тебя с чем-то большим, чем твое собственное Я. Идея показалась Лоу, пожалуй, слишком романтичной, скорее в духе поп-музыки, чем рок-н-ролла, но в чем-то и революционной – своего рода вызов этому испорченному миру. И вот он сидел, завернувшись в покрывало, в сырой пещере, где на стенах трепетали отблески пламени, и мысленно повторял свою мантру.

Вдох,

    all you need is,

        выдох,

            love.

                Вдох,

                    all you need is,

                        выдох,

                            love.

На покрывало вспрыгнул ярко-зеленый кузнечик. Лоу попытался не обращать на него внимания, но безуспешно. Он осторожно убрал кузнечика, убивать было нельзя, чтобы не повредить карме, но кузнечик снова забрался Лоу на ногу. Закрыв глаза, Лоу повторял мантру. Десять раз, сто. Пока дыхание не успокоилось. Но поток мыслей и не собирался иссякать. Лоу открывал глаза и видел кузнечика, закрывал глаза и видел Марию. Или, что еще хуже, Коринну. Как она занималась любовью с Марком в кладовке и как он по глупости оттолкнул ее, когда она подарила ему лучший поцелуй в жизни. Может, стоило все же выбрать другую мантру. Без слов love и need. Mind всякий раз отвечал ему разумным доводом, что любви, которая ему нужна, у него нет. Как полный