Йога Таун - Даниэль Шпек

слово учителя, и она выглядела такой открытой, такой увлеченной, такой безоглядно влюбленной, что он стискивал кулаки от ревности. И задавал себе вопрос: затуманивает ли mind его восприятие? Тогда он не проницательный юнец, который видит шарлатана насквозь, а Фома неверующий, не узнавший воскресшего Христа.

– Ощущаешь вибрации? – спросила его как-то Мария.

Они направлялись к кухне, где чайвалу ждали лиловые карточки. Позади тяжело ступал Рюдигер и компостировал мозги Коринне. Рассказывал ей о теории Большого взрыва.

– Ага, клево, – ответил Лоу, не желая отпугнуть Марию.

– Ты уже медитировал?

– Боюсь, мое тело не предназначено для позы лотоса.

– Всему можно научиться. Но тебе нужна мантра.

Мария объяснила, что есть слова, обладающие силой. Повторение этих слов способствует концентрации духа, даже если не знаешь, что они означают. Как грегорианский хорал. Или чанты суфиев.

– А у тебя есть такая мантра? – спросил Лоу.

– Да.

– Учитель дал?

– Учитель.

– Расскажешь?

– Не могу. Тогда она потеряет силу.

Лоу не рискнул возражать.

– Ты не хочешь пройти обряд посвящения? – спросила Мария.

Лоу опешил – это что, приглашение в клуб избранных?

– И что для этого нужно? Целовать Махариши ноги?

– Нужно жертвоприношение. Цветы. Ароматические палочки. Ну и взнос.

Поганый мир, подумал Лоу. Даже за путешествие в себя нужно платить. Легко петь «Все, что вам нужно, это любовь», если ты мультимиллионер.

– И сколько?

– Примерно зарплата за неделю.

– То есть в моем случае ничего.

– Из ничего ничего не получится. Ты должен как-то засвидетельствовать почтение.

– А у тебя откуда деньги?

– Рюдигер одолжил.

– По-моему, это какая-то показуха. Все для избранных. А как же миллионы бедняков, которые не могут позволить себе этот курс? Они не заслужили peace of mind?

Мария не ответила, но задумалась. Лоу сменил тему:

– А ты не можешь просто дать мне свою мантру? – спросил он.

– Нет. Махариши даст тебе твою собственную. Которая подойдет к твоим вибрациям.

– А сколько их всего?

– Он говорит, как звезд в небе.

– Но Марк не проходил обряд посвящения. А медитирует.

– Ему это не нужно. Он уже все знает. Марк – древняя душа. Он здесь, чтобы показывать путь другим.

– А-а.

– У меня и правда чувство, будто я знала его в прежней жизни, здесь, в Индии.

Лоу обернулся и взглянул на Марка. Тот шел в центре группы молодых американок. Его светлые волосы сияли в закатном солнце.

– Так что? – спросила Мария. – Будешь проходить посвящение или боишься?

Этим подразумевалось, что он, в отличие от Марка, не древняя душа и должен еще сжечь множество кармы.

– У меня нет денег.

Это была отговорка, и оба это понимали.

– У Марка есть, – сказала Мария.

– Откуда?

Она пожала плечами.

– Опять торгует наркотиками?

– Присматривай за ним, – попросила Мария.

Говорила она прохладно, а беспокойство в голосе относилось к Марку, а не к Лоу. До самой кухни она молчала. Шуршание гравия под ногами, щебет птиц над головой, голос Марка за спиной… В тишине Лоу будто услышал, как дверь, которую Мария приотворила для него, с грохотом захлопнулась.

* * *

Когда Лоу разнес ужин и вернулся в бунгало, Рюдигер выносил из комнаты свое барахло – одежду, «Бхагавад-гиту», мышеловки.

– Ну, пока, – буркнул он и исчез.

– Раздобыл себе отдельную комнату, – объяснил Марк. – У Рюдигера все схвачено.

– Ясно, зачем ему нужна отдельная комната, – буркнул Лоу.

– Забудь ты о Марии, – посоветовал Марк и принялся сворачивать косяк.

Лоу уселся на кровать Рюдигера, ставшую теперь его кроватью.

– Где ты достал?

Марк ухмыльнулся и облизал бумагу. Он всегда придавал самокрутке идеальную форму. Это был его способ медитировать. Лоу залюбовался совершенными линиями его рук. Потом они улеглись рядом на кровать и принялись передавать друг другу папиросу.

Лоу закрыл глаза и увидел Марию. Чувство было сродни ностальгии. Он слишком долго был в пути, слишком часто не туда сворачивал. Мария была всем, что лежало вне дороги. Она была одновременно началом и концом пути. Она была городком Гарбург, школьным двором между двумя кирпичными стенами, судами на Эльбе, за отплытием которых они наблюдали, зная, что им самим никуда плыть не нужно. Им хватало пляжа на Эльбе, бутылки пива и транзисторного приемника. Мария была небом над Северной Германией, бескрайними пойменными лугами, тюками соломы на полях. Ни излишней резкости, ни излишней горячности, ни излишнего холода. Дикая роза, равнодушная к изменчивой погоде, белые колья в изгороди и бесконечные плоские деревенские улицы. Мария была долгим июньским днем в Эйдерштедте, ветром в высокой траве и приглушенными, чистыми красками севера. Мария олицетворяла все, что шло правильно в его Германии – той стране, которая, лишь оказавшись вдалеке, стала родиной. Слово это давно уже имело политическую окраску, но глубоко внутри оно еще жило как воспоминание о счастливом детстве. Не нужно видеть все в черном свете, не нужно уезжать, чтобы стать другим человеком и сделать мир лучше. Может, хорошо не там, где нас нет, может, хорошо – это не место, а чувство. Между двумя людьми. И возможно, он мог бы давно оказаться там, сам этого не понимая.

* * *

Никто не мог запретить Лоу пойти к Марии и сказать ей все это. Но он не осмелился. Считал, что больше не имеет на это права. Он упустил свой шанс. Нельзя было оставлять ее в беде. Лучше всего было бы вообще не уезжать из дома и сидеть на берегу Эльбы с бутылкой пива и транзисторным приемником. Вместо этого он покинул родную гавань, не думая о том, что корабль, куда бы он ни отправлялся, все равно однажды должен будет вернуться туда, откуда вышел.

* * *

Внезапно он проснулся. Услышал далекий раскат грома, почувствовал, что Мария лежит рядом, увидел огромные руки Рюдигера, гладившие ее волосы, а потом открыл глаза и понял, что только теперь проснулся. Рядом никого не было. Кровать Марка тоже пустовала. Лоу встал, щелкнул выключателем, но светло не стало. Пол был холодным, электрообогреватель тоже не работал. Снова отключилось электричество. Лоу вышел наружу и услышал, как в горах бушует буря. На небе не было ни одной звездочки.

Глава 21

К полудню тучи рассеялись, в ясном голубом небе снова сияло солнце. Лоу увильнул от мытья посуды и пошел искать прибежища в музыке. Это всегда помогало: если у тебя хандра, то излей ее, наигрывая блюз, и тогда ты не будешь одинок. Потому что Мадди Уотерс, Хаулин Вульф и Эрик Клэптон тоже хандрили. Лоу взял свою потрепанную гитару и отправился на поиски дерева, под которым можно поиграть. Проходя