Йога Таун - Даниэль Шпек

можно было бы принять за обычных длинноволосых хиппи. Тут же шли Синтия Леннон и Патти Бойд, босиком, но в изысканных пестрых сари. Непринужденно и увлеченно они беседовали с Махариши, как давние друзья. Учитель был в ниспадающем складками дхоти из тонкого шелка. Он был ниже остальных, длинные темные волосы смазаны маслом, белоснежная окладистая борода. На шее мала – гирлянда из оранжевой календулы. Он беспрестанно улыбался. За ним следовали три помощника – черные брюки, белые рубашки, сосредоточенно серьезные лица, один нес ларец из темного дерева, второй – медвежью шкуру, а третий – стопку розовых и голубых блокнотов. Позади шаркали два бритоголовых монаха. Ученики, к которым подходил Махариши, складывали руки перед грудью и кланялись со словами «Джай Гуру Дэва». Лоу последовал их примеру, но поклонился молча. Марк лишь небрежно сложил руки и улыбнулся. Возможно, поэтому Махариши прошел мимо них в зал, не удостоив вниманием. Только Джон Леннон подмигнул из-за толстых стекол очков и бросил мимоходом Hi, man[69]. Похоже, ему понравился диковатый наряд Лоу. Лоу аж дышать перестал. Он растерялся, видя живого кумира, а не фотографию с обложки пластинки. Всего на пару лет старше Лоу, но невообразимо богатый, талантливый, не говоря уж о том, что любая женщина на планете готова переспать с ним. Но здесь, в этой хлопковой курте, он казался таким непринужденным и приветливым, словно все они просто группа бойскаутов в летнем лагере.

Затем мимо потянулись простые смертные, среди них Мария, Коринна и Рюдигер, которые приветливо сказали Лоу «намасте», от чего у него скрутило желудок. Когда за последней ученицей закрывалась дверь, Марк успел проскочить внутрь.

– Переговорю с боссами, – бросил он.

Лоу ждал. Марк не возвращался. Сквозь открытое окно слышно было, как Махариши в микрофон приветствовал своих учеников и «дорогих друзей из Лондона».

Лоу посмотрел вокруг. По поляне проскакала обезьяна и вскарабкалась на дерево, росшее рядом с залом. Я тоже так могу, подумал Лоу, подошел к дереву у окна и полез на него. Он исцарапал руки, проклял все на свете, потерял простыню, которая парашютом спланировала на землю, но добрался до развилки, где можно было встать, чтобы заглянуть в высокое окно. По карнизу скакали голуби.

* * *

На сцене восседал на медвежьей шкуре учитель, окруженный морем цветов. Перед ним стоял микрофон, позади – огромный, увешанный гирляндами оранжевых цветов портрет какого-то индийского гуру, в позе лотоса сидящего под зонтиком. Должно быть, самый главный учитель[70]. Вокруг горели ароматические палочки, в железных бочках, установленных по краям зала, мерцали раскаленные угли. С потолка свисали бумажные флажки. Пол устилали циновки, ученики сидели в деревянных креслах. В первом ряду – Джон, Джордж, Патти и Синтия, рядом с ними три женщины, которых Лоу не знал, – очевидно, важные гости. Джордж держал на коленях 16-миллиметровую кинокамеру, Джон возился с кассетным магнитофоном. Позади них сидели ученики, мужчины и женщины в белых одеяниях. И в последнем ряду – персонал лагеря. Марк с Коринной и Рюдигер с Марией. Ученики поднимали руку, как в школе, Махариши указывал на кого-нибудь, тот вставал, складывал ладони и задавал вопрос. На взгляд Лоу, вопросы были престранные: про спящих слонов разума, про поле непроявленного бытия и когда наконец почистят забившийся туалет в третьем блоке. Махариши находил ответ на любой вопрос. Любимыми его словами были «научный» и «космическое сознание». Иногда он хихикал собственной шутке.

Лоу попытался разглядеть, прикасаются ли Рюдигер и Мария друг к другу, но не разглядел. По рукам его уже вовсю сновали муравьи. Но вот сеанс вопросов и ответов явно подошел к концу, и Лоу принялся осторожно сползать с дерева, но тут из зала потянулись ученики. Лоу замер в листве. Лучше навечно прирасти к стволу, чем спрыгнуть с дерева, точно мартышка, да еще полуголым. Он ждал. Появился Махариши в сопровождении Джона, Джорджа, Синтии и Патти. Они направились прямо к дереву, где сидел Лоу. Он надеялся, что его не заметят, и в то же время какая-то часть его ждала, что Махариши поднимет голову и скажет: «Спускайся, сын мой. Отпускаю тебе все грехи. И дарю peace of mind».

Под деревом компания остановилась. Лоу напряженно вслушивался в разговор о Мике Джаггере и Брайане Эпстайне. Потом раздался крик: «Пол и Ринго приехали!» – и все кинулись к воротам. Лоу проводил взглядом Махариши, растворившегося в саду, как фата-моргана.

Наконец из зала вышла Мария в сопровождении Рюдигера, за ними – Коринна и Марк. Марк озирался, ища Лоу. Они тоже прошли под деревом. Уже отойдя от него на несколько шагов, Мария вдруг обернулась, словно почувствовала взгляд Лоу, и посмотрела вверх.

На дерево.

На Лоу.

Она рассмеялась. Не издевательски, а весело – радуясь абсурдности ситуации. Лоу тоже посмеялся бы с ней, не сгорай он от стыда. Но ее смех разрушил невидимую стену, Мария словно освободилась от чего-то. И произошло это без усилий со стороны Лоу.

– Зачем ты туда забрался?

– Мария, мне нужно тебе кое-что сказать.

Лоу сбросил наконец с себя оцепенение и проворно полез вниз, стараясь не замечать громилу Рюдигера, стоявшего рядом с Марией. Он судорожно искал нужные слова, а Мария ждала. Никогда еще она не казалась ему такой красивой, она была как часть этого сада, дитя природы. Наконец Лоу выдавил из себя слова – банальные, пошлые, которым не место в хорошей песне. Слова не клевые, не кайфовые, не полные мудрости. Но правдивые.

– Я… люблю тебя.

И поскольку это было правдой, Марии нечего было возразить. Она улыбнулась ему. Как старому другу. Но поскольку признание это таило в себе вопрос и Лоу ждал ответа, Мария отвела взгляд и уставилась в землю, будто говоря: «Я хотела бы ответить на твою любовь, но не могу».

– В общем, если тебе это интересно, я не спал с Коринной.

Лоу избегал смотреть на стоявшую рядом Коринну. Ему было не по себе от того, что она все слышит.

– Но хотел.

Мария произнесла это безо всякого упрека.

– Нет.

Она явно не поверила ему.

– Ладно, хотел. Но не спал.

– Ты хотел ее с самого начала. С того момента, когда она вошла в кафе в Стамбуле. Что ж. Ты свободен. Делай то, что делает тебя счастливым.

– Меня ты делаешь счастливым, – сказал Лоу.

– Нельзя сделать счастливым человека, если он несчастен.

– Я не несчастен.

Она долго смотрела на него, ожидая, что он наконец поймет, потом ответила:

– Это неправда, Лоу.

Коринна шагнула вперед и сказала:

– Мария, у меня с