Йога Таун - Даниэль Шпек

– Какао тоже поставь на стол, – распорядился он, ткнув на кастрюлю в руках Марии.

Та никак не отреагировала. Рюдигер ждал. Мария вдруг поднесла кастрюлю к губам и отпила большой глоток какао, не сводя глаз с Лоу.

* * *

И весь остаток дня она не сводила с Лоу глаз. Вечером в аудитории она то и дело поглядывала на него, хотя сидела с Рюдигером. Когда в темноте они выходили из зала, их взгляды снова встретились. Словно кто-то убрал разделявшую их стеклянную стену, и достаточно одному протянуть руку, чтобы дотронуться до другого.

* * *

На следующий день с гор принесло весеннюю бурю, мощные ливни сотрясали деревья, заливали дорожки, оставляли ямы на земле. Жара усиливалась. Все медитировали у себя в комнатах, в столовую никто не пришел, так что Лоу вынужден был непрерывно носиться сквозь потоки воды с подносами, тарелками и кружками, а поскольку звали его не Шива и у него были только две руки, то держать зонтик было нечем. Рюдигер явно наслаждался страданиями чайвалы. Долговязый и нескладный, точно аист, присевший передохнуть, он устроился на стуле в центре кухни и читал потрепанную книжку, пока подходило тесто. Мария, Коринна и Марк раскладывали по мискам карри, а насквозь промокший Лоу метался, влетая за новыми порциями и тут же снова ныряя под ливень. Наконец Мария не выдержала. Сбросила сандалии и сказала:

– Я тебе помогу.

Рюдигер тут же принялся возражать.

Мария накинула на себя клеенчатую скатерть, схватила поднос и выскочила вслед за Лоу.

* * *

И там, под струями дождя, все изменилось. Они носились по дорожкам, превратившимся в реки, по лужам и водопадам, и Мария смеялась, и казалось, что стену ливня прорезает сияние солнца. Она хохотала так заразительно и невинно, что Лоу забывал обо всем – о том, что насквозь промок, об удушливой влажной жаре. В бунгало № 6, самом роскошном, они вместе поднялись на веранду, куда выходила дверь комнаты Пола и Джейн. Лоу собрался было постучать, но Мария показала на прикрепленную к двери маленькую табличку.

МЕДИТАЦИЯ. ПРОСЬБА НЕ БЕСПОКОИТЬ.

Они поставили подносы на пол. А потом услышали, как Пол и Джейн занимались тем, что называется прекрасным словом «любовь». Шум дождя деликатно заглушал звуки. Мария сбросила с себя клеенку. Вода залилась ей за шиворот, футболка была в темных пятнах. Она заметила, что Лоу смотрит на ее грудь, улыбнулась и взъерошила его мокрые волосы. Он тряхнул головой, во все стороны полетели брызги. Мария вскрикнула, но тут же зажала рот ладошкой. Стоны за дверью комнаты прекратились. Должно быть, Пол и Джейн услышали их. Лоу коротко стукнул в дверь, схватил Марию за руку, и они сбежали по ступенькам веранды. За углом росло фиговое дерево, под которым они и спрятались. Они услышали, как женский голос крикнул: «Кто здесь?» Дождь барабанил по листьям, капал с плодов и стекал по стволу. Лоу взглянул наверх, и его посетила идея сорвать фигу и преподнести Марии. Он подпрыгнул, но не достал.

– Подожди, – прошептала Мария. – Они еще не созрели.

– Ну и что?

Лоу собрался залезть на дерево. Мария схватила его за руку:

– Не надо, они для «Битлз».

– Почему это? Они заплатили только за бунгало. А природа для всех.

– Лоу.

Мария потянула его вниз и улыбнулась, как улыбалась всякий раз, когда он собирался сделать глупость. Нежно. А потом неожиданно поцеловала. Совершенно естественно. Как будто ничего не произошло. И оторвалась от его губ, оставив Лоу в растерянности. Пока он не понял, что поцелуй был не вопросом, а ответом. Он притянул ее к себе. Мария была рядом, знакомая и теплая. Никаких недоразумений, никакой борьбы за власть. Их телам не требовался переводчик, они говорили на одном языке. С неба с шумом низвергались потоки воды, остальной мир исчез. Они были единственными людьми на земле. И Индия перестала быть чужой, а обозначала запах мокрых листьев и манго, который страстно проникал в них.

– Подожди здесь, – сказала Мария.

Он открыл глаза и удивленно посмотрел на нее.

– Три минуты. А потом приходи.

Она побежала к своему бунгало. Лоу оглянулся, не видит ли его кто-нибудь, но сотни глаз ашрама сегодня были обращены внутрь. Лоу подождал минуту, две, а потом бросился бежать по длинной извилистой дорожке, ведшей к дверям Марии. Дверь была приоткрыта. Он скользнул внутрь.

* * *

Когда глаза привыкли к полутьме, он увидел две кровати, на одной лежала одежда Коринны, а у другой стояла Мария. Она уже сбросила мокрую одежду и ждала его. Лоу закрыл дверь и приблизился к девушке. У него перехватило дыхание, когда Мария стянула с него мокрую курту. Она прильнула к его влажной коже, нежно обняла, и они, сплетясь, упали на кровать.

– Где ты был так долго?

– Искал тебя.

– Я все время была здесь.

Лоу спросил себя, почему ему потребовалось так много времени, чтобы понять, где его место, – он искал себя, а не ее, мысленно витал где-то далеко, тогда как Мария давным-давно твердо стояла на ногах. Она шла медленнее, но раньше достигла цели, потому что не блуждала. Ей не нужно было никем становиться, потому что она уже была всем: ответом на вопрос, почему Будда улыбается.

Глава 24

Причина стресса в том, что вы находитесь «здесь», а хотите быть «там».

Экхарт Толле

– А потом вдруг появилась Коринна.

– До или после? – спросила я.

Лоу попытался закурить, но зажигалка приказала долго жить.

– Во время.

– И что она сказала?

– Кажется, усмехнулась.

– Кажется?

Лоу пожал плечами и встряхнул зажигалку.

– А потом?

– Ушла.

Мы стояли в разрушенной аудитории. Крыша провалилась, стены поросли мхом. Золотой солнечный свет проникал в оконные провалы. За ними буйствовали джунгли. All you need is love, – было написано на стене, а рядом граффити выше человеческого роста: Махариши в окружении Джона, Пола, Джорджа и Ринго, одетых в форму сержанта Пеппера. Фанаты превратили развалины в собор. И «Битлз» затмили своего учителя. Лоу ходил взад-вперед, словно слышал голоса из прошлого. Я слышала только щебет птиц. Мне стало не по себе после его рассказа. Я ощущала что-то вроде ревности. Как будто меня задевало, что мой отец делил постель с кем-то еще, кроме моей матери. Я не имела права на это чувство, названия которому не могла подобрать, но оно не оставляло меня.

Это было как-то связано с верностью.

– А как вы вообще