Отстойник - Дикий Носок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Не должна. Может быть, здесь с Луной что-нибудь случилось?»
«Например? Она перемазалась красной акварелью и слегка падает на Землю?»
«Если и правда падает, то нам всем конец. Зря мы сюда припёрлись,» – вполне оптимистично заметил Андрей.
«Возможно это просто из-за загрязнения воздуха такой цвет. Ну пыль или пепел вулканический.»
«А какой тут вообще год? Ведь для всех нас это будущее, так?» – спросил Иван Петрович.
«Однозначно. Если, конечно, этот «Дом» не комсомольская стройка, вроде БАМа или Днепрогэса.»
«А болото, ровно как в прошлом. Только безжизненное какое-то – ни пичужка не крикнет, ни лягушка. Тишина жутью аж до костей пробирает. Кое-что все же не меняется,» – заметил Никимчук.
«Меняется, Иван Петрович. Похоже раньше здесь был лес и, пожалуй, даже тайга. Сосен корявых на пригорках много,» – пояснил свою мысль Эдуард.
«Может и так, может и так,» – покладисто согласился Никимчук.
«Надеюсь, нам просто не повезло, поэтому мы и угодили в болото. А в других местах цветут яблони и порхают бабочки.»
«Хорошо бы, но едва ли, Катюша,» – скептически отозвался Эдуард. – «Скажи, если бы вокруг цвели яблони, стала бы ты прятаться в этакой махине? Сдаётся мне, они не от хорошей жизни соорудили свой «Дом».
«Никак не пойму, что это там вдали? Вроде даже шевелится. Посмотрите,» – неожиданно сменил тему Андрей.
Но как не вглядывались путники, толком ничего рассмотреть не смогли. Слишком далеко.
«Маал, проснись! Здесь водится что-нибудь большое и страшное?» – безуспешно затормошили они отключившегося юношу. Невооруженным глазом было видно, что бедолаге становится все хуже: его смуглая кожа расцвела алыми пятнами, казалось, будто кожу разъедала кислота, оставляя кровоточащие раны, глаза закатились, кожа была липкой и холодной. Вскоре он и вовсе потерял сознание. Только по хриплому и прерывистому дыханию было понятно, что Маал жив.
«Что с ним?»
«Кто ж знает? А вот идти он завтра вряд ли сможет, придется тащить,» – подытожил импровизированный медосмотр Никимчук. – «И поскорее, пока не помер. Думается мне, он – наш туда пропуск. Да и жалко, ежели помрет, ведь до дома совсем маленько осталось.»
Ночь прошла без происшествий. Но к утру Маалу лучше не стало. Он был жив, со свистом и хрипами выпуская из легких воздух, но и только. За неимением носилок и возможности их соорудить из подручных средств, Маала по очереди волокли на спине, будто мешок с костями, что, конечно, сильно тормозило продвижение. Каким бы щуплым и низкорослым не был юноша, его безвольное тело, так и норовившее соскользнуть с плеча, казалось, тяжелело в разы с каждым шагом. Пару раз он даже приходил в себя, но снова вскоре терял сознание. К вечеру алыми, отчаянно чешущимися пятнами покрылись все.
***
«Черт возьми, что это такое?» – в растерянности взирали спутники на лежащий примерно в трехстах метрах впереди гигантский, высотой с двухэтажный дом, шланг от пылесоса. Частично погруженный в болото, тот непрерывно вибрировал, по его серебристой поверхности пробегали волны, словно по чешуйчатому телу ползущей змеи. Двигался шланг тоже как рептилия, медленно и плавно перемещая гибкое тело из стороны в сторону.
«Маал? А, снова отключился,» – безнадежно махнул рукой на юношу Никимчук.
Шланг тянулся, похоже, до самого «Дома», который угрожающей громадой нависал над путешественниками так, что становилось страшно даже поднять глаза к небу. Вынеся после недолгих раздумий вердикт: «Да хрен его знает», решили идти дальше вдоль него, понадеявшись на то, что своими перемещениями шланг растолкал в стороны коряги и притопленные стволы деревьев, и брести по болоту будет легче.
Никодим первым добрался до мерно гудящей наподобие пчелиного улья трубы и, почтительно крякнув, уважительно похлопал серебристо-ячеистую поверхность: «Экий механизм знатный.» По ладони словно ударило электрическим током. Толстые сосиски купеческих пальцев дрогнули и намертво прилипли. В недоумении подергав рукой, Никодим нахмурился и, не подумав, второпях, совершил роковую ошибку – уперся в стенку шланга другой рукой, пытаясь освободить увязнувшую. Руки начали погружаться вглубь стенки, будто растворяясь в ней. Никодиму казалось, словно он сунул их в костер, и те обугливаются слой за слоем: кожа, мясо, кости. Купчина открыл рот и заорал благим матом.
Агония продолжалась бесконечно долго. Ни одна попытка освободить руки не увенчалась успехом. В какой-то момент Господь смилостивился над Никодимом, и тот лишился чувств от боли, обвиснув бесформенным кулем. Руки, втянутые в стену шланга уже наполовину, держали обмякшее тело на весу. Лючия удерживала голову несчастного. Но когда обширное купеческое брюхо соприкоснулось с поверхностью шланга, Никодим пришел в себя и завопил, как пожарная сирена.
Нечеловеческий этот вопль привел в чувство даже Маала. Ужас, плеснувшийся в его глазах при виде близости щупальца, придал юноше сил: «Нет. Нет. Назад. Не подходите.»
«Он прав. Отходим. Отходим, я сказал. Мы ничего не можем сделать,» – сказал Никимчук. Пытавшиеся до этого тянуть Никодима, будто репку из земли, путешественники в нерешительности отступили. Дергаясь, словно пришпиленная булавкой бабочка, Никодим был без остатка поглощен оболочкой щупальца, как кусок сахара горячим чаем. Остатки цветастого халата упали в болотную жижу.
Спешно ретировавшись на безопасное расстояние, спутники насели на Маала: «Что это за штука? Почему ты нас о ней не предупредил?» Кричали хором и вразнобой, по-русски, по-английски и по-итальянски. Маал сжался в комок и закрыл голову руками. Он впервые видел работу щупальца снаружи своими глазами и был в совершеннейшем ужасе. Так вот как это происходит – поглощение белка из окружающей среды. Чудовищно. Всплеска адреналина в крови юноши хватило ненадолго и, невзирая на шум и крики, он вскоре снова отключился.
«Бросим его тут. Пусть этот шланг его подберет. Рано или поздно он сюда дотянется,» – строил в запальчивости кровожадные планы Андрей.
«Нет, нет. Он ведь был без сознания почти все время, иначе сказал бы,» – защищали Маала девушки.
«Вы что, не понимаете? Мы же все могли угодить в ловушку …»
«Ой, мам, смотри,» – воскликнул вдруг Руслан.
Спорщики обернулись и застыли на полуслове. Со стороны Дома по болоту, неторопливо перебирая трехметровыми лапами, приближался паук.
Welcome.
То, что это машина, было понятно издалека, несмотря не плавность и естественность движений. Ноги ее мягко пружинили, скользя по поверхности болота. В воду они не погружались, потому как внизу были снабжены объемными поплавками округлой формы, сделанными из легчайшего, пористого материала. Длинные, гибкие ноги удерживали на весу продолговатую, плавных обводов кабину – серебристую, непрозрачную, непроницаемую. Издали эта конструкция больше всего напоминала жука – водомерку. Угрожающе приблизившись вплотную так, что путешественники сочли за благо попятиться
