Отстойник - Дикий Носок

овец без пастуха, разбредутся в разные стороны. Они были страшны лишь все вместе, скрепленные его фанатизмом, словно цементом. Судя по тому, что до сих пор отщепенцев никто не побеспокоил, угадали они верно.

Дом.

«Пусть от сектантов мы худо-бедно отмахались, хотя и не наверняка, но надо быть настороже. Не ровен час, Никодим – хитрый паук вновь какую каверзу придумает. Он от Катерины просто так не отступится, вон круги нарезает вокруг нас, ровно акула. Выждет, помудрит, да и сделает пакость,» – рассуждал Никимчук спустя несколько дней после происшествия. – «И китайцам мы подставились по всем статьям: и чудика этого показали, да и про Катеринины способности Сунлинь мог догадаться. Вот так то, ребятушки. Обложили нас со всех сторон, как волков. А когда придут за нами – так это лишь вопрос времени. Не одни, так другие явятся. Так я мыслю.»

Размышления были невеселыми.

«Авось прорвемся. Может и пронесет,» – неуверенно предположил Андрей.

«Да нет, Иван Петрович прав. В покое нас не оставят. Катя всегда будет под ударом. Да и не жизнь это. Валить отсюда надо,» – решительно заявил Эдуард.

«Да как валить-то? Кабы можно было, все уже давно разбежались бы.»

«Я разговаривал с Маалом. Ну насколько смог. И если я правильно понял, то человек предположительно отсюда попал в его мир.»

Услышав свое имя, Маал подобрался и подсел поближе.

«Не может быть!»

«Как это?»

«Вроде он просто вывалился из тумана, в котором все мы оказывались перед тем, как попасть сюда. Я далеко не все понимаю, что он говорит.»

«Воронка из времени Маала почему-то всегда появляется в одном и том же месте, а, значит, у нас есть шанс.»

«Шанс? Ты помнишь ту круговерть на холме? Это же торнадо. Как можно туда соваться? Верная смерть. Уж лучше тут.»

«А я бы попробовал. Предпочту быстро сдохнуть в попытке выбраться, чем гнить здесь годами,» – Эдуард сам дивился своей невесть откуда взявшейся решительности.

«Ну почему гнить? Живем же как-то? Устроились,» – миролюбиво заметил Отто.

«Прямо как в том анекдоте: «Братцы, мы в жопе. Надо выбираться! А зачем? Мы тут обои поклеили и интернет провели,» – усмехнулся Эдуард.

«Чего провели?»

«Не важно, не заморачивайтесь.»

«Это не жизнь. Я бы рискнула,» – подняла голову Катерина.

«И сыном рискнула бы? Ты просто не видела, что там творилось.»

«Да,» – упрямо повторила девушка. – «Я хочу рискнуть, и в первую очередь из-за него. Я не хочу, чтобы Руслан провел всю свою жизнь здесь. Где угодно лучше, чем здесь.»

Лючия укоризненно покачала головой. Разговор этот возникал и затухал по нескольку раз в день, словно догорающий костер, в который периодически подбрасывали дров. Поселенцам не хватало лишь хорошего пинка, чтобы решиться окончательно. Им послужило появление незваного, но вполне ожидаемого гостя – Никодима Савватеевича. Хитрый лис явился не один, а в сопровождении нового протеже – Вовчика. Несмотря на напускную браваду, новую одежду и лихо зачесанные на макушку остатки шевелюры чувствовал себя Иудушка, в отличии от своего патрона, явно не в своей тарелке, елозя глазами, словно скользкий гриб по тарелке.

Никодим Савватеевич уже устал от нерешительности своих будущих компаньонов. Дело то верное, а они всё тянут кота за хвост. Уж могли бы и развернуться. Девку поселить у него под присмотром, конечно, и делить барыши.

Но начал шутя, как с закадычными друзьями: «Чур, за спрос не бьют в нос! Как здоровьице, Катерина, уж простите покорнейше, не знаю, как Вас по батюшке? А как мое давешнее предложеньице? Обсудим?»

Видя насупленные лица, мало склонные к торгу, Никодим перешел сразу к сладенькому: «А наварчик то можно по-всякому поделить. Внакладе не останетесь. Гарантирую.»

«И вот с этим типом что делать?» – словно продолжая все тот же многодневный разговор, задумчиво сказал Эдуард. – «Сколько раз мы уже говорили: не интересует нас его предложение. А ему хоть кол на голове теши. Может так понятней будет?»

С этими словами он подошел вплотную и, коротко размахнувшись, сунул купчине кулак прямо в нос. Столь неожиданное и болезненное окончание толком и не начавшихся переговоров изумило Никодима Савватеевича до крайности. Слезы невольно брызнули у него из глаз, из разбитого носа, просочившись сквозь пальцы, бодро закапала кровь. Отступив назад, он наткнулся на топтавшегося за спиной Вовчика. Тот попытался поддержать патрона, но разница в весовых категориях была столь велика, что придавленный к земле громоздкой купеческой тушей, горячо пожалел о своем опрометчивом решении.

«Шел бы ты, Никодим, лесом. Не будет у нас с тобой сделок.»

«А это мы еще посмотрим. Как одежа новая понадобится, посуда, али еще что, так приползете как миленькие. Кроме, как ко мне, деваться здесь некуда. Тогда и поговорим,» – зло сплюнул кровь купец, разом растеряв свою приветливость. – «Со мной ссориться себе дороже, как в колодец плевать.»

Пока паук уползал восвояси, в лагере царило молчание.

«Он прав, к сожалению. Не стоило ударять его. Это неблагоразумно,» – Отто выглядел не на шутку озабоченным.

«Не нужно нам больше его барахло. Уйдем отсюда,» – запальчиво пообещал Андрей.

«Это все фантазии, молодой человек. Никуда мы не денемся. Да и куда уходить? Если бы домой – это одно дело, хоть там и война. А неизвестно куда – совсем другое. Надо быть практичнее, ценить то, что имеешь,» – мягко заметил Отто.

***

Ощущение катастрофы витало в воздухе, как запах жженого чеснока на маленькой кухне. Началось с того, что Отто решил остаться. Непреклонно отметая все аргументы «за», он твердо держался принципа «лучше синица в руке, чем журавль в небе». Для Никимчука это был удар под дых. Поначалу он кипятился, словно попыхивающий самовар, и горячась, пытался образумить друга. Потом, утратив надежду, как-то разом осунулся, потерял свою молодцеватую стать и озорной блеск в глазах. Старики, проведшие столько лет вместе и почти сроднившиеся за это время, трогательно прощались, тряся седыми головами и старательно пряча слезы. И ни один из них не мог отступиться от того, что считал верным.

Прощание это оставило столь тягостное впечатление, что в путь тронулись с тяжелым сердцем и ощущением, будто совершают какую-то непоправимую глупость. Порой на протяжении многодневного перехода казалось, что лишь упрямство заставляет всех переставлять ноги. Круговерть над холмом заметили издалека. Движение обычно неподвижного, словно стоячее болото, воздуха ощущалось даже здесь – в нескольких километрах от цели. Большую часть времени застывшие, словно были нарисованы на холсте умелым художником, облака нехотя дернулись, как трогающийся железнодорожный состав, и сначала медленно, а потом все ускоряясь, поплыли к воронке торнадо.