Повести - Юрий Алексеевич Ковалёв

Родина ждет от нас цветные металлы, а мы будет на профсоюзных собраниях вопросы о мягких подушках да пшенных кашах обсуждать!

— Речь идет не о подушках и каше, а создании людям нормальных условий для работы! Кстати, тем самым людям, которые из кожи вон лезут, чтобы как можно быстрее дать стране цветные металлы! — резко ответил Григорий.

Трофимов побледнел.

— Смотри, Корсаков, — понижая голос до шепота, с угрозой начал он, — на такой дороге не только ноги, но и голову поломать можно...

Прозрачный намек на едва заметную хромоту окончательно взбесил Корсакова.

— Что вы мне грозите? — сорвался голос у Григория. — Я поломал ноги не на дороге, а на бездорожье! В войну я хромать стал! А голову — ни терять, ни ломать не собираюсь!

— Успокойся, успокойся, Корсаков! Люди смотрят, неудобно...

— Пусть смотрят! Пусть слушают! Разве я говорю неправду? Мне своих слов стыдиться нечего! Я их где угодно повторить могу, — горячо продолжал Григорий. — Посмотрите на все через другие очки. Нельзя же смотреть только через черные! Работа шла плохо, хотим наладить ее! Ну и пусть все старое, плохое рушится, как скалы от взрывов на разработках...

Словно в подтверждение этих слов где-то вдалеке ухнул взрыв, эхо подхватило его, разбросало по изрезам гор, полукольцом обхвативших город.

Трофимов надел очки, оглянулся по сторонам. Григорий усмехнулся: это что, он решил последовать его совету, что ли?

— Смотри, Корсаков, — почти прошипел Трофимов, — слишком много берешь на себя. Я постарше тебя, да и в партию вступил, когда ты еще в пионерах бегал, и ничего похожего себе не позволяю...

— Вот он говорит, что постарше, что в партии много лет, — продолжал рассказывать Григорий. — Но знаешь, Наташа, человек говорит, что-то делает, ходит, но он застыл на месте, хотя сам этого не ощущает. Вот в чем его трагедия... Ведь, по идее, по таким, как Трофимов, мы должны свои поступки, самих себя сверять, как часы по сигналам точного времени. Ну, а что можно сверить по Трофимову, если он дальше кончика своего носа ничего не видит?

И снова, после продолжительной паузы:

— Придется, наверное, мне машину совсем оставить, полностью перейти на ремонт.

— Почему? — вопросительно подняла глаза Наташа.

— У нас же в месткоме ни одного освобожденного работника нет. Все постоянно в разъезде. Сам Трофимов — старший инженер по технике безопасности. Здесь, в горах, знаешь, как за этим делом следить нужно. Не дай бог, что-нибудь случится, он же до инфаркта сам дойдет, если его другие не доведут. А в наш месткомовский вагончик люди приходят — на дверях замок. Постоят, повздыхают, потом махнут рукой — и ушли! А в следующий раз их на веревке туда не затащишь. В мастерских хоть у меня рабочий день нормированный будет. И рядом. В перерыв, после работы час-другой смогу заняться своими профсоюзными делами... Ты что скажешь на это?

— Только одно: очень мудрое решение.

— Но в деньгах я немного проиграю.

— Что же делать? Лишний рубль нам, конечно, не помешал бы. Но раз так — иди! Обойдемся и без него, — твердо сказала Наташа.

— Какой же ты молодец у меня! — обнял Григорий жену. — Интересно, у всех жены такие?

Наташа пожала плечами.

— Не знаю, наверное. Ведь мужья их сами выбирали, по своему вкусу.

— Но ведь вкус меняется с годами?

— Давай лучше о другом, — попросила Наташа.

— Давай, — согласился Григорий. И передал ей свой давний разговор с Иваном Головановым о «шарах» и «пехотных авиаторах», о строителях, которые, подобно разведчикам, всегда идут впереди...

— Одним словом, стрела экскаватора мне и днем снится, — полушутливо закончил Григорий.

Он не раз вспоминал, как еще до войны неподалеку от их поселка прокладывали канал. Мальчишки частенько бегали туда. Лопата, носилки, тачка и руки, много рук, поэтому трасса канала напоминала гигантский муравейник. А здесь ковш вывалили тебе в кузов — и отъезжай, уступай место следующему. А котлован прямо на глазах растет...

— Ничего, когда-нибудь и я стрелой помахаю, — утешал себя Григорий. — Вот только дела все свои наладим на автобазе, потом пойду проситься на курсы экскаваторщиков. Анатолий Петрович слово замолвит.

Но все решилось гораздо раньше. Как-то после работы, когда Григорий, по обыкновению задержавшись на автобазе, шел домой, его неожиданно ослепил вырвавшийся из-за угла свет фар.

— Ого, на ловца и зверь бежит! — услышал он веселый голос Андреева. — Садись в коляску!

— Боюсь! — засмеялся Григорий.

— Чего?

— Стоит только мне или кому-нибудь из моей семьи в вашей коляске прокатиться, как обязательно перемены в жизни наступают. А сейчас пока я ничего менять не хочу. Всем доволен вот так! — провел Корсаков рукой по горлу.

— Садись, садись! — играя ручкой газа, крикнул Андреев. — Давай последний раз проверим примету!

Примета оказалась верной. Со следующей недели Григорий зачислялся на курсы экскаваторщиков в открытый недавно на стройке учебный комбинат.

— Только без отрыва от производства, — несколько раз повторил Андреев. — Учиться надо, но кто за нас работать будет? — жалобно проговорил он. И сам ответил: — Никто! Значит, даешь лозунг: учеба — работе не помеха!

— И откуда только Андреев узнал о том, что я сплю и вижу? — закончил Григорий свой рассказ о встрече с начальником отдела кадров.

— Сказать откуда? — прищурилась Наташа.

Григорий подозрительно посмотрел на нее.

— Можешь не говорить. Уже знаю... откуда...

— Ну? — кивнула та головой.

— Вот отсюда! — обнял ее Григорий. Маленькая Наташка тянула ручки, бубнила что-то, будто возмущалась, почему взрослые не делятся с ней своей радостью.

— Значит, говоришь, на старости лет решил за парту сесть? — улыбкою встретил Григория Трофимов. — Ну-ну, давай, давай, учеба, она, брат, всегда нужна. Век живи — век учись!

«Может быть, я напрасно тогда на него накинулся? — подумал Григорий. — Ведь улыбаться же не разучился человек. Да, зря я погорячился, ни за что ни про что обидел человека...» — размышлял Григорий, глядя вслед удаляющемуся Трофимову.

— Ты что это, Корсаков, никак заклинания шепчешь? — услышал он веселый голос.

Оглянулся — Ходжаев! Парторг стройки.

— Да так, немного задумался, — смутился Григорий.

— Есть от чего! Ко мне дорогу совсем забыл! Заходи сегодня. Занятий нет у тебя? Вот и