Эмиль Верхарн Стихотворения, Зори; Морис Метерлинк Пьесы - Эмиль Верхарн

Слово

Перевод Ю. Александрова

Мой дух, устав от книжных толкований,Рванулся в давний мир, где первые впервой,Восторженно крича, почуяв разум свой,Вещам дарили тысячи названий.

Они, еще не зная ничего,Искали русло века своего.

Их мысль, отважна и быстра,Распознавала, как могла,Источники страданья — злаИ наслаждения — добра.

Они сопоставляли с миромНутро души, где свет и тьма —И это было первым пиромНоворожденного ума.

Меж миром и душой стирались грани.При этом жар был так велик,Что вырывался резкий крикИз распалившейся гортани.

Застряли в сетке нервов те рывки,Вздувая грозно мускулы руки;А крики — золотые стрелыДуши, напрягшейся как лук —В наплыве жизнетворных мук,Летели за ее пределы;И было утреннее словоСтать мыслью подлинной готово.

Иные ранние словаБывали робкими сперва,Теряясь в пестроте оттенков.Другие никли в тесноте застенковНепониманья. Но порою, вдруг,От почвы к небу, отряхнув испуг,Они взмывали.Они как будто воспевалиБожественное изумленье рук,Разверстых губ, ушей, ноздрей, очей —Пред благодатными плодами,Цветами, водами, ветрамиИ золотыми блестками над нами,Сверкающими в сумраке ночей.

Слова соединенные, словаСвирепые, чужие, дорогие!Как медленно вступали вы в права,Как медленно язык пласты тугиеВыталкивал из каменного рта!..Но все же покидали вы уста,И человек лепил вас будто глину,И все привольнее дышал,И все уверенней свою судьбу решал,Полузвериную расправив спину.И жизнь двоилась в яростном уме,Когда блуждал он, как во тьме,В блистающем так ярко мире.А между тем вскипал все ширеИ рос алмазною горой,Рожденный внове,Мир беспредельный, мир второй,Возникший в слове.

О, эти ритмы всей вселенной!..Как зыбкие видения обнять,Как все звучанья перенятьЖивой, мгновенной,Кипучей речью,Несущей силу человечью?!Их отобрать у океана,У гор, громов и урагана,У нежных девичьих шагов,У совести, томящей так жестоко,У разума, первоистокаЗемных богов?!Схватить немую бесконечностьИ удержать ее, как бы назло врагу,В одном-единственном мозгуДаря ей высшую, иную вечность?!

О, сколько тысяч лет ушло с тех пор!И сколько королей, народов и племенВстречалось на путях морей, равнин и гор,Взрывая речью тишину времен!..Творила исполинская толпа,Порой глупа, порой глуха, порой слепа,Разноязычный вавилон…И лишь поэты,Огнем своей любви прогреты,К согласью звали под набатный звон.Живые мысли, звучным шагомПоправ ступени мертвых книг,Бессмертным наполняют благомСуществованья день и миг.

И снова повелитель словаВ него влагает ясный жест,И с рифмой заодно живая речь готоваЗвучать окрест.

Мыслители

Перевод Ю. Александрова

Вокруг земли, несущей все живое,Сквозь дни, сквозь ночи, сквозь года —Всегда —Летит скопленье мыслей грозовое.Седые великаны-облакаКрутыми этажами громоздятся,Которые, казалось бы, годятсяСтоять века…Но вновь и вновь они клубятсяПри вздохе ветерка.Нам ощущение знакомо,Что вся голубизна,Вся беспредельность окоемаИх зодчеству тесна.И взоры тех, кто снизу вечерамиГлядит с надеждою на них,Всё жаждут в арабесках золотых,Играющих летучими огнями,Схватить над бездной темнотыГрядущего пресветлые черты.

Селенья у подножий горныхИ города средь пашен и лесовОбъемлет вечный гул упорныхИ ясных голосов.Они на кровлях и фронтонах,Они под складками знамен,В глубинах памяти бездонныхИ на устах времен.

Мыслитель, дерзновенный гений,Свой лоб несущий средь огня и льда,Идеи многих поколенийВ гармонию приводит иногда.Но размывает ветер новыйГромады мраморно-свинцовойВеличественный силуэт —И нет ее, как прежних нет.

О ярость мудрецов! О цели,Которые на сотнях языковПотоку жизни подчинять умелиРазгул небесный мыслей-облаков!И жизнь влекла их под крутые сводыНезыблемых систем,Лишить божественной свободыБессильна вместе с тем.

И вот в стенах ажурных павильонов,Среди когортИзящных труб и блещущих ретортВершится поиск фактов и законов.Материя разъятая дрожит,Исследована каждая пылинка —И тайна, в результате поединка,Теперь уму принадлежит.И вот еще: на выси ледяной,При помощи огромного кристалла,Краса и суть картины неземнойЗемному взору, наконец, предстала.Пусть, рассекая темноту,Глядят миры сквозь пустоту,Но эта первозданная гордыняБожественно сверкающих небесОбуздана. Теперь имеет весЛишь алгебры надежная твердыня.И вот еще: на мраморном столеЛежит мертвец в угрюмом зале морга.Над ним анатом, с думой на челеИ ощущением восторга,Склоняется. Прослеживает онПути любого нерва и сосудаВ мозгу и сердце — чтоб извлечь оттудаСокровища для завтрашних времен.

Идет по ступеням наукиМыслителей высокий путь,Мозолящих в экспериментах руки,Отдавших голову и грудьЕдиной страсти постиженьяЗемного и небесного движенья.

Картезий, Лейбниц, Гегель, Кант, Спиноза,Вы, в ком срастились логика и греза,Чей мощный мозг был так вооруженДля схватки с миром, о, скажите,Какими был бы он сетями окружен,Тисками сжат — коль вы, кто дорожитеЕго единством, обрели бы властьГнуть ради целого любую часть?!Вы насаждали постоянствоКонцепций неподвижных, как скала,Там, наверху, где облачная мглаПереполняет синее пространство.Все было предусмотренным, но вдругВсе рушилось вокруг.Весь горизонт клубился от сплетенийКаких-то новых ясностей и теней.Просветы новые взрезали муть,И каждый был как новый путьК иному синтезу, иному обобщенью,Могучей думы воплощенью.Потоки воздуха взносились к небесам,К великолепью солнца,Ломившегося в синие оконца,Всесильного к двенадцати часам —И разлетались белые громады,Остались единицы от армады,Казались одинокими ониВ слепящем блеске и в тени,До дня очередного появленьяКолоссов отвлеченного мышленья.

И снова громоздятся облака,И ветра торопливая рукаИх снова разрушает своевольно.Мы ими восхищаемся невольно,Когда глядим на них издалека.

Но их творцы пытались — и не раз —Оправить вечность, как алмаз,В металл всемирной, абсолютной,Недвижной истины, в надежде смутнойРешить всё разом. Дерзкая мечтаБыла напрасной. — Разве солнце можетНе плавить лед и ждать, пока стреножитЕго разбег слепая мерзлота!

Хвала человеческому телу

Перевод Г. Шенгели

В сиянье царственном, что в заросли густойВонзает в сердце тьмы своих лучей иголки,О девы, чьи тела сверкают наготой,Вы — мира светлого прекрасные осколки.

Когда идете вы вдоль буксов золотых,Согласно, весело переплетясь телами,Ваш хоровод похож на ряд шпалер живых,Чьи ветви гибкие отягчены плодами.

Когда в величии полуденных зыбейВдруг остановится одна из вас, то мнится:Взнесен блестящий тирс из плоти и лучей,Где пламенная гроздь ее волос клубится.

Когда, усталые, вы дремлете в тепле,Во всем похожи вы на стаю барок, полныхБогатой жатвою, которую во мглеНезримо пруд собрал на берегах безмолвных.

И каждый ваш порыв и жест в тени дерев,И пляски легкие, взметая роз потоки,В себе несут миров ритмический напевИ всех вещей и дней живительные соки.

Ваш беломраморный, тончайший ваш костяк —Как благородный взлет архитектуры стройной;Душа из пламени и золота — маякПрироды девственной, и сложной и спокойной.

Вы, с вашей нежностью и тишью без конца, —Прекрасный сад, куда не досягают грозы;Рассадник летних роз — горящие сердца,И рдяные уста — бесчисленные розы.

Поймите же себя, величьте власть чудес!Коль вы хотите знать, где пребывает ясность,Уверуйте, что блеск и золото небесПод вашим светлым лбом хранит тепло и страстность.

Весь мир сиянием и пламенем покрыт;Как искры диадем, играющих камнями,Все излучает свет, сверкает и горит,И кажется, что мир наполнен только вами.

Во славу ветра