Эмиль Верхарн Стихотворения, Зори; Морис Метерлинк Пьесы - Эмиль Верхарн

Верхарн. «Призрачные деревни»

Амазонка

Перевод В. Дмитриева

По скалам, по долинам и холмамОтважно скачет амазонка.Стучат копыта звонко,И стан наездницы так гибок и упрям!Назад отброшено пространство…ЗвенитЕе оружье и убранство:Копье, и лук, и меч, и щит.Леса, ручьи, озера, рощи — мимо!Она летит как ветер, как стрела,Вся — мускулов комок, гибка, неутомима.Конь взмылен весь, и в пене удила.Ее галоп пугает птичьи стаиВ лесной глуши, где тень лежит густаяИ где стволы блестят, как чешуя.Струятся в них и днем и ночью соки,Разбуженные солнцем токи.Кусты, цветы и травы у ручья —Все солнце пьет и к солнцу все стремится,Как всадница, что без дороги мчится.

Отвагой, силой, радостью лучитсяЕе улыбчивый и светозарный лик.

Мужчин — тиранов грубых и владык —Поколебалась мощь и ослабела.Власть перешла К воительнице смелой…Честь ей, хвала,Прекрасной, грозной, стройной,Оружия достойной!

Ей не страшна грядущая борьбаСо смертью: ведь она сама — судьба.Нет рук сильней: то — варварам преграда.Струится, золотясь, волос ее волна,Сияют звезды глаз среди их водопада.Грудь правую сожгла себе она,Чтоб та в бою ей не мешала,И, гордая, на горизонте встала,К победе, к славе вся устремлена.

В пещере, где зарей мрак вечный не тревожим,Изранено до крови жестким ложем,Напрасно взор вперяя в темноту,Ждет Человечество, кусая кляп во рту,Ждет, побежденное, утратившее веру,В цепях, и с уст его невольно рвется стон,И сторожит его уродливый дракон,Свернувшийся у входа в ту пещеру.

Но амазонка здесь, готовая на бойС жестоким чудищем. Ей велено судьбойСразиться с гадиной стоглавой,Хоть каждой головы оскаленная пастьГрозит, готовая напасть,И дышит смрадом и отравой.Дракон, рассвирепев, и страшен и могуч,Похож на дерево с корой шероховатой,И хвост чешуйчатый бьет в злобе бесноватой,И яд струящийся невыносимо жгуч.Огонь, и кровь, и желчь внезапно изрыгая,Он извивается, врага подстерегая,И множество когтей, клыков, и жал,И щупалец готовы впиться сразу…Распространяя вкруг зловонье, как заразу,Весь ощетинившись, дракон ей угрожал.Полна и отвращения и гнева,Разит его копьем воинственная дева.

И снова прерывающийся стон,Стон Человечества несется в дали,И жалобно он эхом повторен,Как будто, полные печали,На этот стон просторы отвечали.

Чудовище взвилось, безжалостно, как рок…Когда бы не коня отчаянный прыжок —Спасенье к всаднице пришло бы слишком поздно…Встает пред нею смерть неотвратимо-грозно,И телом — не душой! — овладевает страх.Все лихорадочней огонь в ее глазах,Но вновь она кидается на зверя,Подняв свой меч, в победу твердо веря.

И хрип, и лязг, и треск, и гром КругомОтражены далекими горами.Сжимает рукоять меча,Рубя сплеча,Воительница мощными руками.Сверкает молнией губительный металл,Но не слабеет вихрь и щупалец и жал:Срубила голову — две новых вырастают…И силы амазонки иссякают.

О пораженье думает она, —И вот заранее побеждена.В последний раз в руке ее усталойМеч заблестел… Потом он опустился.Нависли тучи, мрак сгустился,Лишь неба край — во мгле кроваво-алой.Оружье, падая, звенит… В зенитНесется стон отчаянья и боли.Как вырваться из плена, из неволи?Воительница храбрая мертва…Светила, словно жернова,Вращаются во мраке тщетно…До цели далеко заветной.И вдаль Печаль свой устремляет взор.И вторит ей в долине скорбный хор:О скалы бьется ветер, воя,Шумит река — ей не найти покоя…А может быть, то слез журчит родник,И Человечества, не ветра, крик,Несчастную оплакивая, рвется?Оно в цепях, как раньше, остается,В то время как дракон, — которого ПерсейБесстрашно укротил спустя немало днейНе силой — только мыслью, взглядом, —Улегся рядом,На все живое злобно зашипевИ вновь разверзнув ненасытный зев.

Города

Перевод М. Волошина

О, эти города, напитанные ядом гнилого золота!О, каменные вопли, взлеты и жесты дыма,И купола, и башни, и колонныВ звенящем воздухе средь кипени труда…

Ты возлюбил ли ужас и тоску их,Странник,Печальный и задумчивый,На огненных вокзалах, что опоясали вселенную?

О, вихрь колес сквозь горы и пространство!Набат глухой и тайный, что лихорадил душу твою, —Он в городах гудел по вечерам; их пламяНеисчислимое и красное твой озаряло лоб,Их черный лай, и мстительные крики, и улюлюканье охотыБыли лаем, криком и травлей твоей души;Все существо твое глубоко искажалось ихБогохульствами,И воля твоя была добычей их потока:Вы ненавидели друг друга, обожая.

О, взлеты их, кощунства, преступленья,Вонзенные, как в спину нож, закону!Сердца колоколов и лоб их колоколенЗабыли их жертв число;Чудовищные их нагромождения заслоняют небо;Ужас века сосредоточен в них;Но их душа таит тот вечный миг,Что в неиссчетных днях собою метит время.История была плодотворимаИз века в век приливом их идей;Их мозг и кровь питались новой кровью,Что в старый мир вливается надеждойИ гением.

Они калят дерзанья, причащаютПространства и колдуют горизонты,Их притяжения вникают в дух, как яд;И каждый вознесенный над другими —Ученый, иль апостол, иль поэт —Несет свой пламенник в пыланье их пожаров.Они в неведомое строят лестницыДля восхожденья дерзостных исканий,Светлыми ногами топчут ложь, что приковала цепьюМир к человеку, человека к богу.Видали ль ночью вы короны их огнейИ храмы из стекла и золота, откудаЧудовищные взгляды одетых медью стеколУстремлены к созвездьям сивиллинским?В кварталах молчаливых посещали льЛаборатории, в которых неотступноОт вывода до вывода, от связи и до связи197Сквозь бесконечности преследует ученыйМельчайший трепет жизни?

Тот человек, что судит, мыслит, волит,Ими весит и мерит сам себя.Все тайны, все загадки мираИм служат ставкой уже целый векВ борьбе великой с судьбами.О, ярость знаний и осторожность схваток!Загадка здесь — ее следят, и травят,И настигают, как зверя свирепого,Чтоб уловить мгновенье, когдаЕе глаза, раскрытые внезапно, разорвутПокровы тьмы и истину откроют.Тогда пусть ветры, волны, и небеса, и звезды,И тяжкие мосты, что давят глыбы устоев каменных,Базальты порта, городские стеныТрепещут на четыре стороны пространства,Они не потрясутся столь полной радостью,Как страстный дух искателяНад новою победой.Нечто в мире внезапно изменилосьЭтим взрывом света из темноты;И все равно, прославят или ославят гений того,Кто выломал враждебные ворота,Что защищали тайну, —Сила его поглощена великой силой городов:Их бытие еще полнее ею.

Так те, что мыслят, будущему мираОт времени до времени несут ярь мозга своего:А между тем встают еще иные,Те, что горят с толпой и для толпы.

Подвижники и мученики грезы,Они провидят ее идущей по садам мученийИ крови — к светлому свершению времен,Когда дух справедливости проникнет в человека.Ложь издала законы — тексты черных истин:Их надо грызть всечасно,Ожидая, пока не сломят их тараны мятежа;А если надо кровавых удобрений для светлых всходов,Если нужен великий гнев для полноты любви,Если надо исступленье для сердца рабьего —То гулы набатов черных взмоют городаРыкающим приливом вкруг новых прав.

Там, наверху, в кварталах старых, в тусклых залах,Где светы газа безграничат жесты,А голоса, и кулаки, и крики трибунов светлыхУтверждают потребность всех, как истинное право;Таблицы, тексты, правила, системы и библииДаются в передержках торжественных речей;Для человека в мире нет господина иного, чем он сам,И в нем самом владычествует мир;Оратор говорит и сильно и высоко, слово его сверкает,Космато и истребительно, как полеты кометы,Как знамя безумное, простертое к победе;А если он берет толпу трамплином —Что до того? Он тот, чья воля полна через крайВскипающими токами расцветов;Отчаянья, и ярости, и гневы,И грозовое молчание горят в его руках:Как некий тайный властелин, он видитПодземное глухое набуханье тайных сил.Когда ж в согласье простом и неизбежном сопрягутсяПолет искателя с порывами трибуна,То нет у неба такой грозы,Таких громов у власти, у порядка такого произвола,Чтоб раздавить собой победу мировую.

Наука