Эмиль Верхарн Стихотворения, Зори; Морис Метерлинк Пьесы - Эмиль Верхарн

Любовь

Венера

Перевод Н. Рыковой

Венера, все мертвоВ саду блаженном тела твоего.И руки-лилии, и губ шиповник рдяный,И гроздий пламень пьяныйНа пышных лозах тела твоего —Отныне все мертво.

Вот птицы мрачные осенних вечеров, —Ложится на сады их перьев траур серый;Сквозь траурный покровОсенних вечеровЕдва мерцают факелы Венеры.

Умолкли голоса чудесные в былом!Распятье скорбное на пепельном закате —Прочерчена лазурь его ночным крылом.Среди лесов густых — рыдающий псалом!

Венера,Покойся безмятежноВ печали сада мертвенной и нежнойСреди слабеющих лучей;Но плотской прелести твоейМогучий аромат пускай пьянит сильней!

Пыланье глаз твоих стремилось к вышине,В мир звездный, вечный, необъятный,И вечность становилась внятнойИ ясной в этом радостном огне.

Руками, словно мед прозрачный и душистый,Срывала ты, богиня, с древа днейПервины молодости чистой,И кудри купиной раскинулись лучистой.

Твой стан в округлостях сияющих, нетленный,Был точно в солнцах мощных небосвод;Когда же у груди твоей лежал Эрот, —Дышала эта грудь любовью всей вселенной.

Как факел, ты вставала над морямиИ отдавалась всем, как щедрая земля,С ее озерами, весенними лучами,С ее могильными холмами.

Но к Неизвестному влечетЛюдской неугомонный род.Тебе же суждены забвенье и покойВ саду среди ветвей и сонных ароматов,И роза, осенью истерзанная злой,С последней нежностью свисает над тобой.

Магдалина

Перевод Н. Рыковой

Оденься в белое, Христа иди встречать,Стань Магдалиною смиренной из Венеры,И дух его в тебя войдет и благодать,А ноги нежные покроет пепел серый.Пускай же золото нетленное грудейИ глаз, где ясное не отгорело пламяЗа все века любви, становится тусклейПод ниспадающими скорбно волосами.Земля измучилась, и крови вечеровУстало напилась, и воззвала, тоскуя,К Голгофе, к сумраку ее ночных крестов.

Оденься в белый лен и доброту живую.Вот бог твой, благостью и кротостью великий,Вот образ на платке в руках у Вероники,Вот гвозди острые, копье и пелена.

Да, в мире новая возникла тишина:Впервые человек, томясь от ожиданья,Целует очи своего страданья!

Венера, кровью окропляет мирБезумья христианского потир.Вот сердце жениха — как уголь раскаленный.Горящий куст! Костер живой!Склонись теперь над чашей золотой,Чтоб наполнять ее любовью исступленной!

Безумна плоть, душа на крест готова,Все существо надеждой зажжено,Но здесь ему не сужденоНайти последнее решающее слово!

Ну что же, плачь с улыбкой на устах,Сливая с нежностью благочестивый страх,И бормочи молитвенно и сладко,Чтоб, загорясь пророческим огнем,Душа твоя, как белая облаткаПричастья, — стала божеством!

Оденься в белое, иди встречать Христа.Венера, вот его властительные руки!Пускай от власяниц, гвоздей, камнейИ жестче телу будет и больней!Пускай сменяются слепой восторг и муки!О, стены — саваны монастырей-могил!Их смерть упрямая воздвигла беспощадно,Чтоб трепет заглушить и крики жизни жадной.О, пытки долгие, что выпьют кровь из жилПод ненавидящей луной в ночи ужасной!Открытых ран твоих уста томятся страстно —Их огненной тоски никто не утолил!

Оденься в белое и до конца влачиЯрмо своей любви, хотя уже лучиКругом, и сумрак отступил,И закатилась, отблисталаЗвезда, что некогда над Вифлеемом встала.

Теруань де Мерикур

Перевод Н. Рыковой

{20}Год революции кровавой и суровой.Венера, в красное оденься. Вот багровыйЗакат, и бегство королей,И эшафот — скала среди зыбейНародной ярости, гудящей все грозней.

Стань роковой и гневной Теруанью,Будь яснооким разумом восстанья,Как святостью была и негою влюбленной.Всем отдаешься ты душой смятенной,Когда-то кроткой, ныне огневой,Становишься для нас то голосом живойЛюбви, то к милосердию призывом,То к справедливости святой.Сквозь кровь и хмель, восторг и слезы — голос твой,Орлиный крик, ликующий прибой,Горячей окрылен мечтойИ жертвенным порывом.

Весь город — в буре, в яром клокотанье,Но ненависть его — как чистое сиянье.Вот молний-воль в умах внезапный блеск,Вот руки подняты, в них молоты и пики,Но юных соков полон этот лес.В народах говорит какой-то гром великий,Их голосом гремит и им кует мечи.Надменности богов ревнивые лучиУже не страшны тем, кто здесь услышал зовГрядущих, братством радостных веков,Когда на скипетрах, как на стеблях усталых,Увянет цвет гордынь и цвет пороков алых.

Венера, будь отныне торжествомНад всякой смертью, будь ее грозой, потопом,Пролей свой жар и юность толпам,Отдайся им и будь, как прежде, божеством!Пусть в их мозгу, едва проснувшемся, в жестокоКарающих руках кипит седого рокаВзбодрившаяся кровь; пусть убивают нынеВо имя будущего чаемой святыни,Чтоб эти голоса нестройно, хрипло пелиУ мира нового багряной колыбели.

Венера, из глубин твоей души и телаПускай в отваге этой грозовойЛюбовь поднимется и овладеет смелоВысоким разумом. Люби весь род людской,Что рвется к счастью с гневом и тоской.Мы все зовем тебя. Будь нашей — не с богами,Не в гордых небесах и не у ног ХристаПростертая, но стой, прекрасна и проста,О мать людей, стой тут же, рядом с нами.

Трибун

Перевод В. Брюсова

Как мощных вязов грубые стволы,Что деды берегли на площади соборной,Стоит он между нас, надменный и упорный,В себе связав безвестных сил узлы.

Ребенком вырос он на темных тротуарахПредместья темного, изъеденного злом,Где каждый, затаив проклятья, был рабомИ жил, как под замком, в тюрьме укладов старых,

В тяжелом воздухе мертвящего труда,Меж лбов нахмуренных и спин, согбенных долей,Где каждый день за стол садилась и нужда…Все это — с коих пор! и это все — доколе!

И вдруг — его прыжок в шумящий мир борьбы,Когда народ, сломав преграды вековыеИ кулаки подняв на темный лик судьбы,Брал приступом фасады золотые,И, с гневом смешанный, шел дождь камней,Гася по окнам отблески огнейИ словно золотом усыпав мостовые!

И речь его, похожая на кровь,На связку стрел, разрозненных нещадно,И гнев его, и ярость, и любовь,То вместе слитые, то вьющиеся жадноВокруг его идей!

И мысль его, неистово живая,Вся огневая,Вся слитая из воли и страстей!И жест его, подобный вихрю бури,В сердца бросающий мечты,Как сев кровавый с высоты,Как благодатный дождь с лазури!

И стал он королем торжественных безумий.Всходил и всходит он все выше, все вперед,И мощь его растет, среди восторгов, в шуме,И сам забыл он, где ее исход!Весь мир как будто ждал, что встанет он; согласноТрепещут все сердца с его улыбкой властной;Он — ужас, гибель, злоба, смерть и кровь;Он — мир, порядок, сила и любовь!В нем тайна воли одинокой,Кующей молоты великих дел, —И, полон гордости, что знают дети рока,Он кровью вечности ее запечатлел.

И вот он у столба распутья мирового,Где старые пути иным рассечены,Которым ринутся искатели иногоК блистательной заре неведомой весны!Он тем уже велик, что отдается страсти,Не думая, всей девственной душой,Что сам не знает он своей последней властиИ молний, вверенных ему судьбой!Да, он — загадка весь, с ненайденным решеньем,И с головы до ног он погружен в народ,Что, целен и упрям, живет его движеньемИ с ним умрет.

И пусть, свершив свой путь, пройдя, подобно грому,Исчезнет он с земли в день празднеств иль стыда,И пусть шумит за ним иль слава, иль вражда,Пусть новый час принадлежит другому!Не до конца его друзья пошлиНа пламенный призыв пророческого слова.И если он исчез, то чтоб вернуться снова!Его душа была в грядущем, там, вдали,В просторах моря золотого.Отлив, пришедший в свой черед,Ее на дне не погребет!Его былая мощь сверкает в океане,Как искр бессчетность на волнах,И в плоть и кровь вошел огонь его мечтаний,И истины его — теперь во всех сердцах!

Банкир