Историчка - Маргарита Графова

горячими губами ее тонких обескровленных губ. В тридцать лет Елена Алексеевна впервые ощутила вкус поцелуя. Сначала бедняжка растерялась, потом же ласково погладила Гию Арчиловича по волосам, исполнив свою давнюю мечту, всего каких-то пару минут назад казавшуюся недосягаемой.

– Давай встретим этот Новый год вместе! ― тихо произнес красавец-грузин, оторвавшись от губ Соколовой.

– А как же родители? ― прошептала учительница.

– Они уезжают на дачу.

И Гия Арчилович крепко прижал к груди коллегу, молниеносно переведенную в статус возлюбленной.

Впервые за тридцать лет Елена Алексеевна встречала Новый год вне дома. Семейство Соколовых всю жизнь отмечало самый долгожданный праздник по стандартной программе: утром из румынского плена освобождались и тщательно отмывались от скопившейся за двенадцать месяцев пыли хрустальные бокалы, нарезались салаты, а в стареньком духовом шкафу запекались куриные ножки с ломтиками картошки. Ровно в шесть часов семья садилась за праздничный стол. Отец открывал шампанское, разливал напиток по бокалам и произносил торжественную речь под монотонное ворчание супруги. Затем приходил черед его жены. Последние десять лет Соколова-старшая на всех семейных застольях поднимала один единственный тост ― “За замужество дочери!”. После поздравления президента старики выключали телевизор и ложились спать, поэтому историчке приходилось продолжать празднование в одиночку. Женщина сидела в своей комнате, доедая оливье и стараясь не шуметь, чтобы не разбудить родителей.

Во избежание очередного скандала, Елена Алексеевна сказала матери, что приглашена в гости к Ольге Ивановне, которую предупредила заранее. За три дня до праздника Соколова прошлась по магазинам и потратила половину зарплаты на платье из голубого атласа и простенькое ожерелье.

В назначенный день женщина накрутила свои короткие волосы на бигуди и накрасила глаза ярко-голубыми тенями.

– Ишь, вырядилась, как на панель! ― проходя мимо дочери, прихорашивающейся перед зеркалом, бросила мать.

В другое время Елену Алексеевну задели бы слова родительницы, но сейчас все ее мысли занимал красавец Гия. Впереди их ожидала сказочная новогодняя ночь, одна на двоих.

Стрелки часов показали шесть. Учительница поспешила на автобусную остановку. Через сорок минут она стояла перед добротной панельной новостройкой. Женщина вошла в подъезд и поднялась на лифте на седьмой этаж. Потратив несколько секунд на бесполезную борьбу с волнением, она позвонила в дверь. Не заставляя себя долго ждать, на пороге появился Гия Арчилович. В шелковой черной рубашке и модных обтягивающих джинсах он был еще прекраснее, чем в строгом учительском пиджаке и идеально отглаженных брюках. Елене Алексеевне даже стало стыдно за те мысли, что родились в ее голове при взгляде на красавца-грузина. Позволив себе неожиданную смелость, женщина заключила любимого в объятия.

Учительница никогда не видела столь щедрого новогоднего стола: лучшие грузинские блюда, о которых она знала только из журналов и кулинарных телепередач, чередовались с угощениями, традиционными для русского застолья. Но еда интересовала женщину в последнюю очередь: Елена Алексеевна думала только о своем возлюбленном.

Квартира, где проживал Гия Арчилович с родителями, не шла ни в какое сравнение с обителью Соколовых. Три просторные светлые комнаты разделял огромный коридор. Стены его украшали картины, изображающие великолепные пейзажи Грузии: заснеженные горные вершины, цветущие виноградники и прозрачные озера. Мебель в квартире была абсолютно новой, и Елена Алексеевна даже боялась к ней прикасаться. Еле уловимый запах обойного клея свидетельствовал о свежем ремонте. Обстановка жилища говорила если не о богатстве, то уж точно о достатке своих хозяев.

Часы пробили полночь. Гия Арчилович поднял бокал с шампанским:

– За уходящий год, подаривший мне тебя, и за будущий, где мы будем вместе!

Елена Алексеевна разрыдалась.

– Ме шен миквархар! ― выпалила женщина, когда учитель музыки нежно обнял ее, чтобы успокоить. Никогда в жизни она не была так счастлива. То, о чем бедная историчка даже не могла мечтать каких-то пару недель назад, свершилось! Судьба положила ее, некрасивую, нестройную, неуклюжую, в объятия прекраснейшего из мужчин. Женщина все сильнее прижималась к любимому, словно боялась, что перед ней призрак, который вот-вот исчезнет.

Гия Арчилович тем временем медленно расстегивал молнию на платье учительницы. Елена Алексеевна не сразу поняла, что осталась практически раздетой. Осознав этот факт, она громко воскликнула:

– Гия, что ты делаешь?

Вопрос женщины поставил грузина в тупик. При этом учитель не отложил свое занятие, и через несколько секунд платье, соскользнув с широких плеч Соколовой, упало на пол. Бедняжка в ужасе оттолкнула ничего не понимающего Гию.

Елена Алексеевна стояла посреди комнаты, стыдливо прикрыв руками грудь, спрятанную в дешевый бюстгальтер, порядком выцветший от многочисленных стирок. Гия Арчилович обвел глазами округлые бедра исторички, покрытые слоем целлюлита, и свисающий живот, присущий, скорее, счастливой многодетной матери, нежели ни разу не рожавшей молодой женщине. Но больше всего грузина удивили трусы. Огромные бесформенные трусы, сшитые из дешевого футболочного материала. Будучи белыми от рождения, они немного пожелтели в процессе продолжительной носки, а изначально красные узоры приобрели бледно-морковный цвет. Подобный предмет женского гардероба молодой человек видел лишь в глубоком детстве, когда тетя Нина, соседка по коммунальной квартире, развешивала свежевыстиранное белье на веревке, протянутой вдоль узкого общего коридора.

– Лена, что с тобой? ― спросил Гия, когда дар речи к нему все же вернулся. ― Ты ведешь себя, как пятнадцатилетняя девочка.

– Но ведь ты… ― Елена Алексеевна не могла подобрать слов. ―– Ты меня почти раздел.

– Да, а как еще люди занимаются сексом? В одежде?

– Сексом?! ― переспросила испуганная Соколова.

– Ну да, а что тебя смущает в этом слове? ― спросил все еще ничего не понимающий учитель музыки.

– Но я… Я никогда им не занималась.

Елена Алексеевна покраснела и опустила голову, чтобы возлюбленный не увидел, как горят ее щеки от стыда. Гия же подошел к женщине, взял за подбородок и доверчиво заглянул в глаза:

– Тогда разреши мне быть первым…

У Елены Соколовой началась новая жизнь. Молодые решили не скрывать свои чувства, к плохо замаскированной зависти старшеклассниц и недоумению коллег. Разумеется, преподавательский состав школы №8 считал неказистую историчку недостойной учителя музыки. Исключением стала лишь Ольга Ивановна, радующаяся за Елену Алексеевну, словно та была ее родной дочерью. Не одобряла отношений и Соколова-старшая, не забывая постоянно подкалывать дочь тем, что Гия вскоре найдет себе молодую и красивую девушку, ибо невзрачная старая дева ему не пара.

В начале апреля Елена Алексеевна, как обычно, вела урок в 11 «Б». Неожиданно раздался стук в дверь, мгновение спустя на пороге появилась завуч в сопровождении прелестного юного создания. Невысокая хрупкая девушка робко смотрела на учеников огромными голубыми глазами. Длинные светлые волосы, мягкие, словно лен, были собраны на затылке красавицы в пышный хвост.

– Ребята, познакомьтесь, ― торжественно заявила Ольга Ивановна. ― Это Тихонова Василиса, ваша новая одноклассница. Вместе с родителями она переехала из Норильска и теперь будет учиться с вами. Я надеюсь, что вы сможете подружиться, тем более, впереди у вас экзамены и