Возвращение - Владимир Шатов

 Справа расположился «старший лейтенант». Слева подсела томная красотка.

 - Пить воду с лица можно! – невзначай подумал Григорий.

 Потом подошло ещё несколько «офицеров», в том числе из их штрафного. Чествовали гостя шампанским!

 - Ить как-никак однополчане! – растрогался он и подумал, - может здесь не все и воры?

 Но нет, на вид истые разбойники, особенно один, с бычьей шеей силача, всё поглядывал с подозрением на незнакомца, если не злобно, то очень настороженно и недоверчиво. Об этом он шепнул своему «офицеру». Бык перешёл к другому столу.

 - Отчего вы ходите в форме? – спросил он хозяина.

 - Для маскировки! – смеясь, ответил тот.

 - Вам же нельзя, вы же воры…

 «Офицер» сразу стал мрачным.

 - А я теперь не вор, а «сука»!

 - Как энто? – удивился бывший «зэк».

 - Всех наших кто воевал, - разъяснил ему старлей, - в лагерях и тюрьмах не считают больше за «бродяг»…

 - Почему?

 - Коронным ворам западло держать оружие в руках и убивать…

 - А вы как?

 Отчаянный разведчик снова заулыбался.

 - Наши как попадают на «зоны» режут воров почём зря, а те нас!

 … Несмотря на неординарную обстановку Григорий отдохнул отлично, расслабившись он даже рассказал собеседнику о своей проблеме.

 - Не могу никуда устроиться на работу.

 - Ты же «фронтовик»!

 - У меня 58-я статья…

 - Тогда понятно!

 После вечеринки его отвезли к Витебскому вокзалу, откуда до их с Юлей дома было рукой подать. «Старлей» ещё раз спросил о его решении.

 - Не могу! - он остался твёрд. – У меня молодая жена.

 - Тем более… Чем кормить будешь?

 - Устроюсь как-нибудь…

 При расставании бывший штрафник сунул ему какую-то бумажку с номером телефона. Григорий развернул её и с удивлением спросил:

 - Для чего она мне?

 - Завтра позвони… Скажешь от «Жиги».

 - Ну?

 - Тот мужичок кое-чем мне обязан, поможет тебе с работой…

 - А вдруг я окажусь «предателем» и сдам вашу «малину»?!

 - Исключено! – заржал довольный «уркаган». – Ты дороги не видел…

 - Точно, - легко согласился Григорий, - хучь убей меня, я не знаю, куда меня возили на машине. 

 Они разошлись по-товарищески.

 - Тебя никто в Питере пальцем не тронет. – Пообещал «липовый» старший лейтенант. - При встречах с нашими сообщи: «Старшой штрафного батальона!»

  Только дома до Григория дошло, что он гостевал в одной из многочисленных банд, наводивших ужас на многие центральные города.

 - Настоящий разгул бандитизма. – Сетовали испуганные обыватели.

 - Куда только власти смотрят?

 Тогда в Ленинграде офицеров раздевали и грабили даже днём, отбирая документы, награды, вплоть до Золотых Звёзд Героев Советского Союза.

 - Подойдут, нож к горлу приставят и разденут. – Страшные истории обрастали подробностями как дно корабля ракушками.

 Григория такие опасения больше не волновали. Тем более по протекции «Жиги» он, наконец, устроился на прибыльную работу на централизованных продовольственных складах.

 - Как сыр в масле будешь кататься! – сказал дёрганый мужичок и оказался прав.

 Через несколько лет Шелехов случайно узнал, что в ноябре того года когда он встретился с бывшими штрафниками правоохранительные органы разгромили их банду.

 - Бандиты наметили, - рассказал ему знакомый милиционер, - в один день ограбить все сберкассы в городе. Но кто-то их, видимо, застукал. Главарей в числе двенадцати решили было вешать на «марсовом поле». Однако в последние минуты виселицы убрали и, увезя бандитов в казематы, расстреляли.

 - Вешают только изменников Родины, как бывшего генерала Власова… - Огорчившись, сказал Григорий, - а они за неё честно воевали!

Глава 15

Двадцатилетний Кирилл Плотников, студент четвёртого курса первого медицинского института, благодаря счастливому случаю устроился сезонным санитаром. Подмосковному военному госпиталю, переоборудованному под «Дом инвалида», срочно требовались работники, а Кириллу осеннее пальто.

 - Повезло мне необыкновенно! - он обсуждал заманчивые перспективы с друзьями-однокурсниками.

 - Как туда попал? – спросил Витя Лапин.

 Плотников не стал рассказывать, что случаю сильно помогла инициатива его энергичной матери и её медицинские связи. Она прошла всю войну военным хирургом и знала огромное количество нужных людей.

 - Условия предложили райские! – одновременно радовался и недоумевал Кирилл. - Главврач обещал устроить проживание прямо на территории, ездить в Москву не надо.

 - Не может быть!

 - Зарплата приличная, питание по высшему разряду.

 - А чё тогда им санитары нужны? – удивился Витька, худой и занудливый очкарик. - На таких условиях там очередь из желающих должна стоять…

 - Хрен поймёшь, – пожал костлявыми плечами Плотников, - может недавно открылись?

 - В любом случае раз пообещал, ехать надо!

 - Конечно! – повеселел Кирилл. - Там говорят места знатные, старая графская усадьба… Парк, пруд и всё такое! Считай, в санатории лето проведу!

 После ускоренной сдачи летней сессии, в первых числах июня 1953 года Кирилл тихоходной электричкой отправился к месту работы. Ехать предстояло часа два, убаюканный шелестом мелкого дождя за грязным окном Плотников заснул. Ему приснился отец в тот день и час когда он уходил на фронт. Девятилетний Кирюша тогда мешком повис у отца на шее, словно понимая, что видит его в последний раз.

 - Нас извлекут из-под обломков, поднимут на руки каркас! – раздалось громкое и фальшивое пение под самым ухом спящего. - И залпы башенных орудий, в последний путь проводят нас!

 - Кто так фальшивит? - Кирилл недовольно открыл глаза, чтобы посмотреть на мешавшего отдыхать певца.

 Он всегда после навязчивых снов об отце просыпался не в духе, никак не мог его забыть. Перед деревянной скамейкой, на которой сидел Плотников, стоял одноногий инвалид и тянул жалобную песню о танкистах.

 - Граждане подайте герою Курской битвы, – канючил он, увидев проснувшегося пассажира. - Я за вас кровь проливал…

 - Иди с Богом! – возмутилась тучная соседка. - Знаем, где ты ногу потерял, выпрыгивал на ходу с трамвая и угодил под колёса!

 Молодой ещё мужчина смутился, и быстро перебирая костылями, прошёл в другой конец вагона. Вскоре оттуда раздалось протяжное пение. Женщина повернулась к Кириллу и со злостью сказала:

 - Житья от попрошаек не стало. – Она искала поддержки у окружающих. - После войны их развелось немеряно, каждый второй герой…

 - Я слыхал, - вступил в разговор коренастый мужчина напротив, - по поездам милиция всех певцов собирает и отправляет в лагеря.

 - Брехня! – авторитетно заявил бодрый старичок, сидевший через проход. - Не в лагеря, а в специальные учреждения. Там за ними государство досматривает, всё же страну защищали.

 - Вот и ладненько, – подвела итог дискуссии соседка Кирилла и, вытащив кошёлку с провизией, принялась закусывать варёным яичком. - Лишь бы они людям не мешали…

 - Точно!

 - Так и есть…

 Кирилл снова закрыл глаза, притворился спящим. Он не мог сформировать собственного мнения на взволновавший всех вопрос. Ему было жалко инвалида, но высказаться против общего мнения он остерёгся.

 - Действительно, – подумал он, соглашаясь с общим мнением. - Мало ли где калека мог потерять ногу?.. Если всем подавать, себе ничего не останется!

 На следующей остановке Плотников вышел и, перейдя небольшое поле, подошёл к обнесённому высоким забором поместью. Седой охранник, недоверчиво глядя на подозрительного студента-хлюпика, отвёл к пожилому главврачу. Тот сразу направил Кирилла в отдел кадров и через два часа оформленный по всей форме практикант перенимал опыт работы у старшего санитара.

 - Работа простая, - сказал Акимыч.

 Так санитар велел себя называть.

 - Главное к ним жалость иметь, – приговаривал он, обходя с новичком мрачные палаты. - Солдаты всё ж таки...

 В первые дни работы Плотникову стало понятно, почему персонал здесь долго не задерживался. С бытовыми условиями всё оказалось даже лучше чем предполагалось. Он жил вдвоём с флегматичным поваром в уютной комнате каменного флигеля, но один вид пациентов мгновенно лишал людей душевного равновесия.

 - Как они могут жить? - каких только калек не увидел там Кирилл.

 Кто без руки, кто без ног, без глаз и со срезанным, слепым осколком снаряда, лицом. В палатах плотно висел тяжёлый дух лекарств, пота и отчаянья, собранных вместе обречённых на смерть людей.

 - Господи! – ужасался про себя впечатлительный юноша. - Неужели в таком состоянии можно жить, надеяться на лучшее, пить водку, наконец?

 Надолго в спецучреждении из персонала никто не задерживался. Лишь Акимыч работал здесь несколько лет. Казалось, к его огромной костистой фигуре привыкли не только обитатели больницы, но и здания, деревья и птицы. С утра до вечера он неутомимо переворачивал лежачих, вывозил на свежий воздух неходячих и менял повязки на бесчисленных гноящихся ранах. Извиняющим тоном говорил старший санитар в короткие минуты перекуров: