Возвращение - Владимир Шатов

 - Подумаешь, - протянул равнодушный к чтению Милов, - лучше бы нашёл буханку хлеба…

 Как человек, который уже успел махнуть на себя рукой, но которому удалось выжить, Иоганн жадно набросился на книги. Он прочитал вначале всего Гейне, а потом принялся за Жан Пола.

 - О нём я даже в школе ничего не слышал.

 - Значит писатель так себе…

 Хотя он ещё чувствовал боль, переворачивая страницы, со временем забыл всё происходящее вокруг. Книги обволакивали его словно пальто, ограждавшее от внешнего мира. По мере того, как он читал, то чувствовал прирост новых сил, прогонявших прочь последствия травмы.

 - Даже с наступлением темноты я не могу оторваться от книги.

 - Смотри, посадишь глаза…

 Иоганну словно кто-то снял завесу отсутствия ясности, и движущие силы общественных конфликтов приобрели стройное понимание.

 - Как слепы мы были! – удивлялся бывший солдат.

 Всё то, во что он до сих пор верил, было разрушено. Иоганн начал понимать, что с этим новым восприятием связана новая надежда, не ограниченная лишь мечтой о возвращении домой. Это была надежда на новую жизнь, в которой будет место самосознанию и уважению человека.

  - Майер, тебя вызывают на комиссию. – Сказал подошедший санитар.

 Её задачей был отбор больных пленных для дальнейшей отправки для лечения в Москву.

 - Оттуда ты поедешь домой! - пообещал ему знакомый врач.

 - Я не верю…

 Через несколько дней, в конце июля 1946 года, Иоганн уехал на открытом грузовике вместе с несколькими военнопленными, как всегда стоя и тесно прижавшись, друг к другу, в направлении Москвы.

 - Лишь бы никогда не вернуться назад!

 Несколько дней он провёл в  центральном госпитале для военнопленных под присмотром немецких врачей. На следующий день Майер сел в товарный вагон, выложенный изнутри свежей соломой.

 - Этот длинный поезд должен доставить меня в Германию. – Молил он Бога, в которого почти не верил.

 Во время остановки в чистом поле их обогнал по соседней колее грузовой состав. Иоганн узнал двухметровые стволы берёз, те самые стволы, которые они массово валили в лагере. Брёвна были предназначены для топки локомотива. Седовласый капитан, сидящий рядом с ним присвистнул:

 - Вот для чего они применяются...

 - Как символично без остатка сжигать труд и жизни тысяч людей в паровозных топках. 

 8 августа поезд прибыл на сборочный пункт Гроненфельде возле Франкфурта-на-Одере. Иоганн получил документы об освобождении и направился домой. Через три дня похудевший на 90 фунтов, но новый свободный человек Иоганн Майер, после пяти лет войны и плена вошёл в дом своих родителей.

 Летом 1944 года американские войска вошли в немецкий город, где работала угнанная в Германию Мария Сафонова. В день её официального освобождения - 15 августа 1944 года, Мария должна была покинуть семью своих бывший хозяев и появиться с вещами в гражданский госпиталь, куда её, как и многих остальных остарбайтеров, призвали работать, так как война ещё не была окончена.

 - Просто сменим одних хозяев на других…

 При госпиталя, куда были помещены бывшие заключённые лагерей, и раненные с фронта, была лечебницу, в которую и были расквартированы на проживание освобождённые из неволи сиделки и медсёстры.

 - Война закончена! – сообщила Маше разбитная «товарка», которая якшалась с американцами.

 - Значит, поедем домой.

 … Пока лидеры всех вовлечённых в войну сторон съезжались на подписание всех официальных документов о капитуляции Германии, жизнь Марии, да и вообще городка Биелефильда, особо не изменилась. Когда все бумаги были подписаны и все решения утверждены, началось распределение бывший заключённых в "фильтрационные лагеря" для отправки по своим странам.

 - Да ерунда! – отмахивалась Сафонова от предостережений бывших хозяев.

 - Ты подумай…

 Мария всё также приходила в гости к Шуманам, делилась новостями, к тому времени, она уже довольно сносно научилась разговаривать по-немецки.

 - Быть того не может, что нас обвинят… Не по своей же воли мы здеся оказались!  

 Герр Шуман прослышал о плохом отношении к бывшим узникам в советских фильтрационных лагерях и пытался образумить воспитанницу. Но Мария не верила:

 - Да что вы такое говорите!

 - Поверь мне…

 - Что же наши своих же будут и винить в том, в чём они не виноваты?

 - Мне говорили…

 - Это полный абсурд!

 Шуманы всё лето провели в уговорах Маши остаться в Германии с ними:

 - Мария, ты для нас как дочь, останься с нами.

 Сафонова - ни в какую...

 - Возьми хотя бы от нас вещей на память.

 Вскоре она официально закончила свою работу в качестве сиделки в госпитале и села на поезд, доставивший её в фильтрационный лагерь. Багаж составляли объёмные баулы с платьями, верхней одеждой и обувью.

 - Ты что, с заработков едешь? – с подозрение спрашивали худые и раздетые спутницы.

 Маша даже тащила с собой красивое эмалированное ведро и блестящий медный таз.

 - Хозяева подарили! – односложно отвечала она, испытывая одни неприятности от подарков.

 За вещами приходилось следить, не смыкая глаз, народ в пересыльном лагере собрался разный. Там они прожила почти 4 месяца, и всё время их ежедневно мучили вопросами:

 - Почему выехал?

 - Угнали!

 - Почему работал на немцев?

 - Заставили.

 - Почему не предпринял попытку к побегу?

 - Куда бежать?

 - Почему не предпочёл покончить с жизнью, чем сдаться врагам?

 На такой вопрос ни у кого не было ответов. Но появился страх и обида за непонимание в том, какой ад они пережили в концлагерях.

 … Однажды когда Мария дремала на своих нарах, сквозь вату сна прорвался вопрос:

 - Кто-то знает Марию Сафонову?

 Виновница интереса приподнялась на локтях и недовольно спросила:

 - Кому я там понадобилась?

 К ней на второй ярус деревянных нар поднялась хрупкая симпатичная девушка, лет семнадцати на вид и смущённо сказала:

 - Я знакомая твоего брата Николая. Меня зовут Саша Шелехова.

 - Где ты его видела?

 - Он освобождал меня из концлагеря…

 - Как он?

 - Симпатичный!

 Девушки быстро подружились. Санька подробно рассказала ей свою незавидную историю. Маша – свою. Они настолько сблизились, что почти всё время проводили вместе.

 - Глупая ты Сашка, - укоряла подругу спустя месяц более опытная Сафонова, - завела бы себе «мужа» и не парилась бы…

 - Как можно! – ужасалась Саша и сильно краснела.

 Дело в том, что пересыльный лагерь, куда они попали, оказался смешанного типа. Изголодавшие за много лет от женского общества молодые мужчины не давали прохода девушкам.

 - Немцы за этим делом строго следили, - вздохнула Саша, а нашим всё равно…

 Дошло до того что организованные группы бывших работников похищали зазевавшихся девушек и затащив в свой барак коллективно насиловали всю ночь. Особенно свирепствовали выходцы из азиатских республик.

 - Я вот даю только Андрею, и он меня от всех защищает! – похвасталась ей Машка.

 - Глупости это…

 Действительно, спастись от приставаний можно было только одним способом. Парень и девушка всенародно объявляли об отношениях и становились временными мужем и женой. Так Сафонова нашла кареглазого Андрея и даже мечтала увезти его к себе на родину.

 - Я так делать не буду, - отрезала Сашка и покраснела.

 Она не могла признаться подруге, что, не смотря на войну и лагеря, смогла не потерять не только гордость, но и девственность.

 - Ну и дура!.. Смотри, как бы не пожалеть!

 Пророчество подружки исполнилось на удивление скоро. В начале осени Саша поздно вечером возвращалась с очередного допроса. Внезапно ей набросили на голову мешок из-под муки и куда-то потащили. Шелехова отчаянно сопротивлялась, но ничего не смогла сделать с десятком жадных и сильных рук.

 - Мамочка! – шептала она на протяжении этой бесконечной ночи.

 Утром парни которые даже не говорили по-русски выбросили её за дверь барака и она, шатаясь еле добралась до своего места.

 - Господи! – крикнула при виде неё Мария.

 Она сразу всё поняла и принялась хлопотать над измождённой подругой.

 - Они же советские люди! – заплакала Саша и спросила: – Как так можно?

 Самое страшное выяснилось через неделю. Александра к своему ужасу поняла что забеременела.

 - Что мне делать? – спрашивала она совета у опытной Сафоновой.

 - Поехали со мной. – Предложила та, к этому времени её быстроглазый Андрей успешно нашёл новую «жену».

 - Что я у вас делать буду?

 - То же что и все, - парировала невозмутимая Машка, - работать в колхозе… С голода не умрёшь.

 - А ребёнок?

 - Родишь, а там посмотрим…

 - Чего смотреть?

 - Вдруг получится узкоглазым, а соседи тебя засмеют.