Холод и яд - Виктория Грач

плечами, сменив алкоголь на сигарету. Пальцы его слушались отчего-то плохо, соскальзывали с зажигалки. Артём, предусмотрительно отставив бутылку в сторону, присел рядом с другом на корточки.

– Ита-ак…

– Меня назвали ничтожеством, – Фил выпустил в воздух кольцо дыма и долго смотрел, как оно тает. – Сказали, что такой сын, как я, никому не сдался, и что из Ритки вышел бы лучший сын, чем из меня.

Артём болезненно поморщился. Тема двоюродной сестры всегда была для Фила особенно острой, потому как Рита Шаховская была умница, красавица, спортсменка, комсомолка, зожница и олимпиадница. На её фоне даже такая умная, серьёзная и ответственная девчонка, не лишённая зазнайства, как Варя Ветрова, становилась закомплексованной серой мышкой. Что уж говорить о Филе, которого с ней сравнивали сто раз на дню?

– Что опять случилось? Из-за драки позавчерашней? Из-за возни в столовке? Из-за беготни от ППС?..

Артём припоминал все их крупные грешки за последний месяц, но Фил на каждый отрицательно мотал головой, кривя губы в болезненной усмешке всё сильнее и сильнее. Когда у Артёма кончились идеи, Фил выпустил в воздух мощную струю дыма и хрипло рассмеялся:

– Просто я родился Филом. Просто меня не воспитали. А я виноват, – закусив щёку, задумчиво потёр шрам на ладони, мотнул головой. – Честно, Артемон, я даже сделать ничего не успел. Просто Нинка, чтоб её! Как у малолетки какого-то, мать в школу вызвала. Дрянь.

– Фил.

– Что «Фил»? – закатил глаза друг. – Если ты у неё любимчик, это не значит… Не значит… Вообще ничего это не значит, короче! Я ж нормально отношусь ко всему? – Артём кивнул, Фил кивнул в ответ. – А она, вместо того чтоб поговорить, жа-алуется. Мы б притёрлись, если б она матери не трындела про то, какой я троечник, неудачник и что взяли меня в этот лицей чудом и по ошибке.

– Фил, – Артём накрыл плечо друга ладонью и легонько сжал. – Оценки ведь не главное.

Фил рвано и болезненно прыснул, а потом выбросил недокуренную сигарету в окно:

– Ты матери моей это скажи!

Артём сочувственно вздохнул. А Фил продолжил карикатурно-писклявым голосом:

– Вот я ушла из девятого класса, пришлось мне официанткой работать. Потом отучилась в техникуме. Готовила. Повезло, что папа твой на моё коронное блюдо попал. А вот ты живёшь на всём готовом, так ещё и плевать на нас хотел.

Фил часто рассказывал, как его поносит мать, как она хочет видеть сына-отличника, который может хоть что-то сделать руками. И Артёму казалось, что жизнь друга – проклятый день сурка. Фил красноречиво обрисовал, как в воспитательную беседу вмешался отец, и внутри Артёма всколыхнулся гнев:

– Они не правы. Они же тебя воспитали… Таким. Они ж тебя контролировали. Это не мы с отцом. Два дерева по разные стороны дороги, блин!

– Не-а, – мотнул головой Фил. – Они считают, что я сам во всём виноват. А отец… – Фил провёл ладонью по лицу и буднично отмахнулся: – Забей, Артемон.

– Не могу, – пришла очередь Артёма нервно приподнимать уголки губ и мотать головой. – Мы волновались.

– Мы? – Фил многозначительно приподнял бровь и пьяно расплылся в улыбке. – Это то, о чём я думаю?

– Зависит от твоей испорченности, – буркнул Артём, внимательно глядя на друга.

Кажется, алкоголь начинал брать своё, и друг постепенно терял здравомыслие, тонул в пучине одних лишь неуправляемых эмоций. Артём рассерженно схватил бутылку и со всей злобой, переполнявшей его ото всей этой паршивой ситуации, запустил ею в стену. По бетону потекли коричневые разводы. Фил дёрнулся и криво осклабился:

– Может, ты и прав. Ты вот про Варю тут сказал. Вот кому повезло. У неё хоть батя и шишка, а её не шпыняет. Он не картинку из неё растит, а человека. А мама её… Нереальная женщина.

– Да, – усмехнулся Артём, – Яна классная.

– Варьку любят. Хоть она иногда и такую ерунду творит. – Артём укоризненно ткнул Фила локтем под рёбра, и тот сдавленно ойкнул. – Ну честно.

– Честно-честно, – монотонно выдохнул Артём.

Фил, в общем-то, не то чтобы и не был прав. Варю действительно родители обожали, едва ли не на руках носили, от того у неё всегда были достаточно романтические представления о жизни. От того Варька всегда казалась такой воздушной и неестественной в их компашке. Но без неё Артём не представлял своей жизни. «Да и Фил, – Артём многозначительно покосился на продолжающего разглагольствовать о Варином счастье друга. – Похоже, тоже к ней привык. А всё возбухал: как можно дружить с девчонками, да ещё и с такими… У них же ветер в голове».

– Она просто не понимает своей радости. Ей можно быть со своими взглядами на жизнь и своими путями. А мне… – Фил рассмеялся и вдруг посмотрел на Артёма пугающе холодно и трезво: – Я для них игрушка или собачка дрессированная. Как так: не захотел ходить на скрипку! Это же интеллигенция! Как так: учишься на «четыре»? Ты же Шаховской. Я ненавижу себя, Артемон. Потому что я в своей семье никто и звать меня никак. Я всё удивляюсь, как отец меня с балкона не выкинул. Ну, типа, неугодный ребёнок. Вис из Спарта, млять.

Артём резво подскочил и легонько встряхнул друга за плечи:

– Это не смешно, Фил.

– А мне смешно, – Фил скривился, – так смешно, Артемон, что сдохнуть хочется.

Артём прикрыл глаза и, набрав в грудь побольше воздуха, принялся медленно считать до десяти. Чтобы не огреть друга оплеухой. В другой момент можно было бы, но не сейчас: Фил и в трезвом состоянии чрезвычайно вспыльчив, а с обнажёнными эмоциями – так вообще вспыхнет, как бензином облитый. Досчитав до десяти, Артём раскрыл глаза и медленно потянул друга на себя. Фил поднялся и даже умудрился встать на удивление твёрдо, так что невольно закрались сомнения, действительно ли друг пьян от коньяка.

– Фил, ты тот, кто ты есть. И мне ты нравишься таким. Живи, как жил. В конце концов, мы все гости в родительском доме.

– Кроме Вари, – фыркнул Фил.

Артём утомлённо закатил глаза:

– Вот далась тебе Варя…

– Не-а. Не даётся! – Фил не смог больше держаться и громко рассмеялся.

Глядя на него, Артём рассмеялся тоже и обречённо покачал головой: Фил неисправим. С ним чрезвычайно сложно говорить серьёзно, но от этого лишь интересней. Артём отвесил другу беззлобный подзатыльник, а Фил несильно пихнул его в ответ и, устало привалившись к стене, сполз обратно. Артём осуждающе нахмурился:

– И как ты теперь пойдёшь домой?

– Не пойду, – зевнул Фил, – да пошли они все.

Артём с тяжёлым вздохом подобрал рюкзак Фила, схватил его за руку и рванул на себя. Фил