Холод и яд - Виктория Грач
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Но всё равно: не смешно.
– Смешно! – обаятельно оскалился Фил. – Ты забавно пугаешься.
Варя закатила глаза и абсолютно серьёзно, по-взрослому, как и подобает девушке её воспитания и положения, показала Филу язык.
Они двинулись в школу. Дорога с Артёмом и дорога с Филом была, вроде бы, одинаковой. Те же ледяные накаты, мерцающие жёлто-оранжевым придорожные фонари, пугающие тёмные силуэты бродячих собак, беззвучно и стремительно рассекавших сугробы. Но было всё-таки что-то другое. Другие запахи и звуки как будто другие. Дорога, обычно тяготившая своей длительностью и утомительностью, теперь казалась чем-то лёгким и невероятно коротким.
Болтовня была тоже другой. С Артёмом Варя перешучивалась непринуждённо, без обид на пустом месте. С Филом шутить получалось тяжелее: он казался ей раскрытой рукописью Войнича. Вроде бы и читаемо, а вроде бы ничего не понятно. Варя боялась его обидеть. Впрочем, Фил тоже вёл себя осторожно и всё больше рассказывал забавных историй из своей жизни.
И к каждой истории, каждому вздоху и небрежной паузе в разговоре Варя непроизвольно прислушивалась, желая найти скрытый смысл. Подсказку, а чем же на самом деле Фил считает вчерашний вечер. Случайностью, глупостью, ошибкой, началом чего-то большего.
Не понимала. Фил говорил о слишком отстранённых вещах, словно желая запутать Варю:
– Я в началке был местным авторитетом. В моих закромах всегда были «Черепашки-ниндзя», но я любил обменивать карточки «Винкс»: за мной все девчонки бегали!
Варя расхохоталась:
– За мной тоже. – Наморщила нос и едко протянула: – Мальчи-ишки. – Бровь Фила небрежно дрогнула, выдавая заинтересованность. Варя пожала плечами: – Мне карточки «Черепашки-ниндзя» больше нравились просто. Красивей нарисованы. Во-от такая стопка была.
Она для наглядности раздвинула большой и указательный пальцы, но Фил небрежно перехватил её руку, скользнув пальцами по пушистым варежкам. С иронией качнул головой:
– Врёшь. Даж у меня столько не было! А меня, между прочим, тогда ещё мать баловала.
– А я ни единой копейки не потратила! У меня была супер-схема. Я обменивала разные нейтральные карточки на контроши или домашку, у меня всё равно все списывали. Это хоть не за «так». А потом эти карточки я обменивала на то, что мне нравится. На ре-едкие.
– Ну ты страте-ег…
Фил сперва рассмеялся, но вдруг замолчал, словно испуганный или обиженный. Его рука разжалась, отпуская Варину ладонь. Он остановился и посерьёзнел. Варя от неожиданности тоже замерла, как вкопанная и поёжилась. Фил так внимательно рассматривал её лицо, что невольно захотелось поправить волосы, смахнуть с бровей и ресниц иней. Почему-то не шевелилась. Стояла, засунув руки в карманы, а на языке так и крутился вопрос: «Что-то не так? Что-то случилось? Чего он хочет?»
– Ничего не изменилось, – вдруг выдохнул Фил. – Как ты с ментами вчера замутила. Как меня затащила к себе, готовить заставила…
Он расплывался в ностальгической улыбке, и от этого всё внутри разрывалось, готовое выплеснуться наружу безудержным, до боли в челюстях, смехом и любимыми песнями. Варя неловко улыбнулась в ответ, заправив под шапку короткую прядь. Наверное, со стороны это выглядело чрезвычайно глупо: стоят два одиннадцатиклассника и с широкими улыбками молчат.
И чувствуют.
Варе казалось, что внутри неё расцветала весна, пробуждалось тепло, и Фил, в последнее время нервный и дёрганный, как будто сиял. Удивительно, как много в них было скрыто тепла, которое даже жёсткий январский ветер не мог остудить. Казалось, это невероятное чувство способно охватить и задушить в объятиях целую землю.
Но самое удивительное, что они не краснели, не тянулись друг к другу за постоянными поцелуями, как показывали в фильмах и соцсетях.
Словно бы вчера и не было ничего.
Фил взъерошил волосы, решительно, жёстко, как будто жребий бросил, и резко махнул рукой:
– Слу-ушай… Может, в задницу эту школу? Сходим в кино, или в кафе посидим, м?
Фил очаровательно приподнял брови. Предложение звучало в высшей степени заманчиво и соблазнительно. Варя неопределённо мотнула головой и замялась. С одной стороны, да, в школу не очень хотелось: всё равно сейчас не только ей – всем, наверняка, будет не до учёбы. Из всех углов будет доноситься крысиное шуршание об Артёме, виновен он или нет. Варя будет морщиться, кидаться на одноклассников за честь друга, как львица за своих львят. Они рассорятся в пух и прах.
Фил воспользовался Вариной задумчивостью и мягко стащил её рюкзак. Его пальцы практически беззвучно щёлкнули перед лицом, выдёргивая из размышлений. Крадущимися шагами Фил заторопился в сторону, противоположную школе. Варя догнала его, кривя губы в болезненной улыбке:
– Эм-м… Н-ну… Не. Я не могу. – Выдохнула твёрже, хотя от этого не полегчало: – Нет.
– Ну Ва-арь, – Фил утомлённо ссутулился, – ну что тебе стоит прой… – шикнул, как будто ошпарился, затараторил, очевидно, старательно подбирая ругательству синоним: – Про… Про-про-прогулять школу.
– Ничего, – Варя обхватила лямку своего рюкзака, невзначай коснувшись обнажённого запястья Фила, – кроме репутации. Это самое важное, Фил. Для меня. Отдай. – Нерезко, но настойчиво рванула сумку на себя. Фил недовольно насупился, и Варя умилительно улыбнулась: – А вот насчёт кино или кафе – я не против. После школы.
На её слова Фил с едкой усмешкой кивнул и, так и не отпустив Варин рюкзак, решительно направился в сторону школы. Варе ничего не оставалось, как поторопиться за ним, вновь заводя диалог о ерунде.
Школьный день закружил ураганом, и Варя из последних сил умудрялась балансировать на хрупкой грани сознания и учёбы. В голове всё мешалось, нити мыслей путались и превращались в замысловатые узелки. То вдруг мысли об Артёме оказались разбиты нехорошим воспоминанием о недоделанной физике, после чего пришлось поторговаться с Виктором за домашку. То вдруг в конце самостоятельной по алгебре выстрелило воспоминание об Илье. Последнее задание сразу стало неважным, и всё красноречие устремилось на выпрашивание профиля Ильи Муромцева. Фил брыкался, рычал, отговаривал Варю от невероятно безумной и, с его точки зрения, бесполезной идеи. Но в конце концов просел и покорно скинул Варе ссылку на Муромцева.
Тетрадь для самостоятельных захлопнулась как будто сама собой. Варя озадачилась. Прикрываясь пеналом, она внимательно изучала Муромцевский профиль "ВКонтакте" и делала для себя заметки. Ничто не выдавало в нём маргинала, каким его рисовали парни. Вполне симпатичный, если не считать рыжины. Веснушчатый, с удивительно завораживающими тёмно-карими, как горький шоколад, глазами. В начале января, как и Тёме, исполнилось восемнадцать. Недавно отдыхал в Австралии, которую давно мечтал посетить. Слушал инструментал и металл. Фотографировался нечасто, но и
