Хищники - Анатолий Безуглов

– Слышите?– спросил он у следователя.

Дагурова прислушалась. Где-то недалеко резко, словно бранясь, кричала птица.

– Вот доносчица,– улыбнулся Осетров.– Галка… Кому-то знак подает: рядом лиса или другой хищник.

– А что, вы можете различать?

– Это ж просто,– как само собой разумеющееся ответил Нил.– Да вы сами послушайте: ругается, как человек… Что вас еще интересует?– вернулся он к прежней теме.

– О соболе… И учете.

– Между прочим, соболь любит не только животную пищу. До кедровых орехов тоже большой охотник. А у нас кедра слава богу – сами видите. Потому здесь и соболю раздолье.

– Странно. Кровожадный хищник – и вдруг орешки…

– Ничего удивительного. Ученые установили, что мозг и ядра кедрового ореха имеют в своем составе схожие вещества – липоиды, лецитин… Недаром кедровый орех считается у нас вторым мясом… А об учете… Конечно, зимой вести его гораздо легче,– продолжал Нил.– На снегу все как на бумаге, только смотри внимательней… Помню, в детстве меня отец неуком[10] называл, потому что не мог след куницы от соболиного отличить. И немудрено: и соболь и куница задние лапы ставят в след передних… Сколько он меня учил! Пока не перестал путать! Но и соболи ходят по-разному. Например, что такое двухчетка или парный галоп?– Лесник присел на корточки, как бы приглашая с собой следователя. Ольга Арчиловна присела, а Осетров продолжал, показывая пальцами:– Это, как я уже сказал, когда задние лапы точно попадают в след передних. Но некоторые соболи «троят». Это значит – одна задняя не попадает в след передней, а оставляет отпечаток сбоку… Бывает, что зверь и «четверит». Это следы всех четырех лап отдельно…

Осетров поднялся, отряхнул руки. Встала и следователь.

– Понятно объяснил? – спросил лесник.

– Очень,– улыбнулась Ольга Арчиловна.

– Но, скажу я вам, осторожный зверюга! Пройдешь по лыжне два фаза – соболь ни за что не перепрыгнет. Вернется. Чует человека…

– А летом? – поинтересовалась Дагурова.– Следов ведь не видно…

– Здесь нужна хитрость… Увидишь, например, гнездо: пустое оно или нет? Как выманить зверя? Обычно собаку наводят. Но, случается, та облает дерево, а соболь сидит себе и носа не кажет. Я предпочитаю выманивать. Рябчика привяжешь неподалеку – не удержится, обязательно захочет поживиться. Бывает, просидишь зря несколько часов. Значит, пустое гнездо.

Нил вдруг рассмеялся, ударив себя по коленям.

– Не поверите, однажды со мной такое случилось… Вам интересно?– спохватился он.

– Конечно,– откликнулась Ольга Арчиловна.

– Летом мы устраиваем для учета зверей контрольные площадки. Их еще «грязевыми» называют. Где обычно звери к водопою ходят или на их постоянной тропе. Снимается дерн, разравнивается земля и поливается водой. А посередине – приманка. Кто-нибудь из животных обязательно ею заинтересуется. А следы на мокрой земле что твоя роспись в журнале посещений. Тут главное – какую приманку подобрать. Охотники называют «потаска». Считается, лучше всего – тухлое мясо или рыба. У меня на обходе несколько рысей. Но вот загвоздка была – ни на какую потаску не клюют. Думал я, думал и вспомнил: рысь та же кошка. Побольше, правда, Васьки или Мурки, однако вкусы-то общие должны быть… Пошел к Олимпиаде Егоровне, попросил валерьянки. Она испугалась: кому плохо? Я не стал объяснять. Не получится задумка – высмеют… Вы понимаете, почему валерьянка?

– Господи, у нас же дома кот обожал ее! – воскликнула Дагурова.

– Вот и я решил,– улыбнулся Осетров.– Авось и рысям понравится. Иду по тайге, в руках банка, куда я слил несколько пузырьков. Размышляю, где лучше устроить контрольную площадку. И вдруг чудится, кто-то за мной идет. Оглядываюсь – никого. Дальше иду. А ощущение такое, словно за мной кто-то следит. Зверь ли, человек ли – не знаю. У вас такого не бывало?

– Бывало,– призналась Ольга Арчиловна, вспомнив совсем недавнее – Аделину и ее взгляд, когда в первое утро пребывания в Кедровом Дагурова шла по Турунгайшу.

– Вдруг откуда-то сзади на землю кто-то прыгнул. Повернулся – рысь! Обычно ведь она бежит от человека… Запах, видно, учуяла. Плеснул я валерьянки на землю и отошел… Что она вытворяла! Урчала, каталась по траве.– Осетров радостно улыбнулся.– Кошка и кошка! Теперь забот не знаю…

Ольга Арчиловна отметила, как они уже миновали то место, где был убит Авдонин. А Осетров продолжал увлеченно рассказывать, какие приманки он использовал для харзы, горностая и лисы. Со стороны они, наверное, производили впечатление двух старых друзей, ведущих задушевную беседу.

– А вот колонок совсем исчез,– продолжал Нил.– Но Алексей Варфоломеевич уверен, что виноват соболь. Там, где соболь, колонку делать нечего…

– А у соболя враги есть? – поинтересовалась следователь.

– Если вы имеете в виду – в природе, то можно сказать, что нет. Он такой хитрый и ловкий! Строит сразу несколько гнезд… Так что считайте, главный его враг – человек…

– А численность соболя растет в заповеднике?

– В том-то и дело! – воскликнул Осетров.– За последнее время стала падать. И довольно резко.

– Чем это объяснить?

– Не пойму! И Алексей Варфоломеевич голову ломает, а найти причину не может. Мы уже думали – мигрирует… Но почему соболь столько времени – а со дня образования Кедрового прошло двенадцать лет – жил себе спокойно в наших местах, плодился, и вдруг ему что-то не понравилось?!

– И как сильно упала численность?

– Я подсчитал, со сноской, конечно, на всякие естественные потери: ну обычная миграция, она раньше не превышала нормы, смертность, браконьеры и так далее – выходит, что за последние три года исчезло без всякой причины сто соболей! Округление, разумеется. Представляете! Это внушительная цифра! Алексей Варфоломеевич переживает, а я ничем не могу помочь. Ведь это на руку тем, кто был против основания заповедника и расселения здесь соболей,– с каким-то отчаянием проговорил лесник.

– Вот уж не думала, что у Меженцева были противники,– удивилась Дагурова.

– А вы знаете, какой он выдержал бой? Здесь хотели создать леспромхоз. Но Алексей Варфоломеевич отстоял…

И Осетров рассказал Дагуровой о том, что она уже краем уха слышала: скольких трудов Меженцеву стоило убедить тех, от кого зависела судьба Кедрового, что тут идеальное место для обитания соболей.

А уж для характеристики Алексея Варфоломеевича Осетров не пожалел самых восторженных слов.

Оказывается, Меженцев был учеником знаменитого Зенона Францевича Сватоша, имя которого священно среди ученых и природоведов, ибо Сватош организовал знаменитый Баргузинский заповедник, когда соболь в России в начале века оказался на грани полного исчезновения. Сам Алексей Варфоломеевич исходил всю Сибирь вдоль и поперек, участвовал едва ли не во всех важнейших экспедициях по изучению животного мира. При этом занимался еще этнографией, археологией, краеведением. Сразу после войны без защиты ему была присуждена степень доктора биологических наук.

Для этого человека пространства были не пространства, и даже Сибирь оказалась мала. Он путешествовал по Монголии, Средней Азии, Северной Канаде и Скандинавским странам. В конце шестидесятых годов Меженцев принял самое активное участие в создании первого в Союзе факультета охотоведения в Иркутском сельскохозяйственном институте, где учился теперь Нил, основанного под руководством одного из крупнейших советских охотоведов – Скалона (это имя Осетров тоже произнес с благоговением). В настоящее время по учебникам Меженцева учатся будущие охотоведы, и наши профессора ссылаются на его работы в своих лекциях.

– А мне показалось, что Алексей Варфоломеевич скорее практик,– призналась Дагурова.– И в узкой области.

– Он и практик,– подтвердил Осетров.– И в этом нет противоречия… Но вот насчет узости… Алексей Варфоломеевич привел интересную мысль. Да, наука всеми корнями сидит в практике. Но часто результаты абстрактной науки именно благодаря своей общности практичнее, чем результаты частной конкретной дисциплины… Он еще говорит: ученые, которые занимаются узкими вопросами, нужны как специалисты по отдельно взятым вопросам, но они никогда не смогут продвинуть науку вперед. Ни на шаг! Для того чтобы сделать что-то принципиально новое, необходим широкий поиск. И не только в смежных, но иногда и в отдаленных областях… Вы суть понимаете? – спросил Нил.

– Разумеется!

– Алексей Варфоломеевич утверждает, что настоящий ученый как орел – в поисках добычи сначала поднимается в высоту, чтобы иметь большой кругозор. Но чтобы не остаться без добычи, орел должен смотреть на землю со своей высоты… Ведь здорово сказал! А?

Осетров внезапно замолчал, а Ольга Арчиловна подумала: странно бывает – человек знает, пожалуй, все о предмете своих исследований, орлиным взором может охватить пол земного шара, который исходил собственными ногами, а что творится под боком, на обходе Кудряшова, профессор не ведает. Что это? За великим не замечает мелочи? Или в таком положении, когда мелочи не трогают? Но по реакции, которую она наблюдала у Алексея Варфоломеевича на безобразия в первом обходе, его нельзя было обвинить в витании в облаках. Значит, Меженцев не знал или слишком доверял Гаю…