Библиотека моего сердца - Фрейя Сэмпсон

— Чем могу помочь?

— Это и есть библиотека, в которой проводится пенсионерский митинг? — спросил мужчина.

— Видите ли, у нас вовсе не пенсионерский митинг.

— Так все его называют.

— Все?

— Репортаж о нем стал вирусным. Прошлым вечером твиттер весь полыхал.

— Что?

— Смотрите. — Корреспондент продемонстрировл экран своего телефона, на котором был виден хештег #пенсмитинг. — Всех с него бомбит, ваши старики теперь знамениты. Особенно тот, что говорил про серфинг.

— Но нам показалось, что в новостях мы выглядели… как бы это сказать… немного глупо.

— Ерунда, людям нравятся классные сюжеты. И так думаю не только я. — К библиотеке приближалась небольшая толпа журналистов. — Можно я войду и возьму у вас интервью, пока остальные не добрались?

— Подождите минутку. — Джун закрыла дверь и вернулась в зал.

— Ну что, велела ему засунуть фотоаппарат, куда солнце не светит? — напористо спросила миссис Би.

— Не совсем. — И Джун пересказала то, что сообщил ей журналист.

— Простите, я не понял, что значит «вирусный»? — уточнил Сидни. — Звучит не очень-то привлекательно.

— Они же полностью исказили наши слова, — вставила Шанталь.

— Послушайте, если мы хотим спасти библиотеку, нужно привлечь к себе внимание, — произнесла Джун. — Давайте притворимся, будто у нас, как они выражаются, «пенсионерский митинг». — Она повернулась к Сидни. — Вы первый начали захват. Что скажете?

Тот вздохнул.

— Скрепя сердце, вынужден согласиться. Глупо упускать такую возможность.

— Да меня в жизни не называли пенсионеркой! — возмутилась миссис Би, но, перехватив взгляд Джун, добавила: — Ладно, ради библиотеки я готова потерпеть.

— Есть проблема, — возразила Шанталь. — Если им нужны только пенсионеры, митинг будет очень маленький.

Все посмотрели на Сидни и миссис Би.

— Я попробую созвать членов кружка «Клубок и спицы», — предложила Джун. — И исторического клуба.

— Этого мало, — пожала плечами миссис Би. — Для хорошего репортажа нужно больше народу.

В этот момент дверь библиотеки отворилась. Все с надеждой обернулись, но вошла только Вера.

— Приехал микроавтобус, — хмуро сообщила она. — Припарковались на местах для инвалидов, засранцы этакие.

— Наверное, журналисты, — предположила Джун.

Водительская дверца отворилась, оттуда появилась дама в жемчугах и куртке «Барбур».

— Может, она из «Саги» [8]? — сказал Сидни.

Из микроавтобуса хлынул поток женщин. Все помогали друг другу высадиться. Джун вышла им навстречу.

— Вам помочь?

— Мэри Купер-Маркс. — Дама в «Барбуре» крепко пожала ей руку. — Вчера мы видели вас в новостях.

— Простите, кто вы?

— Мы из Дедмирского отделения Женского института. Нашу библиотеку закрыли несколько лет назад, и это стало для нас настоящей трагедией. Когда мы узнали о вашем протесте, то решили протянуть руку помощи.

Наконец все женщины покинули автобус. Их было не меньше пятнадцати, большая часть — глубоко пенсионного возраста.

— Вы приехали помочь? — спросил Сидни.

— Мы не помешаем? — поинтересовалась одна из пожилых дам. — Мы решили, будет здорово принять участие в пенсионерском митинге. Гораздо лучше, чем молодежные протесты, которые показывают по телевизору.

— Потрясающе! — воскликнула Джун. — Спасибо вам огромное!

— Дорогуша, так мы войдем или как? — вмешался один из журналистов. — Мне к обеду нужно вернуться в Лондон.

— Да-да, конечно, заходите.

Все утро Джун бегала по библиотеке, помогала журналистам и разносила чай протестующим. Наиболее энергичные дамы бродили вдоль стеллажей, размахивали самодельными плакатами и скандировали «Спасем Чалкотскую читальню». Другие разделились на группки и разговаривали с местными о библиотеке. Миссис Би и Мэри Купер-Маркс уединились в углу и о чем-то увлеченно беседовали. В десять утра еще один микроавтобус привез обитателей дома престарелых «Вишневое дерево», которые тоже смотрели новости.

— Я приходил сюда пятьдесят лет назад, в детстве, — поделился один пожилой джентльмен, угощаясь сэндвичем. — Возмутительно, что подобные заведения закрывают.

— В нашей деревне работает разъездная библиотека, — проговорила дама из Женского института. — Библиотекарь — славный молодой человек, но раньше было лучше.

— Мне нравилось смотреть, как детишки играют в зале, — добавила ее подруга.

— Может, споем? — предложила старушка из дома престарелых, сообщившая, что ей девяносто четыре года. — Кто-нибудь знает песни Веры Линн?

Пенсионеры затянули песню. В это время в библиотеку вошла Лейла. Джун направилась к ней.

— Спасибо за вчерашние торты, они пользовались большим успехом.

— Можно новую книгу?

— Разумеется. — Они подошли к разделу «Кулинария» и принялись вместе просматривать содержимое полок.

— Может, возьмете Найджелу Лоусон? — Джун протянула книгу «Как надо есть». — Очень популярный автор.

— Пустая трата времени, — пробурчала Вера, проходя мимо.

— Что вы сказали? — с внезапной злостью произнесла Джун.

Пожилая женщина остановилась и громко проговорила.

— Я сказала, это пустая трата времени. — Она ткнула пальцем в Лейлу с книгой.

Джун набрала воздуха в грудь.

— Мы не потерпим дискриминацию в нашей библиотеке. Боюсь, мне придется попросить вас…

— Найджела вообще печь не умеет, — перебила ее Вера. — Десерты ей хорошо удаются, а выпечка — из рук вон плохо. — Она сняла с полки потрепанный том. — Вот то, что нужно. Старая добрая кулинарная книга, а не пустой треп знаменитостей.

Лейла явно не поняла ни слова и вопросительно взглянула на Джун.

— А еще ты использовала неправильный какао-порошок. — Вера повысила голос, словно так будет понятнее. — Ты взяла какао для питья, а нужно для выпечки. — Она достала из сумки банку с какао и протянула Лейле. Та тревожно попятилась. Вера несколько мгновений стояла с протянутой рукой, потом поставила банку на полку и ушла.

К полудню журналисты и протестующие разошлись. В библиотеке воцарилась тишина. Джун выбилась из сил, глаза слипались от недосыпа. Она вышла на улицу и присела на скамейку перед библиотекой. В детстве они с мамой по субботам часто сидели на этой скамейке и ели пончики с джемом. От воспоминаний накатила тоска. Девушка взглянула на окна библиотеки. Миссис Би и Мэри Купер-Маркс стояли у входа, поглощенные беседой. Шанталь читала вслух паре старушек из дома престарелых, а девяносточетырехлетняя дама кивала