Скорпика - Грир Макаллистер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И теперь Вишала шептала Аме на ухо, пока они ехали верхом, направляясь к месту, о котором женщина слышала много раз, но сама никогда не бывала там. Она сомневалась, что дерево окажется таким величественным, как его описывали в сказках, но она обязательно увидит его своими глазами. По ее предположениям, они были уже близко, очень близко. Все тело пульсировало, не только раны, но и голова, а за глазами забрезжил болезненный свет, похожий на маленькое, сердитое солнце. Пони бодро шагал вперед, его мягкий нос был направлен в сторону следующего хребта, женщина и девочка на его спине прижались друг к другу так тесно, что издалека их можно было принять за одного человека.
– Расскажи, что ты помнишь, – прошептала она девочке.
– Я так устала, тиши Виш.
– Я тоже, милая, я тоже. Но расскажи мне, чтобы я знала.
Вцепившись обеими кулачками в гриву пони, девочка перевела дыхание и ответила:
– Я из Скорпики, но никому об этом не скажу. Я гордая скорпиканка, но это секрет. Для всего остального мира я сирота, которая не знает своей истории. Для них меня зовут Ама.
– Да, – сказала Вишала, и ее гордость в равной степени смешивалась с грустью. В другом мире, если бы события в Скорпике развивались иначе, этой девочке никогда не пришлось бы отрекаться от своего наследия. Но они жили в этом мире. Другого у них не было.
– Очень хорошо.
Они преодолели гребень, и копыта пони понесли их по дороге. На вершине холма по обе стороны от проезжей части росли кустарниковые деревья, указывающие путь еще на несколько сотен ярдов вниз по дороге. Вдали простирались широкие поля, а за ними на горизонте вырисовывались темные стены Бастиона, к которому путники приближались с юга.
Наконец Вишала увидела место их назначения, и у нее перехватило дыхание. Столько раз она ездила на юг через ворота Бастиона в другие королевства, но никогда не сворачивала на восток, чтобы увидеть такое зрелище. Когда мальчики были в цене, у нее не было повода привести их к Дереву Сирот. Она много раз представляла себе это дерево, и ее воображение меркло по сравнению с тем, что представало перед ней сейчас. Дерево не было таким величественным, как его описывали в сказках. Оно было гораздо, гораздо великолепнее.
Дерево Сирот было огромным раскидистым вязом – невероятно огромным. Его ствол был бледно-коричневого цвета с серыми пятнами, а широкая кора – почти призрачной. Ветви тянулись, раздваивались и тянулись, раздваивались и тянулись, пока их бесконечный размах, казалось, не заслонял само небо. Рядом не было ни одного дерева, только ровный луг, и у Виш не оставалось никаких сомнений в том, что она попала в нужное место.
Листья дерева были серебристого, почти мерцающего зеленоватого цвета, их количество исчислялось тысячами. Ветер нежно и непрерывно ворошил их. Когда она впервые увидела дерево, то смогла уловить только движение, но когда они подъехали ближе, Виш услышала звук, который издавали шевелящиеся листья. Они шептались и шуршали. Шипели слова, которые звучали слишком тихо, чтобы их можно было расслышать отчетливо, как разговор, ведущийся за ближайшим углом. Они звучали как множество голосов, которые что-то срочно, но невнятно хотели сказать – хор непрерывного шепота. Она почувствовала, как Ама немного выпрямилась, ее спинка прижалась к груди и животу Виш, а голова поднялась выше, к основанию шеи.
– Что это за дерево? – спросила девочка с благоговением.
– Наш пункт назначения. – Виш оглядела окрестности с обеих сторон, тщательно и детально изучая их, а затем остановила пони. Им осталось преодолеть еще сотни ярдов, но если бы они проехали дальше, то никакого укрытия не нашлось бы. Она задержалась возле последнего из кустарниковых деревьев и уставилась на его великолепие.
На мгновение ей показалось, что Вишала услышала шепот. Вот, здесь, здесь, она здесь, она здесь.
В следующее мгновение звуки снова были лишь шелестом листьев на ветру.
Теперь она все поняла: ее лихорадка обострилась. Яркий свет за глазами и боль, сопровождающая его, были очень плохим признаком.
Девочка постучала двумя пальцами по здоровой ноге Виш, и женщина поняла, что она, вероятно, несколько раз произнесла ее имя, чтобы привлечь ее внимание.
– Мы едем туда?
– Да.
– Тогда почему ты остановилась?
– Мне нужно, чтобы ты дальше шла пешком.
– Пешком? – простонала малышка.
– Ты сильная, – убеждала Виш. – Ты сможешь.
– Но как же твоя нога. Сможешь идти?
Возможно, это был очередной признак лихорадки, но Виш казалось, что она точно чувствует то, что ее сердце разрывается, треск внутри ноющей груди. Она больше не могла медлить.
– Я не могу пойти с тобой.
– Нет! Ты должна! Тиши Виш! – Девочка, протестуя, извернулась, чтобы посмотреть в лицо Виш. Удивительно, насколько сильным был голос девочки, когда она была расстроена. Виш решила, что это повод для радости. Она не могла позволить себе испытывать другие эмоции. У нее будет достаточно времени, чтобы их пережить, когда она развернет пони.
– Тише, – сказала ей Виш так мягко, как только могла. – Ты всегда будешь воительницей. Вырастешь в мире Бастиона, станешь телом одной из них и, может быть, даже разумом, но в душе ты всегда будешь скорпиканкой.
– Нет. Я останусь с тобой, – сказала Ама, все еще глядя на нее сверху, ее маленький подбородок дрожал.
– Нет, нельзя. Я… не могу.
– Куда ты пойдешь?
– Обратно в Божьи Кости, – сказала Виш, хотя знала, что пересечь эту границу снова – смертный приговор. От нее уже пахло смертью. Она была уверена, что раны от когтей на ноге гноятся, из-под потрепанного края юбки исходит зловонный запах. Любая достойная целительница вырезала бы эту черноту, чтобы остановить ее распространение, вырезая плоть и мышцы. Если бы рана на горле загноилась таким же образом, спасти ее было бы невозможно. Чернота распространилась бы вниз по груди и животу, поглощая жизненно важные органы, как мох поглощает упавшее, сгнившее дерево. Ее могло спасти чудо, но не более того, и даже чуда могло не хватить, если бы она вошла в проклятые красные земли Божьих Костей, кишащие хищниками и уже пропахшие гнилью и кровью.
Но если ее ждала смерть, это место было самым подходящим. Слух о мертвой скорпиканке, найденной рядом с Деревом Сирот, достиг бы ушей скорпиканской королевы, которой к этому времени должна была стать Тамура. Разгневанная молодая
