Скорпика - Грир Макаллистер

ее мыслях так же отчетливо, как если бы она произнесла их вслух. Эминель не видела, чтобы взрослый человек выглядел таким испуганным с того дня, когда крылатая девочка упала с неба.

В этот момент раздался резкий и настойчивый стук в дверь сверху.

– Джорджа? – позвал запыхавшийся знакомый голос. – Эминель с тобой? Ты дома?

– Да, мама, – позвала Эминель, прежде чем Джорджа успела пошевелиться. Она могла слышать мысли женщины: «О нет».

Ее мать спускалась по лестнице. Как только ее ноги коснулись пола, Эминель почувствовала некую правильность мира, успокоение. Ее мама была здесь. Все происходящее было странным, но все в порядке. Ничего не может случиться плохого, когда рядом Джехенит, всегда способная справиться со всем.

Когда Джехенит заговорила, то Эминель услышала незнакомую ей ранее напряженность:

– Что здесь происходит?

Она пристально смотрела на руку Эминель. Они все смотрели. От кончика среднего пальца Эминель – у того самого, которого Джорджа крутила, – исходил слабый голубой свет.

На повисший в воздухе вопрос не нашлось ответа.

– Отойди, Эминель, – произнесла Джехенит, медленно подойдя к ним обеим, на ее лице отразилось нечто. Смятение. Тревога.

– Мы просто разговаривали, – сказала Джорджа.

Джехенит неуверенно спросила:

– Эминель?

Эминель не оставалось ничего другого, как сказать правду.

– Я слышу ее, мама. О чем она думает, я имею в виду. Почему я ее слышу?

Тревога на лице матери не исчезла, но ее голос оставался спокойным.

– Пойдем домой и поговорим.

Эминель подошла к матери, когда они вместе встали у основания лестницы, но Джехенит не двинулась с места, чтобы подняться. Она молча стояла, о чем-то размышляя. Все трое смотрели друг на друга.

Не отрывая глаз от Джорджи, Джехенит обратилась к Эминель:

– Скажи мне, черу, о чем она сейчас думает?

– Она хочет, чтобы я ушла из ее головы, – сообщила девочка. – Она боится, что ты поймешь, что благодаря ей придут Ищейки.

– Ищейки! – Джехенит закричала так громко, что домашний образ Вельи задрожал. Она прижалась спиной к лестнице, держа Эминель за плечо, но при этом стояла лицом к Джордже, дрожа от чего-то – Эминель не поняла, от чего. Гнев? Страх?

Возможно, она могла бы помочь, если бы смогла рассказать матери больше. Она чувствовала напряжение, и оно было почти невыносимым. Ей хотелось все исправить. А сможет ли она?

Эминель задумалась, подняла палец, повернулась к Джордже.

– Она говорит, что так будет лучше. Ты вспомнишь, кем должна быть, что должна делать. Без меня. – Девочка, казалось, услышала свои слова только после того, как произнесла их, сдвинув свои маленькие брови и смотря то на одну, то на другую женщину. – Без меня?

Джехенит потрясенно смотрела на Джорджу поверх головы Эминель, приоткрыв рот.

– Ты хочешь, чтобы они забрали ее у меня? Я считала тебя своей подругой!

– Семья! – закричала Джорджа. – Вот что ты говорила, ты говорила, что мы семья! Да будет благословенна Велья! Но ты даже не… Девочка сказала, что ты перестала молиться?

Эминель посмотрела на лицо матери, опасаясь, что Джехенит почувствует себя преданной, но ее внимание было полностью сосредоточено на Джордже.

– Это не твое дело, – Джехенит говорила низким, мрачным голосом.

– Велья благословила тебя этим даром, этой всемогущей девочкой! И ты даже не благодаришь ее за это? Ты прячешь ее. Изнуряешь себя, скрывая ее. Ты всех оттолкнула, и я – все, что у тебя осталось, а ты и не думаешь обо мне больше, чем об этой лестнице. – Джорджа сделала резкий жест. – Ты думаешь только о том, что можно получить от меня. Думаешь, что я всегда буду рядом.

– Она моя дочь. Мой выбор, – прошипела Джехенит.

Джорджа смотрела на Джехенит, злясь и не произнося ни слова, но ее мысли ясно доносились до Эминель. Все еще отчаянно желая помочь, девочка высказала их за нее.

– Ты сделала неправильный выбор, говорит она. С самого начала. Поэтому она все исправляет. Делает то, что должна была сделать с самого начала. Позволяет Дворцу Рассвета прийти.

– После всего, что было, ты позволишь им забрать ее? – сказала Джехенит, ее глаза наполнились слезами.

Эминель непонимающе спросила:

– Кого забрать? Меня забрать?

Джехенит поняла, что на этот раз девочка говорит сама с собой; Эминель не знала, не понимала, кто она такая. Однако теперь, находясь в сознании Джорджи, она могла увидеть правду. Как работала эта магия разума? Знала ли она все или только некоторые вещи, известные Джордже? Как пятилетний ребенок мог перемещаться в сознании взрослой женщины, воспоминания и опыт которой были далеко за пределами ее представлений?

Джехенит заговорила со своей дочерью мягко, так же, как она сказала бы ей отойти от незнакомой собаки, оскалившей зубы:

– Оставь ее мысли, черу.

– Да, мама.

Эминель моргнула, и Джорджа моргнула, и только это было единственным признаком того, что что-то изменилось. Ни треска магии, ни боли. Ее дочь была в сознании другой женщины, а теперь – нет. Масштаб случившегося испугал Джехенит.

– Мы должны идти, – сказала она Эминель и взяла ее за руку.

– И оставите меня одну? – неожиданно воскликнула Джорджа. – Сейчас, после всего, что было? – Удивительно слышать ее голос, такой отчаянный, такой эмоциональный. За все годы их дружбы Джехенит не помнила, чтобы она так говорила.

Джехенит наклонилась к дочери и положила руку девочки на лестницу.

– Поднимайся, черу, и отправляйся домой. Ложись спать. Я скоро приду.

– Да, мама, – без колебаний ответила девочка и ушла. Когда обе женщины остались одни, они оказались лицом к лицу, и Джехенит смогла дать волю своему гневу.

– Как ты смеешь? Как ты смеешь злиться, что я, как ты выразилась, оставляю тебя одну? Из-за тебя они найдут ее.

– Без меня они нашли бы ее много лет назад. – Глаза Джорджи пылали, ее голос был полон эмоций. – Ты в долгу передо мной, но ничего не дала. Ничего за все эти годы. Ты говорила, что мы были семьей. Но разве ты приглашала меня в свой дом? Разве ты разделяла со мной свои богатства? Никогда.

Джехенит была ошеломлена.

– В мой дом? Ты была у меня тысячу раз…

Джорджа остановила ее резким жестом.

– Ты, конечно, была рада принять мою помощь, как будто я была третьим мужем, но ты даже не приглашала меня остаться на ночь. Никогда не оказывала мне гостеприимства. После того, как я хранила твою тайну, утешала тебя, заботилась о твоем ребенке. Никогда не просила меня сесть с тобой за стол. И после того, как твои мужья бросили тебя, и не без причины? Когда люди давали тебе еду и товары в обмен на исцеление? Ты все оставляла себе. Не предложила мне