Скорпика - Грир Макаллистер

Все еще не придя в себя, Джехенит слабо ответила:

– Ты могла бы попросить.

Гордо подняв подбородок, Джорджа сказала:

– Я не обязана была просить.

После долгого молчания Джехенит сказал:

– Мне жаль. Я даже не подозревала. Теперь, когда я знаю, то могу…

– Прекрати, – сказала Джорджа, ее голос звучал резко, но уже устало. – Ты так и не поняла, а теперь уже слишком поздно. Я сделала то, что сделала. У твоей дочери происходит утечка магии. И ради нее я прошу тебя не говорить больше ни слова. Потому что, когда Ищейки придут сюда, через несколько дней, недель или месяцев, все мои мысли будут принадлежать им.

Джехенит смотрела на женщину: ее защитницу и ее предательницу, друга и врага, женщину, которую следовало жалеть и бояться.

Не проронив ни слова, она повернулась лицом к лестнице и стала подниматься. Джехенит устремилась в ночное небо и не оглядывалась назад.

Той же ночью, спустя всего несколько часов, они ушли. С собой взяли немного. Запасные тунику и краги для каждой, припасенную еду, медную ложку, маленького каменного вороненка, которого один из ее мужей вырезал для Эминель, хотя Джехенит уже не помнила, кто именно. Она не удержалась и спрятала в заплечный мешок их домашнюю статуэтку Вельи, но в остальном дом остался таким, словно они вышли из него лишь на мгновение. Когда они не вернулись, жители деревни пришли и забрали мебель, одеяла, все, что осталось ценного, раздав каждому по мере необходимости.

Когда они продирались сквозь темноту, чтобы покинуть пределы деревни, Эминель наконец заговорила:

– Что происходит, мама?

– Тише, без вопросов, черу.

– Но если я не могу задавать вопросы тебе, то кого же мне спросить?

– Все верно, – сказала Джехенит, вполголоса. – Я все объясню, когда будет возможность. А сейчас нам нужно идти.

– Да, мама.

Они прошли несколько лиг по дороге, прежде чем Джехенит придумала правильный ответ на вопрос дочери. Не совсем правильный – такого ответа не существовало, – но пока что это был единственный вариант, который ей приходил в голову.

– То, на что ты способна, – сказала Джехенит. – То, что ты тогда сделала. Не каждый может это сделать.

– У всех есть сила. Разве это не мой дар?

– Не дар, – грустно ответила ее мать. – Проклятье.

– О, – сказала Эминель, ее бровки задумчиво нахмурились.

– Поэтому ты должна сделать все возможное, чтобы не использовать его. Пока мы не прибудем в нужное место. Тогда ты не сможешь его использовать, даже если попытаешься.

– Куда мы направляемся?

– Туда, где нет песка, – сказала Джехенит.

– Но песок есть везде, – сказала девочка, указывая на запястье матери, на татуировку в виде колеса из черного песка.

– Там его меньше, – ответила Джехенит.

Той ночью на дороге, когда Эминель спала, Джехенит в последний раз использовала свою целительную магию. Каждая крупинка черного песка горела, выходя из ее кожи так же, как и входила в нее. Когда осталось только кровавое колесо, она раскалила медную ложку на костре, а затем приложила ее к ране, как тавро, сжигая узор. К утру пятно на внутренней стороне запястья превратилось в ярко-красную монету в форме солнца. Она знала, что может вытеснить боль, но держалась за нее. Боль напоминала ей, за что она борется. Боль напоминала ей, что они никогда не смогут вернуться домой.

14

Дерево сирот

На границе Паксима

Вишала

– Ты – гордая скорпиканка, – прошептала Виш на ухо девочке, ее дыхание было тяжелым и быстрым, она почти задыхалась. – Если ты больше ничего не помнишь, не забывай об этом.

Девочка вроде бы кивнула, но, возможно, это было просто покачиванием пони, на спине которого они ехали. Виш поблагодарила Скорпиона за животное, без которого ей никогда бы не удалось проехать так далеко. Длинные когти львицы дважды глубоко вонзились в тело Виш, прежде чем ей удалось повалить животное. Рана в горле в тот момент почти убила ее – еще один дюйм вглубь, и все было бы кончено, – но сейчас с каждым часом состояние раны на ноге ухудшалось. Еще до того, как они покинули Божьи Кости, красная кровь начала чернеть. Теперь нога пульсировала от жара и так распухла, что она боялась, что плоть может лопнуть. Если бы ей пришлось идти, то сомневалась, что смогла бы пройти больше пары лиг. Но Вечный Скорпион, или Всея Матерь, или кто-то еще, может быть, даже Богиня Изобилия, подарил им лошадь. Поначалу все казалось провалом, когда усталые пальцы девочки распутали мешок, и горсть ячменных лепешек покатилась вниз по крутому склону. Потом, когда Виш все еще раздумывала, стоит ли спускаться с холма, чтобы их забрать, они увидели пони, которого влекло зерно. Должно быть, хотя бы одна Богиня вступилась за них, потому что при приближении девочки пони вел себя хорошо. Как только Ама повела пони вверх по склону, пообещав еще ячменных лепешек, Виш умудрилась накинуть веревку на шею животного, и у них появился добровольный скакун для последнего этапа путешествия.

К этому времени у них уже ничего не осталось. Лошадка охотно щипала траву, когда Виш позволяла ей остановиться, но у людей возможности перекусить не было. Она скормила девочке последнюю еду, взяв себе не больше нескольких корявых сушеных фиг. И даже с учетом ивовой коры, которая жевалась по маленькой полоске каждые несколько часов и рассасывалась, когда ее уже нельзя было жевать, она иссякла к последнему заходу солнца. Так что еда исчезла. Обезболивающее исчезло.

И вскоре, верила Виш, она сама исчезнет. Но не раньше, чем она доставит девочку к месту назначения.

Виш всегда любила истории о других королевствах. Ее сердце принадлежало Скорпике, предано своей стране и своей королеве, но она также собирала рассказы о других землях, как сорока собирает сокровища для своего гнезда. Ее интересовали истории не о богах, а о краях. С юных лет она сидела у ног недавно вернувшихся воительниц и слушала рассказы о местах, где они побывали. Когда она подросла, то отправилась в некоторые из этих земель с новорожденными, которых рожали ее товарки-воительницы, передавая мальчиков новым родителям, взамен даривших ей монеты и сокровища. Эти путешествия были не для удовольствия, но она все равно находила в них радость: Виш побывала во многих уголках пяти королевств, которых никогда не видели ее соратницы.

Она знала о крутых скалах Западной Сестии, таких белых и отвесных, что они напоминали огромные зубы в открытом рту земли. Она знала о деревнях Арки, зарытых под