Скорпика - Грир Макаллистер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Даже нарушители закона были в безопасности в храме Бога Разбойников», – подумала Джехенит, и это была причина как остановиться, так и идти дальше. Любые другие путешественники, ищущие здесь убежища, вполне могли быть сомнительными типами. Но они не собирались здесь задерживаться. Час-другой переждать дождь – вот и все, что им было нужно. Отдых. Только сейчас.
Двери не было, только проем. Сначала она пропустила Эминель вперед, положив руку на влажную спинку девочки, а затем последовала за ней. Как только они переступили порог, непрерывный стук дождя стих до приглушенного шепота. Джехенит огляделась.
Внутри было тускло, ламп не было видно. Насколько она могла видеть, внутренние стены маленького храма были украшены так же богато, как и внешние: всевозможные мелкие сокровища были прибиты, приколочены и приклеены от пола до потолка. Наверху она увидела кучу медяков, прикрепленных слишком высоко, чтобы дотянуться до них. На уровне ее глаз висела охапка великолепных экзотических перьев, каждое длиной с большой палец, а их пунцовый цвет был настолько ярким, что сиял даже в полутьме. Дальше находились более скромные сокровища: белый камень, отполированный до гладкости, несколько высушенных стеблей лаванды, сплетенных в идеальный круг размером не больше детского запястья. Сам пол был ничем не украшен. Она сняла свои мокрые туфли и оставила их возле двери. Девочка последовала ее примеру.
Когда Джехенит шла по деревянному полу, легко ступая босыми ногами по доскам, она что-то почувствовала под ногами, что привлекло и удержало ее внимание.
Это была трещина в полу, длинная, расположенная перпендикулярно линиям досок.
Узкая и идеально прямая. Не случайно.
Она погрузила пальцы внутрь, ощупывая трещину по всей ее длине на предмет изгибов или недостатков, и результат не заставил себя ждать: хлопок, затем – освобождение. А потом Джехенит увидела ее. В тени алтаря она присела не на пол, а на огромную деревянную дверь, с одной стороны подвешенную на почти невидимых петлях.
Потребовались все ее силы и несколько попыток, но она все-таки раскрыла отверстие в полу, чтобы увидеть, что находится под ним.
Джехенит обнаружила выложенную деревом неглубокую яму размером чуть больше ее самой, глубиной, наверное, в четыре-пять ладоней. В яме лежал красивый кусок ткани, сложенный в несколько раз, его цвет был насыщенным, редким синим оттенком жаворонка.
– Одеяло, мама, – сказала Эминель. – Я хочу прилечь.
– Я тоже, черу, – ответила ей Джехенит. И они на руках и коленях пролезли в дыру, легли в уютное дупло, натянув богатую ткань на свои скрючившиеся, влажные тела. Она не стала закрывать за собой дверь, опасаясь, что ей не хватит сил открыть ее снова.
После этого она позволила всем мыслям разбиться в ее голове, как посуде, упавшей с пошатнувшегося стола.
Они почти мгновенно уснули.
Когда Джехенит проснулась, то поняла: снаружи была кромешная тьма – наступила ночь, – и они больше не были одни.
Над ними горел мерцающий, колеблющийся свет, отбрасывающий тени.
– Это он? – произнес молодой мужской голос, но обращался он не к ней.
Женщина поняла, что их, по крайней мере, должно быть двое. Не двигаясь, она посмотрела наверх. На стене плясали две тени – одинакового размера и роста, отбрасываемые ручной лампой.
– Должно быть… – сказал голос, а затем отозвался другой, только он звучал похоже:
– Если тут ничего нет, клянусь… – и затем еще слова, которые она не расслышала.
Звук шагов, быстрая вспышка света, а затем клятва.
– Вельи заросли! – снова раздался голос, на этот раз прямо над ней.
Ручной фонарь находился всего в нескольких футах от нее, так близко, что она ощущала его тепло. Джехенит перевела дыхание и подняла глаза, чтобы посмотреть, кто держит фонарь.
У обоих мужчин были одинаковые лица, абсолютно идентичные. Близнецы. Она, конечно, слышала о близнецах, но никогда их не встречала. Подобный образ пугал ее, заставляя мужчин казаться менее реальными, больше похожими на фигуры из сна.
Поэтому она могла молча наблюдать за ними, не поддаваясь панике. У них были густые брови и короткие волосы, подстриженные ровно по лбу. Их глаза были расширены от любопытства, а мускулистые тела удивительно расслаблены: они были поражены, но не испуганы. Их одежда была разной, а может, и нет: темная, плотно прилегающая, ничем не примечательная.
Ничем не украшенные рукояти их коротких мечей торчали из одинаковых кожаных ножен с металлическими наконечниками, которые отличались только расположением: один носил на правом бедре, другой – на левом.
Когда первоначальный шок прошел, тот, кто пришел в себя первым, сказал:
– Извините. Нам нужно это, пожалуйста.
Сначала показалось, что он указывает на ее дочь, и сердце Джехенит заколотилось; потом она поняла, что он имеет в виду голубую ткань, которую они подоткнули и смяли вокруг себя.
Она поднесла палец к губам, чтобы успокоить близнецов, и жестом показала на Эминель, которая все еще спала. В мерцающем свете она с удивлением заметила, что они подчинились.
Действительность уже проникала в нее. В этом неизвестном месте она и Эминель были полностью уязвимы. Ее мысли кружились и метались. Кто были эти незнакомцы? Если они не собираются причинять вред ей или ее дочери – а они не показывали таких намерений, – то могут ли они помочь ей?
Джехенит не спешила вылезать из углубления, отстраняясь сначала на один сантиметр от маленькой Эминель, затем на другой. По мере продвижения она воспользовалась возможностью внимательнее рассмотреть лица близнецов. Они были молоды, поняла она. Возможно, восемнадцать или девятнадцать лет. Точно не больше двадцати, примерно на десяток лет младше ее. Возможно, ей это на руку.
Затем раздался другой громкий голос:
– Почему, бесконечные Подземья, вы так долго? Ваши члены попали в крысиную ловушку?
Когда Джехенит выпрямилась и встала на пол храма, над ней нависла огромная тень. Затем она появилась в свете лампы и превратилась в нечто большее, чем просто тень.
Джехенит посмотрела вверх. И выше, и выше.
Женщина была настоящей великаншей, по меньшей мере на две головы, а может, и на три, выше Джехенит, и была покрыта ужасными шрамами. Длинный шрам толщиной с большой палец проходил от одного уха через подбородок и шею вниз по груди, исчезая под низким вырезом туники где-то у другого плеча. Общее впечатление было таким, будто тело огромной женщины разорвали на части и собрали обратно, причем
